— Значит, ты заботишься об их обидчиках. Так же, как ты поступил с Диланом.
— О большинстве из них. Иногда женщины не хотят, чтобы их обидчик умер. Если она предпочитает, то позволяю ей посмотреть, как я избиваю его до полусмерти, а затем заставляю перевести все свои деньги и недвижимость на счета, которые мы уже открыли на ее имя. Обычно это происходит только в том случае, если он богат.
— Но что, если он отомстит? Что, если он решит не отпускать ее и найдет потом?
Его голос становится мрачным.
— Я убеждаюсь, что он понимает, что это невозможно.
Я думаю обо всем, что Коул мне рассказал, пытаясь представить, через что ему пришлось пройти и какой была его жизнь.
Но не могу себе этого представить.
Одиночество. Сердечная боль. Опасность...
Особенно опасность.
Встревоженная, я сижу и смотрю на него.
— Тебя поймают.
— Нет.
— Да, поймают, — настаиваю я, начиная паниковать. — Если ты будешь делать это регулярно, то никак не сможешь избежать этого!
— Начальник полиции — близкий друг семьи.
Я тупо смотрю на него, пока не понимаю, о чем он говорит.
— То есть он знает?
Коул кивает.
— Его пятнадцатилетняя дочь была убита своим парнем. Он любил с ней грубо обращаться. Шлепал ее. Однажды ночью он зашел слишком далеко и свернул ей шею. Но поскольку он был несовершеннолетним, без судимостей, и у него был очень хороший адвокат, он не стал отбывать срок. Получил условный срок и общественные работы. И неважно, кем был ее отец, парень все равно вышел на свободу.
Я смотрю на него с ужасом.
Глядя мне в глаза, Коул бормочет: — В этом мире нет справедливости для добрых людей. Только зло получает то, что хочет.
— Это невероятно удручающе.
— Именно поэтому была создана религия. Без загробной жизни, на которую можно надеяться, большинство из нас сдались бы и перерезали себе вены.
Я вздыхаю.
— Мне нужен еще один бокал вина.
Коул изучает меня, его лицо мрачно.
— Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что я не завожу отношений? Почему я не подпускаю людей близко?
Когда я киваю, он говорит: — Если мы сделаем это, Шэй, если мы посвятим себя друг другу, ты должна мне кое-что пообещать.
— Что?
— Если ты когда-нибудь начнешь меня ненавидеть, то уйдешь. Потому что я уже знаю, что не смогу уйти от тебя. Я уже знаю, что недостаточно силен. Эта наша связь... это все, чего я когда-либо хотел, и все, чего, как я знаю, я не заслуживаю. Поэтому я буду держаться за нее так, будто от этого зависит моя жизнь. Я буду держаться, даже если нужно будет отпустить. Тебе придется стать тем, кто положит этому конец, если до этого дойдет. Пообещай мне, что сделаешь это.
Слезы снова наворачиваются на глаза. Удивительно, что у меня вообще что-то осталось.
— Я обещаю.
Коул пристально смотрит на меня, словно желая убедиться, что я говорю правду. То, что он видит, удовлетворяет его, потому что он кивает и протягивает руки.
Я ложусь ему на грудь и прижимаюсь к нему так близко, как только могу.
— Так что же нам делать с политикой отказа от отношений в компании?
— Мы работаем над этим.
— В каком смысле?
— Это значит, что мы осторожны. Очень осторожны. Мы продолжаем работать, как и раньше, только больше никаких связей на лестничной клетке. Мы будем видеться только вне офиса и желательно не на людях.
— Значит, в основном только в моей квартире или у тебя дома.
— Я знаю, что это неудобно, но, если мой отец узнает, что мы вместе, он будет в бешенстве. Моим братьям будет все равно, разве что это выставит нас всех в дурном свете, как будто мы думаем, что правила на нас не распространяются. Но хуже всего будет то, как к тебе будут относиться другие сотрудники. Все будут думать, что ты получила эту работу только потому, что мы спали вместе. Это было бы неприятно для тебя.
По его паузе я понимаю, что он хочет, чтобы я представила себе все это. Как его высмеивают, как подвергают остракизму, как ненавидят его отца. Может быть, его даже уволят.
Так хочется произвести хорошее впечатление на родителей.
— Ты прав. Это было бы неприятно. Давай избегать этого.
Коул колеблется.
— Однако, если ты не работаешь на меня, то все это не применимо.
— Если ты просишь меня уйти, то ответ — нет. Это лучшая работа, которая у меня когда-либо была. И самая высокооплачиваемая.
— Я предчувствовал, что ты так скажешь. — Он играет с моими волосами, пока думает. — А что, если я дам тебе столько денег, что тебе больше никогда не придется работать?
— А что, если я зашью тебе рот, пока ты спишь, чтобы ты больше не говорил таких глупостей?
Коул позволяет мне кипеть от раздражения, пока я не успокаиваюсь, а затем я вздыхаю.
— Я передумаю через год.
— О том, чтобы взять деньги?
— Нет, о поиске новой работы.
— О.
Он замолчал на мгновение.
— Но ты же понимаешь, что я миллиардер...
— Перестань говорить. Просто перестань. Меня не интересуют твои деньги.
Его тихий смех сотрясает грудь.
— Хорошо, милая. Больше никаких разговоров. Мы просто полежим здесь.
Он гладит меня по волосам и спине. Держит меня так, будто я хрупкая и боится, что я могу сломаться, время от времени сжимая меня и целуя в лоб. Я истощена эмоционально и физически, подавляю зевоту, думая обо всем, что он мне рассказал, и о том, что ждет меня в будущем.
И я обещаю себе, что, что бы ни случилось, мы будем держаться. У нас все получится, даже несмотря на всевозможные препятствия. У нас все получится, потому что мы оба хотим, чтобы все получилось.
Я как будто совсем забыла о том, как жизнь любит издеваться надо мной.
На следующий день на работе я парю в облаках.
Мне кажется, что все тучи ушли за горизонт, и отныне все будет солнечно и радужно. Секреты Коула раскрыты, мы договорились, как двигаться дальше, и, если я беспокоюсь о том, что все может пойти не так, как надо, я говорю себе, что это не так.
Скотти приносит мне служебную записку в десять часов.
Мисс Сандерс,
Пожалуйста, принесите мне отчет об аудите, когда закончите. Я хотел бы просмотреть его вместе с вами.
Ваш,
Мистер МакКорд
Я набираю этот чертов отчет так быстро, что клавиши на клавиатуре плавятся. Затем поднимаюсь наверх с отчетом в руках, ухмыляясь как сумасшедшая.
Однако, когда я вижу Марион за ее столом, я стараюсь вести себя спокойно.
— Доброе утро, Марион.
Она улыбается и машет рукой.
— Доброе утро!
Удивленная тем, что она так весела, я останавливаюсь у ее стола.
— Как дела?
— У меня все отлично, спасибо! — Она бросает взгляд в сторону кабинета Коула и понижает голос. — Вам повезло. Сегодня у него хорошее настроение. Смею сказать, он ведет себя почти как человек.
Я стараюсь не показывать, как я счастлива, но если она присмотрится, то увидит, что мое сердце бьется сквозь блузку.
— Правда? Это интересно.
— Он действительно улыбнулся мне. Представляете? В любом случае, идите прямо сейчас. — Она жестом показывает в сторону его кабинета.
— Вам не нужно объявлять обо мне?
— Он сказал, чтобы я отправила вас, как только вы приедете.
— Хорошо, спасибо.
Я направляюсь к его двери, подавляя улыбку на губах. Когда я стучусь, то сразу же слышу изнутри: — Войдите.
Когда открываю дверь, Коул уже на ногах и идет ко мне. Я едва успеваю закрыть за собой дверь, как он заключает меня в объятия и крепко целует.
— Мистер МакКорд, — говорю я, задыхаясь. — Вы сегодня очень нетерпеливы.
Он рычит: — Я должен был трахнуть тебя, прежде чем покинуть твою квартиру.
Подавив смех, потому что мы стоим возле двери, и я не хочу, чтобы Марион меня услышала, я усмехаюсь.
— Но тогда я бы снова опоздала.
— А я бы написал тебе еще одну записку. Как ты стала еще красивее с тех пор, как я видел тебя в последний раз?
Он осыпает поцелуями мой подбородок и шею, заставляя меня дрожать.
— Нет. Ты просто предвзят. Я принесла отчет.
Коул берет папку из моих рук и бросает ее на пол. Бумаги разлетаются, рассыпаясь по ковру. Он берет меня на руки и несет к кожаному дивану у окна.
Укладывает меня на него и задирает юбку до самых бедер.
Я нервно оглядываюсь на дверь.
— Что ты делаешь? Я думала, мы должны быть осторожными!
— Мне нужно незаметно погрузить свой член в твою идеальную киску, мисс Сандерс.
Опустившись на колени рядом с диваном, он стягивает с меня трусики, сминает их в кулаке, подносит к носу и глубоко вдыхает, затем засовывает в карман. Потом он зарывается лицом между моих ног и ласкает меня, пока я не начинаю двигать бедрами ему навстречу, отчаянно желая оргазма.
Прежде чем я успеваю это сделать, он поднимается, расстегивает ремень и молнию на брюках, берет в руку свой твердый член и входит в меня.
— Мистер МакКорд, — шепчу я, глядя на него с учащенным пульсом. — Это крайне неразумно. Возможно, мне придется сообщить об этом в отдел кадров.
Он целует меня и трахает жестко и быстро, вбиваясь в меня мощными толчками. Мы оба молчим, только слышно наше неровное дыхание. Когда я кончаю, то смотрю ему в глаза. Я произношу его имя прерывающимся шепотом, и это выводит его из равновесия.
Подергиваясь, Коул молча кончает в меня, прижимаясь лицом к моей шее и обеими руками под моей задницей. Он впивается пальцами в мою плоть и вздрагивает, а затем издает слабый, самый эротичный стон.
Мы лежим, прижавшись друг к другу и задыхаясь, пока по интеркому его настольного телефона не раздается голос Марион.
— Мистер МакКорд, ваш отец идет к вам.
Он поднимает голову и смотрит на меня.
— Черт.
Мы вскакиваем на ноги и поправляем одежду. Я глажу руками свои волосы, пока Коул бегает по кабинету и собирает разбросанные по полу бумаги. Собрав их все, он сует мне папку и садится в кресло за своим столом как раз в тот момент, когда его отец резко стучит костяшками пальцев по двери.