Бормотание, шепот. Влада приложила к двери ухо.
Смутная возня вызвала у нее ощущение, что младшая сестра, быть может, вовсе не собиралась сопротивляться Стасу. Идея, что Оля не такая уж целомудренная, казалось, уже несла в себе шок, и абсолютно не пришлась Владе по вкусу. Ощущение исчезло, как только Влада услышала вскрик сестры.
- Что ты делаешь?!
В голосе слышалось неверие, испуг, какая-то нечеткость произношения, как бывает спросонья или в пьяном состоянии.
- Лежи тихо. Тебе понравится, - прохрипел Стас.
- Влада!
Влада, стоявшая под дверью, испытала острый приступ возбуждения. Никогда она еще не подслушивала, как кто-то занимается сексом. Сестра взвизгнула, негромко, она, казалось, так и не проснулась по-настоящему. Стас глухо застонал. С опозданием Влада поняла, что это значит. Прежде она уже десятки раз слышала, как он стонет при оргазме, но сейчас она слышала этот звук со стороны. У нее ослабли ноги.
И снова:
- Влада!
- Не царапайся, сука! - вскрикнул Стас.
Влада услышала, что он слез с кровати сестры, и как ей не сложно было сейчас двигаться, она посчитала за лучшее вернуться в свою комнату. Она повалилась на свою кровать в тот момент, когда Стас вышел в прихожую. Она слышала, как он остановился, будто не зная, что делать, затем направился в ванную.
Всхлипы сестры прервались. Наступила тишина.
И тогда Влада почувствовала страх. Настоящий животный страх, какой никогда раньше не испытывала. Точно так же, как недавнее животное возбуждение. В эту минуту больше всего на свете она бы хотела, избавиться от источника этого страха, растоптать его, измельчить, как некое физическое тело.
Она свернулась калачиком, сжав зубы, чувствуя, как все тело облепила мелкая противная дрожь.
Когда Стас слез с нее, Оля все еще не до конца осознавала, что произошло. Она, казалось, раздвоилась, и одна половина по-прежнему плавала в жиже из сна, опьянения и головной боли.
Те несколько восклицаний, что вырвались у нее, как будто совершил посторонний человек. Даже резкая боль в животе, которая и вырвала ее из пьяной дремы, показалась болью постороннего человека. Ко всему прочему вязкая, ранее не испытанная слабость превратила ее тело в нечто неподатливое, неуправляемое, чужое.
Она отбивалась будто во сне. Единственное, что она отчетливо поняла, надо позвать сестру. Влада находилась рядом, кроме нее никого не было, она, в конце концов, была ее старшей сестрой, человеком, идущим после родителей. И она должна защитить ее от происходящего, будь-то кошмар или реальность.
Прояснение накрыло ее зловещей, ледяной волной, когда ее оставили одну, и наступила тишина. Тишину нарушили звуки воды в ванной, и Оля вскочила с кровати. Боль в животе выбила из нее стон. Девушка замерла. Будто толстые иглы, в нее вонзились страх, запоздалое понимание, тошнота, вызванная мужским запахом, и… стыд. Стыд являлся самой мощной составляющей этого жуткого коктейля. Девушке захотелось провалиться в темную-темную яму, исчезнуть, в крайнем случае, заснуть на неопределенный срок, лишь бы только сознание, как некий беспристрастный надсмотрщик, перестало посылать ей чудовищный смысл этой самой минуты.
Пожалуй, причиной того, что стыд стал самым сильным ощущением, были появившиеся ниоткуда провалы в памяти. Оля вдруг потеряла нить, приведшую ее от прихода в спальню в настоящее. Она не помнила, как Стас появился в ее спальне. Почему он вообще оказался рядом и когда придавил ее собой. Она понимала, что не могла его позвать к себе, тем более, дать какой-то повод к тому, что произошло, но у нее так же не укладывалось в сознание, что Стас пришел сам, вот так взял и пришел.
В чем же причина? Что она не знает?
Боль в животе снова вернула ее к сути случившегося. Только что Стас сделал с ней то, что последние несколько недель делал с Владой! Она, не знавшая прежде мужчин, прервала эту часть своей жизни.
Оля выбежала из спальни. Вернее, неловко выбралась, нормально двигаться ей мешали боль и ощущение чего-то чужого в животе. Кое-как он добралась до комнаты сестры. Влада лежала лицом к стене и, кажется, спала. Она даже не знала, что ее парень сделал с ее сестрой.
- Влада!
Оля затормошила сестру, но тут силы снова ее покинули, и она разрыдалась. Девушка опустилась на колени рядом с кроватью, где лежала ее сестра, претворявшаяся спящей.
Влада, которую минуту назад страх лишил способности думать, немного пришла в себя. Она знала, что Стас сделал то, на что она его толкала, и не ожидала от младшей сестры такой реакции. То, что Оля прибежала к ней, подавленность в голосе, говорили, что она скорее раздавлена, испугана, нежели зла и готова к чему-то, что можно назвать местью.
Влада ухмыльнулась, по-прежнему претворяясь спящей. Она испытала к сестре новый прилив омерзения и удовлетворенного злорадства.
- Влада, я… Меня твой Стас… он… Он меня… Пришел ко мне и… Влада…
Бессвязное бормотание прервал шорох открывшейся двери. На пороге возникла тень Стаса. Оля подскочила с пола.
- Влада! - снова всхлипнула она.
Стас посторонился, будто приглашая девушку покинуть комнату.
В этот момент Оля неожиданно для себя поняла, что сестра должна была проснуться, она всегда чутко спала. Этого не произошло, хотя Оля ее тормошила. Она что, нарочно сделала вид, что спит?
Всхлипывая, Оля выскочила из спальни сестры.
Теперь он протрезвел окончательно. Нечто похожее случилось, когда Оля стала отбиваться, и лишь физическая потребность завершить начатое поборола страх, коснувшийся его спины, будто запоздалый порыв ночного ветра. Последнюю точку поставила струя холодной воды, под которую он подставил лицо.
В некотором смысле он находился в таком же шоке, что и его жертва. Он, конечно, сделал то, что хотел, но он всего лишь хотел, просто хотел, а желание и действие - разные вещи.
Впрочем, ни это явилось основной причиной шока. Его неприятно поразила реакция Оли. Почему-то она сопротивлялась вяло, наверное, действительно, выпила больше нормы, но Стас почувствовал по ее движениям, что для нее это не было чем-то естественным. В противном случае она бы расслабилась либо реакция стала иной.
Довершил уверенность в этих ощущениях ее плач. Не сразу, но Стас понял: Оля в комнате Влады. Плачет и что-то требует. Ситуация вдруг напомнила картину банального изнасилования. Он никогда бы не подумал, что окажется в подобном положении.
Он всегда считал себя человеком вполне приличным, хотя в глубине души понимал, что не лишен определенной дозы цинизма. Впрочем, цинизм не означал, что его обладатель рано или поздно совершит парочку кошмарных поступков. Как-то один приятель задал ему вопрос, неразумный, циничный, но в тоже время возбуждающий плоть вопрос. Изнасиловал бы Стас приятную на вид девчонку, если бы уверенность, что это не принесет неприятных последствий, сойдет с рук? Стас что-то пробурчал, мол, не городи ерунды, но про себя признал, что очень даже может быть. Почему нет? В слух он такое, конечно, не высказал. Только вот как можно иметь в чем-то уверенность? Получалось, вопрос отпадал сам собой.
На самом деле Стас никогда бы не пошел на это просто потому, что это был бы неоправданный риск. Одно другого не стоит. И вот происходящее в квартире подруги все больше убеждало, что Стас совершил нечто подобное, хотя и неосознанно.
Кое-как одолев страх, он вышел из ванной в прихожую. Не до утра же ему там сидеть? Прошел к спальне Влады, с каждым шагом убеждаясь, что Оля находится там. Позже он понял, почему его толкало в самое пекло, каким являлась в тот момент комната Влады. Он опасался, что подруга, обнаружив сестру плачущей, вдруг примет сторону Оли. Кто ж разберет этих баб? От Влады можно было ждать, что угодно. Настроение ее частенько менялось на противоположное в течение вечера. К тому же слезы действовали на людей порой лучше всяких слов.
Стас вошел в спальню. Заметил тень, отпрянувшую от кровати. Увидев его, Оля замерла. Влада спокойно лежала, отвернувшись от сестры. Это немного успокоило Стаса. Значит, катастрофы не случилось. Влада попросту игнорирует сестру, ее слезы. Может, Оля, привыкшая строить из себя дома паиньку, всего лишь достоверно играет жертву?
Он хотел что-нибудь сказать, уверенное, потребовать успокоиться и не будить Владу, заявить, что нет причин поднимать среди ночи шум, но слова ему так и не дались. Они куда-то улетучились, и он посторонился, чувствуя, что Оля его боится и хочет покинуть комнату. Кроме того, он не хотел, чтобы его выдал голос. Если она услышит в нем испуг, это лишь ухудшит ситуацию. Главное - не показывать, что он опасается последствий.
Когда Оля выскочила из комнаты, Влада продолжала лежать лицом к стене.
- Влада, ты спишь? - просипел он.
Подруга медленно оглянулась, села на кровати. Они молча смотрели друг на друга. Глаз, конечно, не видели, но знали, куда направлен взгляд партнера.
Владе не нужен был свет, чтобы понять: ее бой-френд напуган. Причем серьезно напуган: страх очистил его от алкоголя. Из-за реакции Оли. Он не ожидал этого, думал она поломается для вида, после чего еще сама ему подмахнет. Но не так все просто. У сестрички парней не было, какую же реакцию от нее ждать?
Страх Стаса разозлил Владу. Ей захотелось закричать на него. У нее самой страх не прошел до конца, но она ведь женщина, почему же боится он? Девушка едва сдержалась. Заорать на него, значило не только оттолкнуть, хотя он был ей сейчас нужен, но и дать повод сестренке. Влада почему-то почувствовала, что им со Стасом ничего не грозит. В конце концов, она жила вместе с сестрой много лет и волей-неволей изучила ее. Оля раздавлена, возможно, по-настоящему не осознает, что произошло. Неизвестно, что будет утром, как она поступит, но сейчас, почти в полночь, она точно не станет куда-то звонить или, тем более, звать соседей.
Ее поведение пока лишь подтверждало мысли Влады. Она убежала в свою комнату, наверное, поняла, что от сестры ничего не добьешься.