Оля встала с пола. Времени у нее было в обрез. Прежде чем наступит ночь, кое-что надо обязательно успеть.
Парочка на кровати, заметив, что Оля смотрит на них, снова завозилась, замычала, то ли гневно, то ли просяще. Стас что-то говорил, Оля догадалась об этом. Наверное, просил, чтобы она сняла пластырь. Она поколебалась, подошла и оттянула один конец.
Стас взвыл от боли.
- Что тебе от нас надо? - он говорил немного невнятно, но слова Оля разбирала. - Ты что, ошалела? Совсем свихнулась?
Оля молчала.
- Ты знаешь, что я потом с тобой сделаю?
Он явно блефовал, она видела страх в его глазах. Пока она склеивала их с Владой, Стас действительно источал гнев, праведный и ужасный, но не теперь.
- Что? - вырвалось у девушки.
- Тебе - конец, - прошипел Стас. - Потом я тебя кончу.
Оля не отводила от него взгляда.
- Ты уверен, что это “потом” вообще наступит?
Стас осекся, глядя ей в глаза, и Оля залепила ему рот. Он что-то усиленно замычал. Влада вторила ему. Но Стас мычал гораздо громче. Он хотел, чтобы Оля позволила ему сказать что-то еще.
Она колебалась, понимая, что Стас ей, наверное, понадобится. Его возможности. Она вернулась к кровати, отклеила ему рот.
- Только не угрожай, - предупредила она его.
Стас сглотнул. Похоже, он снова хотел разразиться криками, но Оля его вовремя остудила. Он молчал, то ли растерявшись и не зная что сказать из-за страха, то ли обдумывая слова, и Оля его поторопила:
- Давай, говори. У меня мало времени.
- Это, ты… Ты… Я не… Отпусти нас, не трогай нас, черт возьми! Не трогай! Что мы тебе сделали?
Похоже, он ошалел от страха. Наверное, сказать, что у нее мало времени, было ошибкой. Он подумал, что она им сейчас что-нибудь сделает, что уже не исправишь. Подумать только, он спросил, что они ей сделали? Что они ей сделали? Конечно, ничего. Всего лишь научили заниматься любовью так, что она теперь до конца жизни уже не подпустит к себе ни одного мужчину. Олег - это было так, зарница перед наступлением окончательной тьмы. Последний рефлекс изувеченного организма, жаждущего взять от жизни то, что ему было обещано в утробе матери, но что от него отсекли навсегда.
- Ты спрашиваешь, что вы мне сделали? Да?
Несмотря на страх, разъедавший его глаза, он все-таки понял, что сказал кощунственную глупость.
- Я не… Мы… Я больше не… Все, я тебя пальцем не трону, - сбивчиво затараторил он. - Не трону, слово пацана, не трону. Все, Олька, обещаю. Только отпусти нас, пожалуйста, отпусти, прошу тебя…
- Как? - снова вырвалось у нее, хотя она ничего не собиралась говорить.
Он осекся. Часто-часто задышал. Наверное, не хватало воздуха из-за быстрого разговора. Она медленно пояснила:
- Это суперклей. Я ничего не смогу сделать. Я вам никак не помогу.
- Да? Так ты… Так что нам делать? Я не могу…
Она подумала, он расплачется, таким стало выражение его лица. Удивительно, но он сдержался. Либо животный страх высушил слезы еще до их появления.
- Отпусти нас, пожалуйста. Я…
- Я же сказала, я ничего не смогу, - она чуть повысила голос. - Вас рассоединят только в больнице. Медицинское вмешательство, понимаешь?
Он смотрел на нее, не моргая.
- В больнице? - прошептал он.
И Оля поняла, что до него, наконец, дошло. Дошла вся прелесть его положения. Чтобы помочь им с Владой, нужно показать их нескольким посторонним людям. Показать их обнаженными, склеенными во время секса в пикантной позе. Прежде чем им помогут, на них вдоволь насмотрятся.
Действительно есть вещи похуже смерти.
Лицо Стаса покраснело, будто на него уже кто-то смотрел.
- Нет, не надо, - запричитал он. - Никуда нас не вези, сама что-нибудь сделай. Попроси кого-нибудь, но чтоб нас никому не показывали. Пожалуйста, Олька, помоги. Я больше не буду к тебе приставать, обещаю. Это все Влада. Это она меня на тебя натравила, она. Если б ни она, я бы никогда…
Оля заклеила ему рот. Влада, замолкнувшая на время, мычала, из нее выливался грудной приглушенный рев. Сестра негодовала. Бой-френд предал ее, сдал, как стеклотару. Оля могла бы растянуть удовольствие, вызванное открещиванием голубков со склеенными крылышками друг от друга, но ее утомило причитание Стаса.
Вышло так, что уже случилось то, что разъединит их, несмотря ни на какие обстоятельства. Если Оля оставит все, как есть, их союз перестанет существовать, и ее больше не будут насиловать в собственной квартире. Она получила то, к чему стремилась. Однако она уже не хотела останавливаться. То, что она задумала, при исполнении превратит их в копье, направленное ей в сердце, но это уже не имело значения. Она не хочет здесь больше жить, в этом жалком городке, где очень многих знаешь в лицо, и, значит, почему бы ни заплатить им сполна?
Тем не менее, она не собиралась говорить им это в открытую. Лучше наоборот успокоить их. Мало ли, узнай они, что их ждет, не возжелают ли они распрощаться с львиной долей своей кожи, лишь бы избежать уготованной участи? И не получится ли это у них?
Кроме того, нужна помощь самого Стаса.
Оля снова подалась к парочке, отклеила Стасу пластырь и спросила:
- Кто из твоих приятелей имеет машину? Кто захочет помочь тебе, если позвоню я?
Она действовала спонтанно. Она столько спала, так долго, что, когда все-таки проснулась, ее уже, кажется, ничто не могло остановить.
Мысль о машине пришла ей в голову давно, до начала этого спектакля. Но где ее взять, она поняла лишь, когда Стас умолял, чтобы ей кто-то помог. Странно, но это снова показалось таким очевидным, что в пору было удивиться. В первую очередь тому, что, не зная, как быть, она уже подумывала, чтобы тянуть эту слипшуюся парочку самой.
Между тем, тянуть их она собиралась далеко. Она хотела доставить их в Центр. Были мысли, чтобы ограничиться Ритмом, но здесь все же слишком мало людей. Происходи дело еще в будний день, она бы могла на что-то рассчитывать. Дождалась бы вечернего возвращения людей с работы. Но в воскресение район вымерший. Может случиться так, что Стаса и Владу увидит один-единственный человек, прикроет их, вызовет “скорую”. В центре города ситуация иная. Совершенно иная. Не считая того, что она устроит завершающую сцену у окон своей тетеньки, так любящей Владу.
Теперь она осознала, что не дотащила бы их и до частного сектора, не то, что до центра города. Если действовать разумно, протащить сладкую парочку нужно не далее, чем к подъезду.
Стас не сразу понял, что от него требуется. Когда же Оля ему объяснила, начал сопротивляться. Он не мог позволить, чтобы кто-нибудь видел его в таком положении.
- Тогда вас придеться оставить здесь, - заявила Оля. - Я сама не дотащу вас к тому доктору, кто поможет вам на дому.
Стас замолчал. Чтобы до него дошло, Оля добавила:
- Если вас оставить здесь, вас увидят родители, понимаешь?
Это подействовало.
У Стаса было несколько человек, кто мог при надобности помочь ему с машиной. Он долго выбирал, наверное, решал, кому менее стыдно показаться в таком виде, и Оля его поторопила. Наконец, Стас назвал имя и телефон. Как бы между прочим Оля спросила, знает ли этот парень, где живет Влада.
- Он даже не знает, на каком районе, - пробормотал он и добавил. - Наверное, не знает.
Отлично, подумала Оля. То, что надо.
- Я сама позвоню, - сказала она.
Стас поколебался, но пробормотал:
- Хорошо. Только рот не заклеивай.
Оля выполнила его просьбу и, выходя в прихожую, услышала, как возмущенно замычала Влада. Оле захотелось отклеить рот и ей, не для того, чтобы облегчить ее положение, хотелось услышать, что Влада скажет. Выслушать, после чего сказать что-нибудь жестокое, болезненное для нее в этом положении. Оля не стала этого делать. Кроме того, что нужно поторопиться, она понимала, издеваться у нее не получиться. Это была прерогатива старшей сестры, но никак ни ее.
Трубку на другом конце никто не брал, и Оля почувствовала отчаяние. У Стаса есть и другие парни, но кто знает, будет ли следующий кандидат в неведении относительно места жительства девушки своего друга. В некоторой степени это также был элемент удачи.
Оля снова набрала номер. На это раз трубку все-таки сняли. Послышался женский голос. Наверное, мать парня по имени Юра. Она сказала сына нет дома, но можно перезвонить либо на сотовый, либо его другу на соседней улице, если Юра оттуда еще не ушел. Оля записала оба номера, поблагодарила женщину и положила трубку. Перезвонила сразу на номер друга Юры. Юра оказался там. Оля с облегчением вздохнула: позвонить на сотовый, значит, высветить свой домашний номер. Не вылезет ли это потом боком?
- Кто это? - спросил Юра.
Судя по голосу, не старше двадцати лет.
- Это сестра подруги Стаса. Твоего хорошего знакомого. У него к тебе срочное дело. Ты бы мог приехать за ним на машине? - Оля с трудом сдерживала предательскую вибрацию в голосе.
- Почему он сам не позвонил? - пробубнил Юра.
- Он не может позвонить, - Оля выдумывала на ходу. - Там, где они сейчас нет телефона. То есть он есть, но не работает. И я пошла к соседям.
- У него ведь мобильник. Позвонил бы мне на мой.
- Он потерял мобильник.
- Потерял?
- Да. Сегодня потерял. Как назло.
- Так что там у них случилось?
- Знаешь, я не могу долго говорить. Давай ты приедешь, и они тебе все объяснят сами. Хорошо?
Парень на другом конце провода колебался. Она ощущала это по его молчанию. Он хотел еще что-то спросить, но Оля его опередила:
- Тут Владе плохо, - решилась она. - И Стас не хочет, чтобы это кто-то видел.
- Ну, ладно, - пробормотал Юра. - Куда приезжать?
Оля назвала дом на Береговой. Не Ритм, но близко, ей понадобится немного времени, чтобы добраться туда.
- Это возле свечки, - пояснила она.
- Какой свечки? - переспросил Юра. - Там их две.
- Та, что возле пруда. Дом сразу за ней. Три подъезда.
- Понял, понял.
- Через сколько ты сможешь приехать?