Прежде чем уйти во избежание дальнейших вопросов (даже в щечку не поцеловала его за подарок?), Влада незаметно заглянула матери в лицо. И поняла, что родительница осталась довольна сложившимися отношениями между дочерью и ее достаточно взрослым парнем. Чем, конечно же, Влада воспользовалась, попросив на следующий день денег, хотя просила у матери в среднем раз в неделю.
И все-таки кроме невидимой зависимости от сестры Оля ее просто раздражала. Раздражала своим присутствием. Основа этого раздражения была в том, что Оля являлась противоположным полюсом своей старшей сестры. Не только по возможности общаться, хорошо выглядеть, но и в отношениях с противоположным полом. Особенно в этом. Будто зеркало, выставленное перед тобой, чтобы ты узрел свои недостатки, Оля пробуждала в сестре нечто, что та пыталась затолкнуть поглубже.
Если бы только ни эта ее невинность в смысле мужчин. Владе было бы значительно легче. И меньше головной боли при мысли о родителях.
Стас выглянул с балкона.
- Будешь курить?
Она не ответила, смотрела в стену.
Парень выбросил окурок, вернулся в спальню, присел рядом с девушкой на кровать. Обнял ее, приложился губами к щеке. Та не отреагировала, по-прежнему глядя перед собой.
- Чего мой зайчик такой недовольный? - Стас приложился к щеке подруги основательней.
Она отстранилась, отворачивая лицо.
- Ну, что с тобой, Влада?
Что она могла ему ответить? Они встречались больше двух месяцев, рекорд для нее, да и для него тоже, но она уже поняла, близкими людьми они не стали. И не потому, как сказало бы большинство других людей, что два месяца - это все-таки мало. Пожалуй, будь срок посущественней, картина осталась бы прежней. Как и в начале знакомства, она не могла рассказать ему все. Интуитивно она давно осознала, откровенность, даже с самыми близкими, не приводит ни к чему хорошему. Лучшие намерения рано или поздно вылезают боком. И уж лучше лишний раз промолчать, нежели излить кому-нибудь душу.
Тем более парню, с которым неизвестно что еще будет в дальнейшем.
Стас, как она заметила, не был болтливым, но он обладал тягой к тому, что называется “поделиться с самым близким другом”. То есть, будь этот самый друг немым, еще ладно. Но друг, естественно, являлся простым смертным, отсюда можно делать выводы.
Кроме этого кое-что сложно рассказать даже человеку, за которого ты уже решила выйти замуж. Как она скажет ему, что в последнее время ей все сложнее испытать с ним оргазм, хотя он по-прежнему делал все, как надо, а она по-прежнему жаждала заниматься “этим” с ним? Происходило что-то странное, но прежнее удовлетворение сменилось необъяснимой ненасытностью. Она жаждала и жаждала, мучила себя и его, но неудовлетворенность разрасталась подобно опухоли, сметающей на своем пути здоровые клетки.
Влада слышала слово “нимфомания”. Смутно, но понимала его смысл. Однако отпихивала его, как предмет, не представлявший интереса, к тому же утомивший взгляд своим постоянным присутствием. Она чувствовала, в какие-то моменты Стасу тяжело, и она может оттолкнуть его этим, но будто для равновесия в последнюю неделю у нее появились болезненные ощущения. Особенно при первом разе. После было значительно лучше, но при этом вновь появлялась та же ненасытность. И она не могла ему рассказать об этом. Это лишь оттолкнет его, а она сейчас не готова идти куда-то вечером в надежде на очередное знакомство. Тем более, она знала, ее вечно что-то не устраивает во внешности парней, и как только “это” случится, она попрощается с кавалером. Найти замену Стасу будет сложно, она это признавала. Если даже представить, что он, как поступил бы зрелый сформировавшийся мужчина, захочет поддержать ее, прийти на помощь, что он сможет сделать? К сексопатологу Влада не пойдет, исключено. Кроме того, что она никогда не признает себя в чем-то ущербной, нуждающейся во врачебной помощи, подобный поход рано или поздно дойдет до родителей. И они узнают, что их дочь, по ее словам даже не целовавшаяся со своим парнем, посещает сексопатолога, словно женщина, у которой за плечами ни один год семейной жизни.
Нет, с ней все в порядке. К докторам же ходят люди, посчитавшие себя больными. Она достаточно умна, чтобы понять: она здорова, просто у них со Стасом возникли проблемы, как и у всех пар при длительных отношениях. Может, им необходимо что-то новенькое. И ее организм подает сигнал своеобразной ненасытностью? Хотя, скорее всего, причина в воздействии со стороны.
Причина в сестре.
Именно присутствие Оли в квартире внесло свой разрушительный вклад. Очень даже просто. Ведь прежде у них со Стасом не было никаких проблем. Неудивительно, раньше им никто не мешал. И неизвестно поможет ли то, что Влада, в некотором роде, приняла вызов и сама идет в лобовую атаку с сестрой. Всегда ли от страха избавляются тем, что погружаются в него?
- Что с тобой? - повторил Стас.
- Сучка, - прошипела Влада.
- Что? Ты о чем?
- О моей сестренке!
Она никак не могла успокоиться, и мысли о собственной неудовлетворенности лишь разожгли злобу по отношению к младшей сестре. Если бы не она, быть может, ничего бы такого не случилось.
- Да, ладно, - пробормотал Стас. - Далась она тебе.
Влада вскочила с кровати.
- Она специально убежала. Я ей предлагала остаться, видела, что она никуда не хочет идти. Но она упорхнула тайком. Делает вид, что ей неприятно, что ее сестра с кем-то трахается. Мол, я такая стерва, а она пай-девочка. Строит из себя невинность, сама же та еще тварь.
Стас почувствовал легкий, быстрый укол беспокойства. Источник этого беспокойства остался неясен. Влада стояла, чуть нагнувшись к нему, волосы разметались, глаза выпучены, руки разведены в стороны. Для полной картины, кажется, не хватало ножа для колки льда. Ярость исказила ее лицо, и теперь его девушку нельзя было назвать красивой, но Стаса это почему-то возбудило. Тем не менее, он поостерегся подкатывать к Владе с ласками, посчитав, что для начала надо утихомирить ее.
- Твоя Оля - малолетка. Что с нею возьмешь? Забей на нее.
- Малолетка?!
Влада чуть не поперхнулась от злости. Он словно дал ей понять, что жизнь ее сестры - чистый лист, она же замарана. Так, во всяком случае, Владе показалось, так она это восприняла. Теперь не только ее собственные мысли, но и чужие непроизвольно пытались поднять младшую сестру в ее глазах. Это было уже слишком. Казалось, не сбросить Олю с пьедестала в глазах хотя бы этого человека, сидящего перед ней в одних трусах, означала испытать боль, жгущую и длительную.
- Ты говоришь, малолетка? Да? А ты знаешь, что эта малолетка трахается с четырнадцати лет? Знаешь об этом?
Стас смотрел на нее. Рот чуть приоткрыт, в глазах - ошеломление. Непроизвольно он покачал головой.
- Она просто строит из себя недотрогу неумелую, сама же, будь здоров, с кем уже только не перетрахалась.
- Ты шутишь? - только и пропыхтел он.
Влада неожиданно осознала, что с легкостью может убедить его, нужно лишь остудить собственную злость. Человек, находящийся в гневе, много чего наговорит, но можно ли верить его словам? Всего лишь поменьше эмоций. Ей это, по-видимому, удалось, во всяком случае, собственный голос стал более ровным. И она испытала острое удовлетворение при мысли, что ей вот-вот удастся заляпать грязью младшую сестренку, этого фальшивого несостоявшегося ангела.
- Ты мне не веришь? - она подалась к нему ближе. - Два года назад я уже застала ее с каким-то малолеткой, я его видела в первый раз. Она выскочила из спальни вся потная, покрасневшая. Потом такое бывало еще несколько раз. Я ведь приходила со школы позже, когда в выпускном училась. Бабушка тогда часто уходила. Потом я свою Оленьку видела и с мужиками за тридцать. Как ты думаешь, что она с ними делала? Неужели им было интересно с ней разговоры разговаривать? Конечно, нет! Она им нужна была, сам знаешь, для чего.
- О, черт, - Стас как будто справился с первой волной ошеломления, но оно оставалось.
Она не сдержала ухмылку, но тут же подавила ее.
- Просто она умеет из себя паиньку сделать. Особенно на людях, вот при тебе, например. И родители ничего не знают о ее похождениях.
Стас шумно выдохнул:
- Ничего себе. Аж не верится.
Влада удержала себя от нового витка доказательств. Иногда многозначительное молчание действует надежнее.
Парень по-прежнему находился в легком шоке.
- Неужели и сейчас она… ну, это…
- Я за ней не слежу, Стас, - быстро отреагировала она.
- И никто не знает, - пробормотал он. - Странно, никогда бы не поверил.
- Стас, ты даже не на Ритме живешь. Ты что, знаешь всех, кто трахается налево и направо?
- А что, про нее на Ритме знают?
Она задумалась, но не рискнула идти слишком далеко.
- Вряд ли. Она слишком скрытная. Подойди - нос воротит. Сама же только и думает под кого лечь.
- Черт, - снова произнес он, качая головой. - Надо же.
Он опустил голову, глядя то ли на свои руки, то ли сквозь в них, в никуда, и Влада позволила себе улыбнуться. Ее маленькое личное отмщение получилось. Можно сказать, крохотное отмщение, но это в любом случае лучше, чем ничего.
Она поняла, Стас, по меньшей мере, поражен. Ничего удивительного. Ее младшая сестра не строила из себя невинность, она таковой и являлась. Получалась, в глазах Стаса она проявила незаурядные актерские способности. В глазах Стаса она превратилась в лживую девчонку, которая не дала его лучшему другу, хотя до этого давала всем парням района. Конечно, к ошеломлению не могло не прибавиться праведное негодование.
Влада уже знала, как Стас относится к непорочности. Как-то он проболтался ей, что не против жены-девственницы. Как и большинство истинных мужчин-самцов, готовых бежать за любой юбкой, сам он хотел видеть в своей половине противоположное. Глупец, подумала тогда Влада, хотеть подобное - пережиток. Что если вы с женой не подойдете друг другу в постели? Естественно, ему она ничего о себе не рассказывала. Для Стаса у нее было до него всего лишь двое партнеров. И то первый, можно сказать, использовал силу, принудил ее, и она согласилась “из-за большой любви”, иначе бы еще долго “не была ни с кем”. И ее опыт и темперамент не пробудили у Стаса подозрений.