Наконец, третья причина, по которой современные технологии вынудили правительства разных стран работать вместе, коренится в связанных с развитием техники экологических проблемах[940]. Если вспомнить «Коктаун» Чарльза Диккенса и «черные сатанинские мельницы», уже в XIX в. индустриализация могла приводить к загрязнению целых регионов, портя питьевую воду и наполняя воздух черным дымом. Но эти проблемы были ничтожными в сравнении с теми, которые появились после 1945 г. и в еще большей степени после зарождения современного общества массового потребления в большинстве развитых стран. К отходам, созданным самой промышленностью, зачастую токсичным (дым, пепел, шлаки и выбросы разного рода) прибавились выхлопные газы автомобилей, свинец из использованных аккумуляторов, стекло и алюминий из выбрасываемых питьевых и пищевых емкостей и, конечно, большое количество пластика и пенопласта, используемого для упаковки различных видов продуктов, которые, исполнив свою функцию, оставались в окружающей среде навсегда.
Часть загрязняющих веществ попадала в воздух, другая — в землю, третья — в воду, включая океаны, где даже рыба теперь не была защищена от них. Если некоторые загрязнения носили лишь локальный характер, другие могли оказывать влияние в радиусе сотен и даже тысяч миль от точки выброса. Например, глобальное потепление — название говорит само за себя — и разрушение озонового слоя были вызваны выбросами электростанций, заводов и автомобилей и представляют собой проблемы планетарного масштаба. Дым, порождаемый деятельностью промышленных объектов США, вызывает кислотные дожди в Канаде. Ядовитые вещества, сбрасываемые в Рейн химическими заводами в Швейцарии и Эльзасе, доходят вниз по реке до ее устья около Хука в Голландии; а пятна нефти, появившиеся, например, в египетских территориальных водах, могут достичь берегов Израиля. При желании список проблем можно продолжать до бесконечности. Но вероятно самой трагической демонстрацией глобального воздействия, которое могут оказывать загрязнения, стал взрыв ядерного реактора в Чернобыле в 1986 г. Из его эпицентра, расположенного недалеко от украинского города Киева, радиоактивное заражение распространилось по значительной части территории северного полушария, включая Белоруссию, Польшу, государства Балтии, Скандинавский полуостров и Канаду.
Поскольку технологии одновременно создали необходимость в международных организациях и благодаря транспорту и коммуникациям способствовали их созданию, не удивительно, что первые подобные институты появились примерно в середине XIX в. До этого часто возникали двусторонние или многосторонние союзы, некоторые из них задумывались как постоянные. Хороший пример — «Европейский концерт», свободное сообщество государств, целью которого было предотвращение экспансии отдельных его членов за счет других и одновременно сотрудничество в подавлении якобинства, где бы оно ни возникало[941]. Однако Международный телеграфный союз (International Telegraph Union — ITU) представлял собой нечто иное. С его основанием в 1865 г. государства впервые создали организацию, в которой сами они были членами, но которая имела собственное юридическое лицо, а также постоянный штат и постоянный центральный офис, через который можно было с ней контактировать. В своей ограниченной области организация имела полномочия принимать решения, обязательные для государств. При этом ни тогда, ни впоследствии не было создано механизма принуждения к исполнению этих решений. Одной из причин этого было именно то, что, как показал опыт, оставаться в стороне от таких организаций было чрезвычайно невыгодно, поэтому они достаточно хорошо функционировали и без такого рода механизмов.
За первые 40 лет существования Международного телеграфного союза количество международных телеграмм увеличилось от 5 до 82 млн в год[942]; но даже это было лишь слабым отблеском будущего, когда технология начала осваивать все новые участки электромагнитного спектра. В 1932 г. из-за необходимости охватить сферу радио организация была преобразована в Международный союз электросвязи (ITU — International Telecommunication Union). В 1947 г. он стал специализированным агентством ООН, а в следующем году его штаб-квартира была переведена из Берна в Женеву. В настоящее время организация базируется на ряде соглашений, подписанных государствами-членами. Ее самыми важными органами являются Полномочная конференция, созываемая каждые четыре года, а также Совет, выступающий в качестве руководящего органа МСЭ в промежутках между конференциями. Кроме того, организация имеет постоянный секретариат и различные технические органы, которые занимаются распределением радиочастот, предоставлением консультаций государствам-членам по техническим вопросам и тому подобной деятельностью.
МСЭ послужил образцом для других организаций — вслед за ним появились Международный почтовый союз (1874)[943] и Международное бюро мер и весов (1875). Своего рода поворотным пунктом стал 1884 г., когда географическое пространство было приведено к единому стандарту с принятием Гринвича за нулевой меридиан. Ранее эту честь оспаривали Краков, Ураниборг, Копенгаген, Пиза, Аугсбург, Тьерра дель Фуэго (на островах Капе Верде), Рим, Ульм, Тюбинген, Болонья, Руан, Санкт-Петербург, Вашингтон, Филадельфия, Мюнхен, Брюссель, Рио-де-Жанейро, Амстердам, Кристиания, Лиссабон, Полтава, Кадис, Мадрид, Варшава, Париж и Стокгольм[944]. Сразу вслед за определением нулевого меридиана появилось понятие «времени по Гринвичу», которому долго сопротивлялись даже в Великобритании («Агрессия более коварная, чем папская», — жаловался неизвестный автор в 1848 г.), но которое стало необходимым для работы железных дорог и теперь мгновенно транслировалось посредством телеграфа. Те, кто возражал, — Франция, Гаити, Бразилия и город Детройт в США, — сдались один за другим. Наблюдатели, жившие в конце XIX в., многого ожидали от этих организаций. Как сказал один из них, «победы Александра Македонского и Наполеона отходят в тень на фоне триумфального шествия по всему миру крошечных почтовых марок»[945].
Количество межправительственных организаций, которых в 1951 г. было 123, а в 1972 г. — 280, к 1984 г. достигло 395[946]. В одной лишь Европе 13 попавших в выборку государств в 1988 г. направили 391 представителя в региональные организации против 101 в 1950 г.[947] Такого рода организации покрывают почти все доступные отрасли человеческой деятельности, от регулирования воздушного транспорта — Международная ассоциация воздушного транспорта (International Air Transport Association — IATA), вероятно, стала единственной организацией, в которую вошло больше государств, чем в ООН, — сохранения дикой природы и исследования морского дна до установления стандартов захоронения опасных материалов. От Интерпола до Международного таможенного союза большинство из них открывало свои штаб-квартиры и нанимало собственных бюрократов. Хотя последние продолжали оставаться гражданами своих государств, они в то же служили самим этим организациям. Как и другие чиновники, они имели склонность к развитию общего мировоззрения и выработке общих интересов, которые нередко существенно отличались от воззрений и интересов стран-членов; на самом деле иное поведение привело бы к потере доверия к ним. Хотя отдельные государства делали все возможное, чтобы манипулировать такими организациями, очевидно, что существовали пределы для этого. Вступление во Всемирную торговую организацию таких в прошлом изоляционистских стран, как Китай, показывает, что находиться вне «паутины соглашений»[948] было бы равносильно тому, чтобы обречь себя на почти доиндустриальное существование.
Хотя сама ООН и не была продуктом технологических потребностей — изначально это была коалиция государств, созданная для того, чтобы воевать с Германией и Японией во Второй мировой войне, — она, как правило, принимала под свое главенство многие такие организации и собирала их под одной крышей. Подобно другим международным организациям, она стала юридическим лицом с ярко выраженной идентичностью и собственным бюрократическим аппаратом. Последний не тождествен аппарату отдельных государств — членов организации, чьим интересам она служит; если между ними и есть какое-либо соответствие, то оно носит крайне ограниченный характер, о чем свидетельствует регулярная перебранка между ООН и США, сильнейшим ее членом. Во многих аспектах положение ООН напоминает статус средневекового папства: как гласит пословица, vox populi, vox dei[949]. Как и папство, она переживает один за другим финансовые кризисы и постоянно ведет переговоры со своими членами (в старину — с государями), которые отказываются платить свои долги. Как в случае с папством, ее практическое бессилие отчасти компенсируется ее значительным моральным авторитетом.
Хотя бы потому что в ООН оппонент того или иного государства может высказать свои жалобы, выступать против этой организации означало бы навлечь на себя существенные издержки в виде неблагоприятного общественного мнения. Оказаться подверженным санкциям ООН тоже может стоить дорого, судя по тому, что спустя год после того как были сняты санкции против ЮАР, внешнеторговый оборот страны вырос на целых 38 %[950]. Более того, в 1995 г. общая сумма средств, прошедших по каналам ООН и ее дочерних организаций, составила 10,5 млрд долл. Около 3,5 млрд из этой суммы были потрачены на содержание около 100 тыс. дисциплинированных и хорошо вооруженных солдат в голубых касках, разбросанных по 17 различным горячим точкам мира. В сравнении с ресурсами даже второразрядного государства — члена ООН ни один из этих трех показателей не был слишком впечатляющим. Но, с другой стороны, с такими показателями не могут сравниться многие (даже большинство) членов ООН.