В разделе «От» четкими печатными буквами синей ручкой напечатаны слова ОФИС ГЛАВНОГО БУХГАЛТЕРА.
Удивленная, я поднимаю взгляд на Скотти.
— Если вам нужно вернуть его, просто позвоните, чтобы его забрали. Мы здесь с шести до шести. — Он машет рукой и уходит.
Я разматываю веревочку с застежки-бабочки, удерживающей клапан конверта, и достаю из него один лист бумаги. На нем записка, написанная от руки на фирменном бланке.
Мисс Сандерс,
Благодарю вас за вашу старательность на этой неделе. Я ценю вашу отличную работу и надеюсь, что вы довольны должностью.
Если вам что-то понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне.
Ваш,
Коул МакКорд
Ошеломленная, я опускаюсь на стул и снова и снова перечитываю записку, медленно качая головой в недоумении.
Благодарю? Ценю? Ваш?
Все в записке необычно, но подпись к ней — умопомрачительный масштабный бред. «Ваш» — это сокращенная версия «ваш покорный слуга», профессиональное, традиционное завершение делового письма? Или это намеренное упущение, означающее нечто более значимое, как вроде… я твой?
Коул мог бы сказать «Искренне». Он мог бы сказать «С уважением». Он мог бы сказать «Катись в ад, блудница с дьявольским языком», но вместо этого он сказал: «Твой».
Он начал с благодарности, признательности и надежды на мое счастье, что достаточно удивительно. Затем он предложил помочь мне во всем, в чем я нуждаюсь, и попросил «пожалуйста» вместо обычного лающего приказа.
И он сказал, чтобы я обращалась к нему за тем, что мне нужно.
Не к Симоне.
Не в отдел кадров.
К нему.
Оглядываюсь по сторонам, почти ожидая увидеть, как он прячется за углом и смеется над моим потрясением, шутит надо мной. Но сейчас половина шестого вечера пятницы, и в офисе никого нет.
Я снова смотрю на письмо, но теперь уже нахмурившись. Какого черта он вообще прислал письмо, написанное от руки? Его электронная почта не работает? Телефон сломан? Он хотел, чтобы я оценила его почерк? И я все еще спотыкаюсь об это загадочное «Твой».
Что, черт возьми, происходит?
Взяв из принтера чистый лист бумаги, я быстро пишу ответное письмо.
Мистер МакКорд,
Благодарю вас за вашу внимательную записку. Я ценю вашу заботу, вашу оценку моей работы и ваше предложение о помощи.
Будьте уверены, у меня есть все необходимое, и должность меня устраивает.
С уважением,
Мисс Сандерс
Затем звоню в почтовое отделение и говорю, что у меня есть межведомственное сообщение для кабинета руководителя, которое нужно немедленно забрать.
Скотти появляется через пять минут. Он берет конверт и идет на выход.
Я сижу за своим столом и размышляю, остаться мне или уйти. Каков протокол, когда ждешь ответа на загадочное послание, отправленное мужчиной, с которым ты трахалась как одержимая однажды ночью в отеле, еще не зная, что он станет твоим боссом?
Каков лимит времени? Десять минут? Десять лет?
Однако долго ждать мне не приходится, потому что через несколько мгновений после его ухода возвращается Скотти с коричневым крафтовым конвертом и свистит. Он кладет его на край моего стола.
— Снова привет! Последний забег на сегодня. Мне подождать?
— Я еще не уверена. Можешь подождать секунду?
— Конечно. Я буду снаружи. Дайте мне знать, если понадобится, чтобы я отнес что-нибудь наверх.
— Спасибо, Скотти.
Когда он уходит, я вынимаю лист бумаги из конверта. На этот раз записка намного короче. Она написана на обратной стороне той, что я отправила.
Мисс Сандерс,
Рад слышать, что вы довольны должностью. Однако, пожалуйста, обратите внимание, что ваша подпись неверна.
Моя подпись? О чем он говорит?
Когда я переворачиваю лист и вижу, я в ужасе ахаю.
Я подписалась не Мисс Сандерс, как думала.
Я подписалась Мисс МакКорд.
Потому что очевидно, что я самая большая в мире идиотка, получивший золотую медаль за достижения в самосаботаже6.
Словно учитель, ставящий неудовлетворительную оценку на контрольной, Коул обвел ошибку красной ручкой. Мое смущение — это кипящий котел, наполненный плотоядными пираньями, в который я ныряю с головой.
— Скотти?
Он высовывает голову из-за двери.
— Да?
— Мне нечего отправить обратно.
— Хорошо. Удачных выходных!
Я знаю, что мои выходные не будут прекрасными, они будут наполнены сожалениями, самокритикой и виски, которого хватит, чтобы утопить десять взрослых мужчин, но я все равно улыбаюсь.
— Спасибо. И вам.
Как только он уходит, я достаю из сумочки мобильный телефон и пишу Челси сообщение, что мне нужно встретиться с ней, чтобы выпить где-нибудь как можно скорее.
Через четыре секунды она присылает сообщение с названием мексиканского ресторана в Западном Голливуде, о котором я не слышала, и ссылкой на MapQuest.
Я говорю ей, чтобы она заказала мне выпивку, если придет первой, и выбегаю за дверь.
Совершенно случайно я вижу, как Шэй садится в свою машину на парковке. Поскольку случай, похоже, любит вмешиваться в ее дела, я не очень удивлен, но должен признать, что дальше все зависит от меня.
Я следую на безопасном расстоянии за ее белой Acura, когда она поворачивает на бульвар Уилшир и едет на запад.
Знаю ли я, зачем это делаю? Нет.
Буду ли я продолжать это делать? Да.
Я не суеверен, но почему-то мне кажется, что это правильно — наблюдать за тем, как Шэй пробирается через часовые пробки. Я не знаю, едет ли она домой или куда-то еще, и мне, честно говоря, все равно. Все, чего я хочу, — это мельком увидеть ее, когда она выйдет из машины в пункте назначения. Мельком увидеть эти волосы, эту фигуру, эту уверенную походку.
С уважением, мисс МакКорд, — написала она, официально вбивая последний гвоздь в мой гроб. Я сидел, глядя на это имя, написанное ее красивым женским почерком, и напрягался.
Будь то расчетливая уловка, чтобы заморочить мне голову, или невинная случайность, эффект был один и тот же. Небольшая, но вполне преодолимая одержимость, которую я вынашивал, с грохотом взорвалась, превратившись в огромного, бушующего монстра похоти.
Я представил, как она лежит подо мной в моей кровати в моем доме, одетая лишь в мое кольцо и с довольной улыбкой на лице.
Невозможная фантазия, но монстру похоти было все равно. Я отправил ей короткую записку, затем заперся в туалете и дрочил свой твердый член до тех пор, пока не достиг кульминации, выкрикивая ее имя.
Хорошо, что в пентхаусах есть отдельные ванные комнаты.
Шэй поворачивает направо на бульвар Санта-Моника. Я следую за ней. Она поворачивает направо на Робертсон, затем резко налево на парковку здания с огромной картиной, на которой изображена калавера7 в сомбреро, и вывеской с надписью «Маргариты!» красными неоновыми буквами.
Медленно проезжаю мимо, смотрю, как она паркуется и забегает внутрь через боковую дверь, затем быстро разворачиваюсь и паркуюсь в переулке за рестораном.
Войдя в кухню, прохожу мимо стеллажей для выпечки из нержавеющей стали и посудомойщиков, которые по локоть в грязной посуде моют ее в мыльных раковинах, пока не попадаю в основную часть кухни, где работают повара. Там оживленно, одновременно работают как минимум шесть плит, и дюжина голосов перекрикивает друг друга на испанском.
Обойдя их, нахожу кабинет менеджера и вхожу внутрь без стука.
Крупный мексиканец лет тридцати в футболке без рукавов с надписью «Dodgers» сидит за слишком маленьким для него столом и потеет перед экраном компьютера.
Его мускулистые руки испещрены татуировками от плеч до запястий. Его толстая шея татуирована сценами из Библии. Под рубашкой скрыты татуировки лица его дочери, цитаты из Священного Писания, знаки его бывшей принадлежности к банде.
С тяжелой золотой цепи на его шее свисает распятие.
Он смотрит на меня и ухмыляется.
— Lobo! ¿Como estas, cuate?8
— Я в порядке, Эмилиано. Рад тебя видеть.
Он встает. Мы обнимаемся, хлопая друг друга по спине. Когда он отпускает меня, я тыкаю его в ребра.
— Если ты еще больше похудеешь, мне придется называть тебя Флако (тощий — перев с исп.) Сколько ты весишь, двести пятьдесят, двести шестьдесят?
Он фыркает с отвращением.
— Эх, моя леди заставила меня сесть на эту диету, ese. Отстой. Она говорит, что я буду жить дольше. А я говорю, что лучше умру, чем буду есть кроличью еду, которую она мне подкладывает. Мужчине нужен стейк!
Я помню, как Шэй лежала обнаженной на кровати в отеле в ту ночь, когда мы встретились, и попросила принести ей стейк, когда я спросил, что она хочет на ужин. И наш диалог сразу после этого.
«Что-нибудь зеленое? Салат, овощи?»
«Блеск. Зеленые вещи — для кроликов. По-твоему, я похожа на кролика?»
Нет, она не была похожа на кролика. Ни тогда, ни сейчас. Она похожа на сексуальную, умную сирену с проникновенными глазами и телом, в которое я хочу вонзить свои зубы, язык и член.
Монстр похоти внутри меня бьется о грудь и испускает первобытный крик.
Эмилиано говорит: — Ты здесь по делу или поесть?
— Бизнес. Мне нужно посмотреть записи с камер наблюдения.
— Конечно. С какого момента?
— Прямо сейчас. Прямая трансляция из ресторана.
Он не задает вопросов. Просто занимает свое место, поворачивается к компьютеру, минуту щелкает мышкой и открывает трансляцию. Экран разделен на шесть секций, каждая из которых показывает одну из зон ресторана внутри и снаружи. Он еще немного пощелкал мышкой, и вот я уже смотрю на обеденный зал.
Я сканирую экран, затем касаюсь его, указывая на столик у входа.
— Вот.
Эмилиано увеличивает изображение. На экране появляется изображение Шэй и ее светловолосой подруги, с которой она была в тот вечер, когда мы познакомились. Они склонились друг к другу над корзинкой чипсов тортилья, увлеченные разговором.