Пока мы ждем заказ, я прикладываю усилия, чтобы выглядеть, как обычная Эбби – ну, или почти обычная Эбби, которая лепит на себя ложь во спасение подобно пластырю. Я ожидала, что мне на выручку снова придет ощущение легкости, почти невесомости, как во время винного фестиваля, однако от выпивки я почувствовала себя еще мрачнее и беспомощнее. Безнадежнее.
Когда официантка ставит передо мной еду, я испытываю непередаваемое облегчение. Теперь мне есть чем заняться.
– Правда, Эбби?
Я поднимаю голову от бургера и вижу, что Бен ожидает ответа на вопрос, который я прослушала. Я киваю с двусмысленной улыбкой, которую можно истолковать и как искреннюю, и как саркастичную, в зависимости от того, с чем именно я соглашаюсь. Его взгляд задерживается на мне еще на какое-то время, будто он пытается прочесть мои мысли.
Удачи, приятель.
Я возвращаюсь к своему недоеденному бургеру, но он вдруг кажется мне отвратительным. Помятый и растерзанный, словно кто-то пожевал его до меня, а потом выплюнул.
Я отодвигаю стул и со словами «Мне нужно в дамскую комнату!» уношусь прочь, прежде чем Люси захочет составить мне компанию. Но не успеваю я сделать и пары шагов, как кто-то преграждает мне путь.
Женщина средних лет катит мужчину в инвалидном кресле, маневрируя в толпе. Когда пара приближается ко мне, я замечаю болезненно костлявые руки мужчины, которые, к тому же, сотрясает сильная дрожь. Похоже, у него Паркинсон.
Люди вокруг относятся к паре с пониманием, поспешно освобождают дорогу, но в глубине души – я уверена в этом! – каждый из них наверняка думает: «Хвала господу, что это не я!»
Или: «Надеюсь, что со мной такого никогда не произойдет».
Я же опускаю глаза в пол, поскольку знаю, что это мое будущее, и вопрос в том, когда, а не если оно меня настигнет.
Но, черт подери, взгляд сам устремляется к мужчине в инвалидном кресле.
Он пытается поднять с колен очки, но поднести их к лицу не может и раздраженно бормочет, когда они выскальзывают из его трясущейся руки и падают на пол.
Бен подхватывает их, не давая разбиться, и возвращает владельцу. Должно быть, он тоже наблюдал всю эту сцену.
Мой рот заполняется слюной, накатывает тошнота.
Такова и моя судьба тоже. И она настигнет меня гораздо раньше, чем мне бы того хотелось.
Вдруг становится ясно, что все лето я лишь обманывала себя. Пряталась от мира за ширмой оптимизма, как будто от этого ситуация сама собой разрешится. Думала, что смогу задвинуть болезнь на задний план, понадеявшись на одно-единственное медицинское исследование. Убеждала себя, что контролирую ситуацию, хотя в действительности приезд на остров был бегством.
Бен привычным уже жестом обнимает меня рукой за талию.
– У моего дедушки была болезнь Паркинсона. Жестокая штука.
У меня на лбу выступает холодный пот.
– Знаю.
– У тебя тоже есть такие знакомые?
Я высвобождаюсь из его объятий, бормоча что-то про туалет, но вместо этого пулей вылетаю на улицу.
Кажется, еще несколько секунд – и я дам волю слезам, которые сдерживала несколько месяцев, и устрою настоящий потоп. Кое-как набираю сообщение с извинениями, что плохо себя почувствовала, и пристраиваюсь в очередь на «Циклон».
Выдыхаю с облегчением лишь тогда, когда раздается рокот двигателя и паром отчаливает в сторону Ту-Харборс. Добравшись до дома Синтии, я наконец пытаюсь позволить себе разрыдаться.
Но вместо этого складываюсь пополам прямо перед коттеджем и исторгаю на свет божий содержимое своего желудка. Похоже, я настолько безнадежна, что даже заплакать не могу.
Собрав остатки сил, плетусь в свою спальню, где меня поджидает ноутбук, все еще открытый на мейле тренера Джейкобсон. Поспешно напечатав ответ, я нажимаю кнопку «отправить» и без чувств падаю на кровать.
Мои веки трепещут и поднимаются. Пытаюсь сглотнуть, но ощущение такое, будто вчера вечером мне в глотку заполз некий пушистый зверек, да там и поселился.
Вчера вечером…
Адова Бездна перемещается вверх по моему желудку, заползает в пальцы и тянется к телефону. Игнорируя многочисленные сообщения от Бена и Люси, я открываю почту.
Тренер Джейкобсон ответила ровно через три минуты после того, как я отправила свое письмо. Она вычеркнула меня из команды. Ощущение такое, что мне приснился кошмарный сон, от которого просыпаешься в холодном поту, но ответ тренера показывает, что я действительно совершила этот шаг.
Здравствуй, Эбби. По твоей просьбе я сообщила в администрацию, что ты передумала учиться в Колорадо. Назад пути уже нет. Желаю тебе удачи.
Мне следует испытывать какие-то чувства – сожаление, удовлетворение, облегчение, – но внутри лишь пустота. Я подобна пассажиру падающего самолета – не могу ничего сделать, чтобы предотвратить катастрофу.
Оцепенелая, я плетусь на кухню за водой и дозой кофеина. По коридору разносится мягкий голос Синтии.
Откидываю с лица сальные волосы и заглядываю в кухню.
Тетушка за столом не одна.
Напротив нее сидит Брук, прихлебывая чай с куркумой из моей любимой кружки.
Глава 26
– Что ты здесь делаешь? – У меня учащается сердцебиение. Поворачиваюсь к Синтии: – Ты знала, что она приедет?
Прежде чем тетя успевает сказать хоть слово, Брук вскакивает с места.
– Извини, что свалилась тебе как снег на голову, Эбби.
У меня раздуваются ноздри.
– Так зачем ты это сделала?
Синтия тоже встает со стула.
– Давайте-ка все сделаем глубокий вдох…
– Что ж, – хриплым голосом говорит Брук, – я понимаю, что ты расстроена, вот и подумала…
– И что же ты подумала? – взрываюсь я. – Что если приедешь сюда, все станет, как прежде? Что мы снова будем нормальными?
– Нет, – шепчет она, едва не плача. – Я хотела отправиться вслед за тобой, сразу как ты уехала, но мама не позволила. Велела дать тебе время. Я так и сделала. Но когда разговаривала с Синтией, она заверила, что ты отлично справляешься…
– Так и есть! Я действительно отлично справляюсь!
– Вот я и решила, что прошло уже достаточно времени. – Она склоняет голову на грудь.
– И просто свалилась, как снег на голову?
Готовлюсь к потоку ответных обвинений, но сестра смотрит в пол. Должно быть, впервые у нее нет крепкой линии защиты.
Мы все подскакиваем на месте, услышав три быстрых удара в дверь.
Я широко распахиваю глаза.
– Не вздумай заявить, что ты еще и отца сюда притащила!
Синтия с Брук переглядываются.
– Ты и правда это сделала! – обвиняющим голосом восклицаю я.
– Нет, Эбби, клянусь тебе! – уверяет Брук. – Никого я не тащила.
Синтия легкими шагами подходит к двери и распахивает ее. Мы с Брук следуем за ней по пятам.
– Привет! – беззаботно восклицает Люси, еще не зная, что тоже стала участницей разыгрываемой нами драмы. Она подходит ко мне, обеспокоенно хмуря брови. – Как ты себя чувствуешь – получше? Я тебе все утро сообщения посылаю.
Я потираю основание шеи, разминая пальцами мышцы. Совсем из головы вылетело, что вчера я сбежала с вечеринки, ни слова никому не сказав. Мне как будто гигантскую дырку в голове просверлили и забыли заполнить содержимым.
– Гораздо лучше. – Я пытаюсь придумать ложь, позволяющую не слишком вдаваться в подробности. – Я хотела предупредить, но у меня… разыгралась ужасная мигрень, и я решила вернуться домой, вот и поспешила на ранний «Циклон». Прости, что так получилось.
Люси беззаботно отмахивается.
– Рада, что тебе полегчало. Ты не отвечала на сообщения, и я не знала, поедешь ли ты с нами сегодня…
Вторая часть празднования дня рождения Люси включает подводное плавание и прыжки со скалы. У меня совершенно вылетело из головы.
Она переводит взгляд на Брук.
– Привет.
Брук придвигается ближе ко мне, но все же держится на некотором расстоянии.
– Привет, я Брук. – Она мило улыбается, и только мне известно, что это притворство. – Сестра Эбби.
– Я и не знала, что у тебя есть сестра, Эбби!
Не нужно смотреть на Брук, чтобы понять, как неприятно ей слышать подобное заявление. Вот и хорошо. Она заслужила его в наказание за свое неожиданное появление, хотя я ясно дала понять, что ей здесь не рады.
Я с энтузиазмом поворачиваюсь к Люси.
– Я готова к продолжению праздника.
Люси отвечает мне улыбкой.
– Уверена?
– Приму душ и приду на пристань.
Она переводит взгляд с меня на Брук, хмуря брови и пытаясь угадать, в каких мы с сестрой отношениях. С тем же выражением лица она обычно распутывает нитки бус. Пожалуйста, не делай этого, Люси!
– Ты тоже приходи, Брук.
– Правда? Э-э-э… – Брук бросает на меня неуверенный взгляд. – Только если Эбби не против.
Отлично разыграно. Она загнала меня в угол. Скажи я «нет», и буду выглядеть сущей ведьмой, да и Люси потом замучает меня вопросами.
Я посылаю сестре милую, но такую же притворную, как у нее, улыбку.
– Разумеется, не против.
По склону холма я спускаюсь самым размашистым шагом, на какой способна, чтобы Брук не смогла меня догнать. При этом я активно работаю руками и, наверно, похожа на размахивающего крыльями цыпленка, решившего принять участие в соревнованиях по спортивной ходьбе.
– Ты в порядке?
Голос Брук заставляет меня поморщиться. Вот уж не думала, что она сумеет идти со мной вровень, с ее-то коротенькими ножками!
– Мои друзья ничего не знают… ни о чем, – шиплю я. – Так что держи рот на замке.
– Эбби, я бы никогда…
– В самом деле? А мне почему-то кажется, что как раз наоборот – именно так ты бы и поступила.
Я решительно шагаю по побитым погодой деревянным доскам причала с Брук на прицепе и вдруг резко останавливаюсь, завидев присевшего у моторной лодки Бена, который развязывает булинь. Он поднимает голову, и на одно чертово мгновение меня охватывает непреодолимое желание поцеловать его, хоть моя жизнь и разваливается на куски. Мне хочется вернуться на плавучий дом его отца. Или на байдарку. Или делать еще что-нибудь такое, что позволит притвориться, будто у меня все в порядке.