Она заговорила, и слезы отступили. Похоже, она выкрутилась: можно говорить, не опасаясь разреветься. И заодно уйти из опасной зоны.
- Конечно, Оля, - оживилась женщина. - Спрашивай. Конечно, спрашивай.
Девушка выдержала паузу, набрала воздуха.
- Я хочу у вас спросить о Боге, - выдохнула она.
Учительница слегка нахмурилась: не ожидала подобной темы. У нее возникло чувство подвоха, но это тут же прошло. Она надеялась, что с подобного разговора они начнут и уже после перейдут непосредственно на проблемы девушки.
- И что ты хочешь узнать? - осторожно спросила женщина.
- Он ведь присутствует в нашей жизни, - непонятно было, спрашивает она или утверждает. - И если Он создал все вокруг, если Он все видит, обо всем знает, почему же вокруг происходит столько несправедливостей?
Татьяна Анатольевна смотрела на нее расширенными глазами.
- Каких несправедливостей? - вырвалось у нее. - Оля, с тобой кто-то поступил несправедливо? Сделал что-то плохое?
Девушка энергично замотала головой.
- Нет, я вообще спрашиваю. Ведь происходит же с кем-нибудь что-то плохое? Разве нет? Почему же Бог тогда не вмешивается? Особенно, если человек ни в чем не виноват? Бывает ведь так, что кто-то не виноват, но ему все равно кто-то делает плохо?
Женщина, чуть нахмурившись и одновременно растерявшись, смотрела на молоденькую девушку. Она не знала, что и говорить. Ясно одно - у старшеклассницы серьезные проблемы, по поведению в классе видно. И по этим разговорам. На якобы отвлеченные темы. Нет, дело в ней самой, в какой-то личной трагедии, это и так понятно. Но также понятно, что она не хочет откровенностей и вряд ли действительно глубоко пустит к себе в душу. Что же делать? Есть ли шанс ее как-то разговорить? Скорее всего, нет. Она закроется в своей раковине, и тогда разговор не получится даже на нейтральную тему.
Тогда не лучше ли хотя бы поддержать разговор, пусть тема едва ли не шокирует своей непривычностью? Может, это как-то облегчит состояние старшеклассницы?
- Вы можете это объяснить, Татьяна Анатольевна? - сказала девушка. - Почему Бог не вмешивается?
Женщина откашлялась, заговорила:
- Видишь ли, Оля. Многие люди ошибочно полагают, что Бог, раз Он создал нас и всемогущ, должен нас постоянно контролировать. Но Он ведь дал нам еще и волю. Он создал нас свободными. Представь, если бы Бог постоянно вмешивался в нашу жизнь. Что бы из этого вышло? Никто из людей не чувствовал бы себя свободным. Ты согласна?
Девушка, помедлив, пожала плечами.
- Но вокруг так много плохого, - прошептала она.
Через силу женщина кивнула.
- Да. Но все зависит от самих людей. В наших силах сделать так, чтобы все было хорошо. Надо только стремиться к этому.
- Но если кто-то не может сделать так, чтобы плохое ушло из его жизни?
Учительница замялась. Очень хотелось спросить, что же у девушки случилось, но она заставила себя отказаться от этой идеи.
- Моя мать говорила, - сказала она. - Что если кто-то нуждается в помощи Бога, он должен Ему молиться. Если считает, что ничего нельзя изменить.
Женщина замолчала. Она поняла, что вторгается в область, в которой не чувствовала себя слишком уверенной. Между тем к проблемам самой старшеклассницы они так и не приблизились. Их взгляды встретились, и учительница осознала, что не знает, что еще сказать.
Неожиданно девушка подхватила сумку и двинулась к выходу.
- Спасибо, Татьяна Анатольевна, что поговорили со мной, - бросила она на ходу.
Женщина хотела остановить ее, но так и не решилась. Когда же Кольцова покинула кабинет, стало поздно.
Влада была недовольна. Она ничего не говорила, но Стас чувствовал, как подруга кипит внутри. И он понимал причину.
Они только что позанимались сексом, впервые за последние два дня, и все вроде бы получилось неплохо, но чего-то как будто не хватало. Как если бы блюдо, по-прежнему отличное, забыли приправить специями. Всего-то ничего, щепотка какой-то ерунды, в большом количестве скорее бы напомнившей вкус дерьма, но эта мелочь что-то подпортила.
Этой специей, конечно же, являлась Кольцова-младшая.
Отнюдь не шикарной внешности, с посредственной фигурой, она явилась для отношений Стаса и Влады небывалым разнообразием. Нечто остренькое, что будоражит кровь и воображение. Ею попользовались не так уж долго, но она уже вошла в их жизнь. Вросла, как диковинное растение, против воли пересаженное в чужую почву. И сила этого присутствия, казалось, увеличивалась день ото дня. При воспоминании лишь последнего опыта, когда девушка стояла рядом со свечкой в руке, у Стаса набухала плоть. Стояла, как рабыня, присутствующая на оргии господ. И сколько еще можно придумать нового!
Пожалуй, в первую очередь возбуждал не сам секс, а эта покорность растоптанной личности. Возможность делать все, что угодно. У них появилась собственная рабыня. Живая игрушка, которая могла, разве что, попросить, чтобы ее не заводили в очередной раз. И вот, когда они лишь начинали подбираться к кульминации, эту игрушку у них как будто отняли. Изъяли, вырвали из рук, оставили ни с чем.
Стас не задумывался о том, как долго протянули бы их отношения с Владой, не будь у нее такой замечательной до безобразия сестры. Оставался бы их секс таким же приятно-болезненно-острым, каким был с начала отношений, или нет. Случилось то, что случилось, и в их жизни возник своеобразный стимулятор, без которого уже совсем не то. Возможно, спустя время все восстановится, и они забудут про Олю, как будто ее и не было, но это произошло бы, если бы они не могли изменить обстоятельства.
Но ведь эта дамочка по-прежнему рядом. По-прежнему приходит домой, ночует здесь, утром идет в свою школу. Она рядом, и, понимая это, от нее не так просто отказаться. Ко всему прочему присутствует злость. Естественно, ведь сучка специально так делает. Не приходит домой сразу после школы. Он уже не думал о том, каким было ее прошлое, и почему она до сих пор не признала, что заслуживает подобных “развлечений”. Сейчас ему хотелось одного - чтобы она получила по заслугам за то, что заставила их столько дней нервничать.
Влада, курившая на балконе, принялась за вторую сигарету. Стас позвал ее. Она не откликнулась. Он хотел повысить голос, сказать, что не он виноват в том, что ее сестра оставила их ни с чем, но передумал.
- Я знаю, что можно сделать.
На этот раз она обернулась, бросила короткий взгляд.
- Ты о чем?
- Как будто ты не знаешь. О твоей конченой сестренке.
Влада сделала две длинные затяжки, выбросила окурок, вернулась в спальню.
- Ну?
Стас растягивал удовольствие. Идея пришла ему в голову считанные минуты назад, когда он подумал, что, наверное, сильнее жаждет отомстить, нежели просто покуражиться с сестрой подруги в постели. Он даже удивился, почему это не пришло ему на ум раньше. Конечно, в начале недели он не думал, что это затянется, да и, по правде сказать, они с Владой не сильно жаждали продолжения выходных в понедельник и во вторник.
- Ну, что? - повторила Влада.
Стас улыбнулся, но не стал растягивать паузу триумфа.
- На соседнем подъезде постоянно собираются пацаны, я нескольких уже знаю. Что если рассказать им про твою сестричку? Про то, чем она занимается.
Влада никак не отреагировала, просто смотрела на него, и Стаса не мог понять, о чем она думает.
- Ты ведь сама говорила, ее на Ритме не знают. Ну, вот они ее и узнают, - Стас потер руки.
- И что?
- Они постоянно на подъезде тусуются. Вот когда наша крошка будет идти домой, может, они ее уговорят сходить еще куда-нибудь. У них там в подвальчике диван стоит.
Влада морщила лоб, никак не могла решить, какая с этого выгода лично ей.
Стас добавил.
- Пустят по кругу пару раз, она сама к нам прибежит.
Морщинки у Влады исчезли. На губах появилась ухмылка.
Гена, рослый, мощный парень двадцати лет скептически посмотрел на Стаса. Тот ему импонировал, но сказанное Гену удивило.
Стас жил в Центре и на Ритм приезжал к своей подруге, соседке Гены. Парочка была солидная, Гена по-хорошему им завидовал. Стас еще раньше был неплохо знаком с Мишей, парнем из компании Гены, и, наверное, потому легко общался с ними, если ему приходилось ждать подругу у подъезда. Остальные ребята также восприняли Стаса. Возможно, потому, что он был старше их всех.
Гена сразу почувствовал, что Стас хочет поговорить с ним по определенной причине, не просто так, в ожидании Влады. Обычно он подходил поздороваться, перекинуться парой фраз, так сказать, для поддержки отношений, и удалялся. На этот раз он задержался, поглядывая на Гену и явно что-то обдумывая. Разговор вяло развивался, разговор, как обычно, ни о чем, стоит признать, но Стас по-прежнему медлил. Восхищения чьей-то машиной, высказывания о погоде, утонченно-тупые шуточки, рассуждения у кого из знакомых девушек самая аппетитная попка. Стас отстраненно поддакивал, и Гена уже решил, что тот хочет попросить взаймы денег.
С этим была проблема. Конечно, у Гены имелось чуть больше сотни долларов, так сказать, свободных. Но он был категорически против того, чтобы одолжить хотя бы доллар без залога. С другой стороны ему стало неловко при мысли, что придется отказать Стасу. Впрочем, он всегда мог честно признаться, что у него нет денег, и перевести внимание Стаса на кого-нибудь из своих приятелей.
Гены чуть отстранился от компании, и Стас тут же этим воспользовался, шагнул к нему вплотную. Гена смотрел в сторону, делал вид, что не обратил на это внимания.
- Генка, - заговорил Стас. - Чего это вы постоянно без девочек? Все одни да одни.
Гена хмыкнул.
- С чего ты взял? Только вчера мы с Мишей сцепили двоих. Крутили, крутили, но одна из них, Мишина, куда-то спешила. На сегодня договорились. Думаю, сегодня мы их на хейдер заведем. Миша уже вина купил. Там без проблем будет.
Стас ухмыльнулся, кивнул.
- Классно вам, свой хейдер есть.
- Да.