Зная все это, Влада видела то, что творится у Стаса в голове после ее слов. И это дарило ей некое подобие душевного спокойствия. Сестричка получила по заслугам. Сестричка, которая своим появлением на этот свет, затруднила жизнь Владе, сделала ее детство менее счастливым и беззаботным. Как иначе, если младшая не доставляет стольких хлопот, как старшая? Люди мыслят сравнениями, и не будь Оли, Влада выглядела бы идеальным ребенком. К счастью, ситуация выровнялась. Благодаря самой Владе и, быть может, уродливости и неловкости младшей сестры. Сестры, которая, тем не менее, по-прежнему затрудняет Владе жизнь.
- Никогда бы не подумал, - пробормотал Стас.
Влада села к нему на колени лицом к лицу, пыталась сделать вид, что ее улыбка относится только к ним, вовсе не к сестре, но все-таки не удержалась:
- Да, она та еще сучка.
3
Завтра Пасха. До Всенощной осталось всего ничего.
Оля вышла из автобуса, медленно побрела к дому. Вместе с ней вышло не много народу. Большинство молодежи наоборот ехали в другую сторону, в Центр города или к церкви. Праздник только начинался. В домах было полно горящих окон. Кое-где слышались музыка и пение.
Она могла гулять хоть всю ночь: родители на даче, а сестра вряд ли придет раньше утра - такое уже случалось на Пасху два года подряд. Гулять, не опасаясь, что к ней предъявят претензии. И она не беспокоилась, что родители внезапно заявятся домой. Как только весна вступала в полные права, родители все свободное время проводили на даче, тем более, выходные. Пасха для них была всего лишь одним из уик-эндов, хотя в этот раз они пригласили на дачу родственников. Они спросили желание Влады присоединиться к ним, но та отказалась, и они не посчитали нужным поинтересоваться тем же самым у младшей дочери. Впрочем, Оля не настаивала и уж тем более не расстроилась. В последнее время отношения с родителями, особенно с отцом, стали натянутыми, и девушка была не прочь отдохнуть от них лишний день. Все-таки неделя от выходных до выходных тянется медленно, особенно в учебное время.
Она не использовала этот шанс по нескольким причинам. Основная - ее подруга Таня, с которой они провели вечер, не получила разрешения гулять до утра, хотя и осталась на ночь у своей тети в Центре. Оля же и не думала бродить одна. Кроме того, они выпили почти бутылку десертного вина “Старомонастырское”, и Оля, опьянев, испытала желание поспать. Прежде она пробовала спиртное только один раз - шампанское на Новый год, всего один бокал. В принципе к этому времени она и прежде всегда находилась в кровати, но в этот раз она чувствовала, что сонливость вызвана исключительно алкоголем. В противном случае, возбужденная праздником, который очень любила, Оля бодрствовала бы сколь угодно долго.
Это ее не опечалило. Девушка уже начала понимать, что очень многого не получит в этой жизни, даже из того, что доступно большинству, и на этом фоне не погулять на Всенощную казалось пустяком. И как, скажите, гулять, если тянет на сон?
Она приблизилась к дому. Почему-то захотелось побыть на улице еще немного. Может, дождаться двенадцати часов, когда начнется крестный ход, и в какой-нибудь квартире, где громко включен телевизор, услышать церемонию празднования Пасхи в одной из столичных церквей. У себя в квартире, одна, она не станет включать телевизор. Если ей доводилось быть дома ночью в одиночестве, она предпочитала сидеть тихо. При включенном телевизоре или магнитофоне ей было неуютней: все время казалось, что кто-то перемещается по комнатам, воспользовавшись тем, что его шаги неслышны.
Повременить с приходом домой захотелось еще по одной причине. Ей понравилось состояние легкого алкогольного опьянения. Хотелось это продлить. Если она придет домой, сразу завалится спасть. Это ее и смутило, и удивило. Попробовать вино она согласилась за компанию, у подруги уже была бутылка, и Оле не пришлось даже тратиться. Таня сказала, что им уже пора иногда “баловаться” на праздники. Оле поначалу эта идея не понравилась, но, когда они сидели на набережной, потягивали вино из пластмассовых стаканчиков, любовались рекой и болтали ни о чем, она изменила свое мнение. Правда, чуть позже, когда они расходились, Оля заволновалась, спрашивая себя, не сделала ли она глупость. Она помнила, что ей говорила мать: в состоянии алкогольного опьянения люди совершают поступки, которые никогда не совершают трезвыми.
К счастью, ни одно из опасений не подтвердилось. Кажется, Оля себя контролировала, и ни на какие безумства ее не тянуло. Она даже избавилась от чувства вины из-за употребления спиртного, так ей было хорошо. И удивили ее, прежде всего, приятные ощущения, какие-то светлые, ничего общего с тем, о чем все время предупреждают учителя и родители. Мелькнула мысль, что следующий праздник, День Победы, также можно отметить с вином. Единственный минус - тянуло на сон так, будто она наглоталась снотворного. Неужели всегда будет так?
Оля осознала, что ждать до полуночи бессмысленно, она столько не выдержит. Девушка повернулась и вошла в подъезд. Влады со Стасом не будет, Оля не сомневалась в этом. У них было время днем для своих игр, к тому же вряд ли они пропустят возможность потусоваться под церковью. Тем более что в этом году кроме старой церкви церемония пройдет еще в одной, открывшейся в Центре, возле парка и Дома Техники. Раньше там был музей, но городские власти отдали его, и началась реставрация здания. Естественно, сестра с бой-френдом не пропустят такое, и Оля была только рада этому.
В последнее время Влада не стремилась заняться сексом со Стасом, когда младшая сестра находилась дома, они дожидались, пока она уйдет, или уходили сами. У Оли исчезло ощущение, что она кому-то мешает в собственной квартире, но, как ни странно, это не принесло успокоения. Наоборот было такое чувство затишья перед бурей. Ей не нравилось, как на нее несколько раз смотрел Стас, если Оле приходилось открыть дверь. Странный взгляд, словно он теперь избегал ее и одновременно испытывал интерес. Двоякое ощущение, несовместимое и от того непонятное. Единственное, что не вызывало сомнений, отношение Стаса к младшей сестре своей подружки изменилось. Кроме того, Влада стала выказывать к ней меньше претензий, но от этого шорох тихой злобы, клокотавшей у нее внутри, не исчез. К счастью, теплело с каждым днем, и это позволяло Оле чаще бывать днем на улице и в то же время выталкивало на улицу Владу со Стасом.
Девушка открыла дверь, включила в прихожей свет. Еще не закрыв дверь, она увидела туфли Стаса, они красовались, будто белый буй на серой воде, предупреждающий о фарватере. Оля застыла. Ее окатило волной страха, словно она обнаружила в квартире грабителей, а не присутствие парня своей сестры. Возможно, это от неожиданности. Она ожидала, что будет одна, спокойно ляжет спать, но эта парочка предпочитает квартиру, нежели возможность встретить Пасху под церковью. Неужели им не надоело здесь торчать?
На секунду-другую Оля подумала, не уйти ли отсюда и гулять где-нибудь всю ночь. Пожалуй, она бы это сделала, если бы не жуткая сонливость, накатившая с новой силой, стоило лишь попасть в тепло квартиры. Вино сделало свое дело.
Оля поколебалась и закрыла дверь, оставшись дома.
- О-о, - протянул Стас. - Явилась твоя сестричка.
Он лежал на спине, приобняв подругу, и смотрел в потолок. Влада лежала на боку спиной к нему. Они только что разлепили свои тела, буквально за минуту до прихода Ольги.
Оба были прилично выпившими.
Сначала они, конечно, планировали идти под церковь. Само собой разумеется. Разве что не могли прийти к единому мнению: к какой церкви идти? Влада хотела на центральную улицу, Стас же стремился в старую церковь. Она и ближе к Ритму, говорил он, можно возвратиться домой пешком, да и настоящая, новую церковь старые люди игнорируют. По его словам, там, где когда-то торговали колбасой, церкви быть не должно. Он имел в виду, что временно церковники справляли службу в небольшом павильоне рядом с музеем, пока здание реставрировали. Владе было плевать на мнение старых людей, как и на то, какая церковь настоящая. Она хотела в новую церковь лишь потому, что там, естественно, будет больше людей. Вряд ли многие захотят переться на окраину, если не менее достойное гуляние будет в центре города. Владе нравилось, как проходящие мимо девчонки поглядывают на Стаса, ей это льстило. И под новой церковью, где вечером будет самое большое скопление народа, она вкусит этих ощущений сполна.
Она это планировала, но обстоятельства распорядились по-своему.
Прежде, чем улечься в постель и после куда-то идти, они, конечно же, отметили приближение Всенощной, распив бутылку шампанского. Этого оказалось мало, и Стас сбегал в магазин за бутылкой “Кадарки”. Вино выпилось с прежней легкостью, будто до этого ничего не было. Это был их день, как сказал Стас. Снова бежать за вином ему не хотелось, и Влада достала бутылку из родительского бара. “Черный монах”, десертное, крепленое. Она наказала Стасу принести завтра такую же бутылку. Стас промычал согласие, с довольной ухмылкой наполняя бокалы.
С опозданием, но количество выпитого начало сказываться. Плюс дело довершало небольшое смешение, шампанское на вино. Им вдруг стало лениво куда-то идти, ощущение усилила пришедшая темнота. Первая близость, в отличие от предыдущих дней, когда Влада сначала испытывала боль, удалась. И вообще она испытывала сегодня особенную энергию.
Они, правда, слегка задремали, разморенные любовью и вином, но щекочущие ощущения где-то в глубине матки, похожие на то, когда у нее долго не было мужчины, заставили Владу очнуться и растормошить Стаса.
Затем вернулась младшая сестра, о существовании которой Влада напрочь забыла в последние часы.
Вновь появилась прежняя злоба, какую вызывает давнишняя помеха. Они слышали, как младшая Кольцова прошла в ванную.
- Небось, натрахалась, как положено, - пробормотал Стас.
Влада даже подняла голову. Стас был пьянее, чем она думала. Можно сказать, при ней он еще никогда так не напивался. В принципе и праздников с момента их знакомства подходящих не было. И все-таки он в первый раз сказал что-то подобное про Олю. Прежде он лишь слушал заявления своей подруги, никак на них не реагируя, и у Влады чаще складывалось впечатление, что он ее словам верит не до конца. Теперь она поняла, что Стас давно, еще с первого разговора о младшей сестре, видит в ней ту, о которой Влада и говорила. Он просто молчал, возможно, опасался сделать неприятное Владе. Ведь достаточно людей, поливающих при ком-то своих родственников грязью, но стоит им услышать подтверждение своих слов из уст постороннего, как они готовы вцепиться в него когтями.