Мы едем по извилистой дороге вверх по холму, и каждый дом, мимо которого мы проезжаем, становится все больше. В конце концов, я вижу только крыши, расположенные далеко позади ворот. Затем мы подъезжаем к огромным каменным воротам, притормаживаем, Коул кивает охраннику в форме, который появляется в окне, и мы проезжаем внутрь.
Куда бы мы ни направлялись, это должно быть эксклюзивное место. Недвижимость здесь одна из самых дорогих во всем Лос-Анджелесе, и, судя по размерам домов, мимо которых мы сейчас проезжаем, в них живут знаменитости и сверхбогатые люди.
Мы останавливаемся на подъездной дорожке, по обеим сторонам которой растут огромные пальмы и каменные статуи львов. Черные железные ворота массивны, они занимают всю ширину подъездной дорожки и продолжаются вдоль улицы по обе стороны. Я не могу разглядеть, что находится за воротами из-за деревьев и кустарников, но потом они открываются, и мы проезжаем через них, открывая взору здание за воротами.
Усадьба, скорее.
Это дом, невероятно красивый особняк в итальянском стиле, залитый мягким светом от ландшафтного освещения, спрятанного среди пышной зелени.
— Коул?
— Хм?
— Это не ресторан.
Его смех мягкий и довольный.
— Ах, этот твой острый ум, мисс Сандерс.
Мы проезжаем через ворота и въезжаем в большой автомобильный двор с центральным фонтаном. Он паркует машину перед арочным каменным входом, глушит двигатель и поворачивается ко мне.
— Надеюсь, тебе нравится азиатская кухня. Вольфганг приготовил для нас своего знаменитого шанхайского лобстера.
— Вольфганг? Как в Puck12?
Коул подмигивает мне.
— Надеюсь, ты голодна. — Он выходит из машины, открывает с моей стороны дверь и ждет, пока я отстегиваю ремень безопасности.
Затем он берет меня за руку и ведет в свой дом.
Это место невероятное.
Фойе с тройными сводчатыми потолками, стеклянными стенами, через которые открывается невероятный вид на каньон и город, и похожими на корону люстрами Baccarat. Пара изогнутых известняковых лестниц элегантно поднимается на второй этаж. Пол из белого мрамора сверкает.
Взяв меня за руку, Коул ведет меня через вход в главную гостиную, которая выглядит еще более величественно. Темные полы из твердых пород дерева дополнены белой мебелью, а стены увешаны картинами, написанными маслом. В фантастической гостиной потолок покрыт искусственными цветами, похожими на живые, а люстра напоминает взрыв бабочек. Здесь есть бар, библиотека, официальная столовая, кинотеатр и винный погреб, и это только первый этаж.
Пока я с удивлением смотрю в окно на огромный бассейн на заднем дворе, окруженный зоной отдыха, выложенной брусчаткой с узором «арлекин» и квадратиками травы, Коул сжимает мою руку.
— Что ты думаешь?
— Это похоже на сказочный замок. Кто еще живет здесь с тобой?
— Никто.
Я поворачиваюсь и смотрю на него. В теплом свете его черты лица стали мягче. Может быть, это мое воображение, но его поведение тоже стало мягче, как будто, просто войдя в парадную дверь своего дома, он сбросил с себя несколько тяжелых слоев.
— Ты живешь здесь один? Это место должно быть около десяти тысяч квадратных футов.
— Пятнадцать. На шести акрах. — Коул поворачивается и смотрит в ночь через окно. — Хотелось бы двадцать, но в городе я не могу найти ни одного участка такой площади. В Монтесито есть участок в двести тридцать акров, который я бы с удовольствием купил, но владелец не хочет продавать.
Я в замешательстве хмурю брови.
— Зачем тебе столько места?
— По той же причине диким животным нужно много места.
— Бродить?
— Так им не придется сталкиваться друг с другом.
— Тебе не бывает одиноко?
Он отвечает после некоторого раздумья, его голос мягкий.
— Все время.
Я помню, что сказала Симона в тот день, когда я начала работать и проболталась, назвав его мистером Темным и Бурным. Она сказала, что все в офисе называют его Гринчем, но в Гринче было то, что его сердце не было слишком маленьким. Просто он был невыносимо одинок.
Этот человек — загадка. Он жаждет связи, но намеренно держит себя отдельно от единственного места, где он может ее получить. Других людей.
— Эй. Красавчик.
Коул смотрит на меня.
— Спасибо, что привел меня сюда. Это очень много для меня значит.
Синие глаза сияют, он протягивает руку и ласкает мою щеку. Затем шепчет: — Прекрасная Шэйна. Спасибо, что пришла. Мне нравится, что ты здесь.
Эмоции бурлят в моей груди, расширяясь до тех пор, пока не становится трудно дышать. Я хочу отвести от него взгляд, чтобы спрятаться, но не могу. Сила его взгляда слишком велика.
Не знаю, что в нем такого, но меня влечет к нему так, как никогда не влекло ни к кому другому. К его тайнам и настроениям, к его тоске и одиночеству, ко всему тому, что он скрывает от всех по неизвестным пока причинам.
Я знаю, что у него есть секреты. Знаю, что он не идеален. Но я никогда не знала никого, кого бы мне хотелось понять больше.
— Я могу пристраститься к тому, как ты смотришь на меня сейчас, — говорит Коул хриплым голосом.
— Если я спрошу тебя о чем-то, ты ответишь честно?
— Я всегда буду честен с тобой.
— Когда не увиливаешь, ты имеешь в виду.
Это вызывает у меня улыбку.
— В чем вопрос?
— Могу ли я доверять тебе, что ты не разобьешь мне сердце?
На его лице появляется гримаса боли. Коул закрывает глаза и тихо выдыхает. Когда он снова открывает их, они полны страдания.
— Как ты думаешь, почему я постоянно говорю, что у нас не может быть отношений?
Это не должно ранить так сильно, как ранит. Я почти жалею, что он мне солгал. Но, наверное, это то, что я получу за то, что задала этот вопрос.
Я смотрю вдаль, в ночь.
— Хорошо, — шепчу я, преодолевая комок в горле. — Вполне справедливо.
— Шэй...
— Нет, давай не будем все портить. У нас есть вечер. И у нас есть шанхайский лобстер. И если ты будешь очень, очень хорошим, я позволю тебе убедить меня, что мы должны пойти понырять в том огромном бассейне.
Он обнимает меня, прижимаясь лицом к моей шее. Мы стоим так некоторое время, обнимая друг друга и дыша, пока я не чувствую слезы в уголках глаз и не отстраняюсь.
Коул уже разбивает мне сердце, а мы еще даже не ужинали.
Взяв за руку, он ведет меня через открытые французские двери на террасу. Воздух теплый и неподвижный, благоухающий каскадом жимолости, вьющихся по балюстраде. Мы садимся за небольшой круглый стол, задрапированный белой скатертью и сервированный изысканным фарфором и хрусталем. Белые светильники в серебряных подставках придают обстановке романтический оттенок.
Ошеломленная, я любуюсь открывающимся видом.
— Ты молчишь, — замечает Коул, расстилая на коленях льняную салфетку.
— Я обрабатываю информацию.
Он кивает, принимая этот ответ и не требуя от меня большего. Затем достает из кармана пиджака мобильный телефон и набирает номер. Тому, кто отвечает на другой линии, он говорит: — Мы готовы.
Коул отключается, выключает телефон и убирает его обратно в карман. Затем он достает мои трусики из другого внутреннего кармана и подносит их к носу. Глядя на меня, он глубоко вдыхает.
Смутившись, я качаю головой и отвожу взгляд.
— Не стесняйся.
Когда я оглядываюсь на него, он ухмыляется.
— Ты странный.
— Ты сказала мне это в ту ночь, когда мы встретились. Помнишь?
— Да, и я была права. Убери их, пожалуйста.
Он аккуратно складывает их и кладет во внешний нагрудный карман пиджака, укладывая так, чтобы трусики выглядели как карманный платок.
— Я не хочу знать, сколько раз ты уже это делал, но ты слишком хорош в этом. Только не говори мне, что возьмешь их на встречу.
— О, они будут со мной, куда бы я ни пошел.
Коул смеется над моим выражением лица. Мне нравится его смех, открытый и непринужденный, громкий и счастливый. Этот звук будоражит меня. Я сижу и смотрю на него, завороженная.
Глаза светятся, он наклоняется через стол и берет меня за руку.
— Опять этот взгляд.
— Какой взгляд?
— Тот, к которому я пристрастился.
— Тот, к которому, как ты сказал, можно пристраститься, ты имеешь в виду.
— Видимо, мне хватило одного раза.
Покраснев, я опускаю взгляд на стол.
— Ты просто накручиваешь себя из-за того, что я сказала про купание в бассейне.
— Ты же знаешь, что это не так.
Я поднимаю глаза. Наши взгляды встречаются. Моя нервная система приходит в состояние повышенной готовности и начинает поджигать части тела. Как он это делает со мной?
— Ты так чертовски красива. Черт возьми, Шэй. Проклятье.
Голос у него низкий и яростный, а глаза сияют. Хотела бы я сфотографировать его лицо, чтобы запомнить его в этот момент и посмотреть на него, когда между нами возникнут трудности, а я знаю, что они возникнут.
Я шепчу: — Спасибо.
Коул наклоняется и целует мои костяшки пальцев как раз в тот момент, когда к нашему столику подходят двое молодых людей. Они одеты в белые рубашки с длинными рукавами, черные брюки и черные жилеты с надписью «Spago» на груди.
— Добрый вечер, — говорит более высокий блондин. — Я Бретт. Я буду обслуживать вас этим вечером. Кристиан мне помогает. — Он кивает в сторону своего спутника, стройного молодого человека с красивой улыбкой и большими темными глазами.
Коул откидывается на спинку стула, скрещивает ноги и складывает руки на коленях. Он не отрываясь смотрит на меня, пока наши официанты расставляют перед нами тарелки с едой и наливают вино в хрустальные бокалы.
Бретт жестом показывает на мою тарелку.
— На первое блюдо у нас пельмени из свиной грудинки с черным уксусом, маслом чили и имбирем, в паре с любимым сухим австрийским рислингом Вольфганга. Bon appétit.
Они уходят, оставляя меня еще более подавленной, чем прежде.
Что, конечно же, сразу замечает Коул.