- Ник? Ты чего вдруг?
Мужчина вспомнил о причине своего визита и нахмурился.
- Поговорить надо!
Свой голос Огневу показался каким-то сухим и безжизненным. Маша лишь вопросительно приподняла брови, после чего посторонилась, позволяя ему войти.
- Что-то случилось?
Показалось, или она и правда нервничает?
Никита смотрел на любимое лицо и не знал, с чего начать этот разговор.
- Как Кирюшка?
- Хорошо. Вот только что заснул. Обед же, - девушка настороженно следила за ним.
С чего вдруг он снова тут?
- Ну да, - протянул и замолчал.
Диалог не клеился. Ник смотрел, не отрываясь, на Марию, а та всё больше начинала нервничать. Ей вспомнились слова Вика о том, что он мог узнать правду. И молчание визитёра напугало ещё больше прежнего.
- Скажи... - начал было мужчина и замолчал, не зная, как продолжить.
- Ник, это ты уже скажи, что случилось? - дёргано потребовала девушка.
Тот прикрыл глаза и вздохнул, собираясь с духом.
- Я знаю правду! - выпалил на одном дыхании.
Перевёл взгляд на сжатую в кулаке бумагу с результатом, которую умудрился незаметно даже для себя прихватить, выходя из машины, притягивая внимание девушки к этому атрибуту её приговора. Маша сначала с непониманием посмотрела на него, потом на скомканный листок, а после и вовсе разом спала с лица и побледнела, выдавая себя с головой.
- Вижу, ты догадалась, о чём я говорю, - хмуро и с некоторой долей злорадства в голосе, произнёс он.
- П-поговорим?
Маше казалось, что это всё сон, и она сейчас вот-вот проснётся. Нужно быть полной идиоткой, чтобы не понять, о чём сказал Никита. И уже не важно, как он догадался. А просто стало страшно. Было видно, что брюнет сдерживал себя из последних сил, чтобы не психануть и не разнести всё вокруг. И девушка даже смогла бы его понять на самом деле, но он просто стоял и молчал, лишь продолжал сверлить её своим взором синих глаз, в которых с каждым мгновением всё ярче полыхал гнев. Маша гулко сглотнула, ожидая его приговора.
- Говори, - наконец произнёс Огнев, так и не сходя с места и пригвождая её своими тёмными глазами.
- Я... - девушка зажмурилась и стала говорить, не глядя на визитёра. - Ты прогнал меня тогда и после не подходил, а потом задержка и эти полоски. Сначала я хотела прийти, но всё откладывала этот момент. А потом... потом ты пропал из универа. А тут Вик с предложением приехать к нему на лето, и я... - она распахнула веки и устало посмотрела на Ника.
- И ты просто сбежала. На шесть лет. И всё это время Вик знал правду, а Кир считал его своим отцом!
Отрывистые предложения били по Маше, словно плетью. Казалось, мужчина на живую вырезает ей сердце. В его словах было столько гнева, разочарования, презрения… Эти эмоции хлестали девушку, не жалея, будто стараясь задеть побольнее.
Воцарилось гнетущее молчание.
Никита бегал взглядом по лицу девушки, стараясь отыскать хоть что-то, что могло бы утихомирить его гнев, что-то дающее надежду на прощение: её, Вика, себя… И не находил. Лишь страх. Дёминой и свой собственный. Наконец, эмоции сорвались с удерживающего их крючка, толкая своего обладателя на очередное безумие.
- Ну, ты и дрянь! Шесть лет! Моему сыну почти шесть лет, а я узнаю о нём только сейчас! - Огнев шагнул к девушке и схватил её за запястья.
- Отпусти, мне больно! - зашипела она.
- Тебе больно? Поверь, это ничто по сравнению с тем, как я хочу, чтобы тебе было больно. Это лишь ничтожная часть того, что сейчас чувствую я! - хватка мужчины усилилась. - Знаешь, а ты ещё хуже Марго. Та, по крайней мере, не врала тогда, что я ей не нужен, да и потом, что нужен, но лишь как толстый кошелёк, и всё. Но ты... Ты в своём лицемерии превзошла даже её! Скажи, когда ты собиралась мне сказать о сыне? И собиралась ли вообще? - его руки сжались на запястьях Маши ещё сильнее, и она не сдержалась, застонав от боли. Только Ник нисколько не проникся этими страданиями, с каким-то маниакальным блеском в глазах следя за её мучениями. - Лживая, эгоистичная тварь! Ты даже ребёнка не пожалела! Просто сбежала, как узнала о беременности, и ни хрена не пришла ко мне. И я даже не буду спрашивать, почему...
Тут уже и Маша не выдержала:
- Я?! Это я эгоистичная и лживая тварь?! Да это ты преследовал меня, заставляя быть с тобой, не желая слышать моё "не хочу"! Это ты эгоист и самовлюблённый павлин! Ты, а не я! А то, что я тебе не сказала про ребёнка, лишь последствие твоих поступков!
- Каких поступков, Маш? Да я полгода к тебе не притрагивался даже, и наша последняя встреча... Я желал большего, а ты... Я - эгоист и самовлюблённая сволочь, согласен, но я никогда этого и не отрицал! И даже такой человек, как я, заметь, не солгал тебе ни в чём, ни разу. И уж тем более ни за что не позволил бы расти ребёнку без отца! Не бросил бы! Я, может, и тварь, но отвечать за свои поступки готов всегда! А вот у тебя какое оправдание?
- И как бы это выглядело? Да мне нафиг не надо, чтобы человек женился на мне из-за случайного залёта. Я хочу нормальную семью, а не её подобие. Да мы бы возненавидели друг друга в скором времени! А с учётом того, как ты себя тогда вёл…
- Да с чего ты взяла? Я любил тебя, дура! А ты даже не захотела попробовать, тут же сбежала к Вику! Сука! Ты даже моего брата заставила врать! Сыграла на его благородстве. Ненавижу тебя! Но теперь ты не сможешь забрать у меня моего сына. Я добьюсь отцовства через суд, раз ты сама не удосужилась прийти ко мне и по-хорошему всё решить. Так что жди в скором времени повестки, детка!
Мужчина оттолкнул девушку, выпуская её руки из захвата, и направился на выход из её квартиры.
- Ник, давай поговорим по-нормальному. Какой суд?
У Маши не укладывалось в голове, что он действительно решил всё так обставить.
- Когда это у нас всё было по-нормальному, а, Дёмина? Или всё же Волкова? - ядовито поинтересовался Огнев.
- Нет. Мы просто живём вместе, и всё, - прошептала она в слезах.
- Что ж... Приятной жизни тебе... с ним, - бросил, прежде чем уйти из квартиры.
Удивительно, что не хлопнул дверью.
Маша сползла по стене на пол и окончательно расплакалась. В голове эхом отражалась сказанная в запале гнева его фраза "я любил тебя".
Неужели, правда?
А ведь Вик говорил ей тогда, что у его брата есть к ней чувства, которые ему просто сложно принять, и скорее всего он даже не понимал этого.
Так кто же из них действительно виноват? Она, убегающая от него в страхе повторного унижения, или всё же он, нагло преследующий её в порыве своих эмоций, которые просто не мог по-другому выразить?
Ник, как только закрыл за собой дверь, смог, наконец, выдохнуть и расслабиться. Плечи мужчины опустились, и сейчас он был не способен даже просто поднять руки. Кое-как спустившись вниз и добредя до машины, он отправился к себе.
С каким-то холодным равнодушием наблюдал себя как бы со стороны. Вот он сел в салон, завёл двигатель и тронулся с места. Вот он приехал к Вику и, ничего не объясняя, врезал ему кулаком в челюсть. Так же молча развернулся и ушёл, на краю сознания отметив причитания Анны Антоновны. Дальше снова оказался за рулём и ехал уже за городом.
Сознание словно вспышками улавливало собственные действия.
Как он оказался у Елены, Ник не мог сам себе потом этого объяснить, так же как и то, зачем схватил её за волосы и потащил в спальню... Лишь увидев перед собой довольное лицо, обрамлённое короткими светлыми почти белыми волосами, пришёл в себя. Тряхнув головой, закричал от ярости и боли и пулей вылетел из её дома.
Дальше была гонка со своими мыслями, что не давали покоя, нарастая и накатывая на него снежным комом. Окончательно пришёл в себя только на кухне в квартире Вика. Брат сидел напротив и прикладывал к скуле лёд. У плиты хлопотала его мать, то и дело бросая на обоих неодобрительные взгляды.
- Может, уже скажете, в чём дело? - наконец не выдержала она этой гнетущей обстановки.
- Тёть Ань, лучше вы скажите - тоже были в курсе всего? - глухо поинтересовался Ник, заранее зная ответ.
Женщина на мгновение растерялась, а после расплакалась и обняла его, даруя свою поддержку. Да, не мать, но, как оказалось, именно этого тепла и не доставало сейчас Огневу. В этом плане Ник всегда немного завидовал брату. Он позволял себя утешать, а сам рассуждал о превратностях судьбы. Столько «если бы, да кабы», а итог закономерен для всех.
Всё так, как должно быть!
И как бы ни старались что-то изменить, рано или поздно неизвестная переменная жизни настигнет всех в любом случае. В его - это сын, зовущий отцом другого человека.
Утро в квартире Волковых началось с горестных стонов двух перебравших вчера индивидуумов.
- Проснулись, охламоны? - ехидно произнёс над ними женский голос.
- О, у тебя, наконец, включился режим мамочки? - отозвался Вик хриплым голосом.
- Поговори мне ещё тут, - погрозила она сыну кулаком и вышла из комнаты. - Рассол на столе, еда в холодильнике и на плите. Чай себе сами сделаете, - донеслось из прихожей.
- А ты куда? - резко подскочил Волков, за что тут же поплатился болью в висках и тошнотой.
С очередным стоном он рухнул обратно на подушку.
- Так время уже за обед. А у меня свидание. Всё, мальчики, не скучайте и не пейте. Я убежала, пока.
Хлопнула входная дверь, и две пары глаз в шоке уставились друг на друга.
- Это что сейчас было? - поинтересовался Никита.
- Это моя мама. После позавчерашней встречи с отцом она всё время такая. Но свидание?! Это нонсенс. Впрочем, я даже рад, - снова прикрыл глаза Виктор.
- Ну, да. Учитывая внешность тёти Ани, ей бы впору ещё семью заводить, а не одной прозябать. Встаём что ли? - и Ник попытался подняться под ехидные смешки со стороны брата. - Чёрт, на кой мы вчера так напились? - упал он с кровати.
- Угу. Ни черта не помню, - хватаясь за голову, присел Вик на край постели.
- Я тоже смутно, - поддакнул второй страдающий и по стеночке направился в ванную.