Ну да, мне и самой было жаль. Я не стригла волосы много лет, они были моей драгоценностью. Густые, красивого кремового оттенка от природы, волнистые. Мечта любой девушки. Однако же я больше помнила о том, как за них меня любил таскать бывший муж, и чтобы не допустить повторения этой истории, я без сожаления готова была избавиться от них.
Думала ли я на самом деле, что Расул будет поднимать на меня руку, как и Соколов? Да. Для этого потребовалось бы время, но, да, я была уверена, что темперамент, взрывной характер, желание доминировать и контролировать все на свете рано или поздно возьмут верх над моим бывшим одноклассником. Он был привлекательным, не спорю, но опасным мужчиной. А я устала от опасных мужчин. Я хотела спокойствия, стабильности и мира. Нежности и ласки. Любви. Как бы банально это не звучало. Расул же не способен был дать мне этого. Он мог быть страстным, дерзким, интересным, но не стабильным, уж точно.
К полудню я вышла из парикмахерской совсем другим человеком. После стрижки с плеч упала какая-то необъяснимая тяжесть, я вздохнула с облегчением.
Следующим шагом стала покупка очков и шляпы, потому что в Буэнос-Айресе было жарко. Это вам была не Москва с ее вечно хмурым небом и постоянным холодом.
Я угостила себя мороженым, прохладным молочным коктейлем, а затем решила отправиться в какой-нибудь ресторан неподалеку от городской площади Пласа-де-Майо, где прогуливалась уже часа два.
Я зашла в первый попавшийся ресторан, чья вывеска мне пришлась по душе. К слову, цены здесь были демократичными, народ очень приветлив, плюс потрясающее тепло и солнце, по которым я изголодалась в Москве, но наказ Фатимы не стоило нарушать.
Мой выбор пал на классический стейк по-аргентински под названием «Bife de Costilla» и обычный салат из овощей. А на десерт мне принесли потрясающие вкусные эмпанадас и альфахорес, потому что я так и не смогла определиться, что же хочу попробовать больше. Кухня Аргентины мне понравилось. Понравилось и то, что все кафешки и рестораны были забиты, по всей видимости, народ практически не готовил дома.
К вечеру я решила отправиться в парк Роз. Делать все равно было нечего, созваниваться ни с кем нельзя, думать о прошлом — тоска и уныние, думать о будущем — страх и неизвестность, поэтому я решила наслаждаться тем немногим, что у меня было. А парк Роз был одним из излюбленных мест туристов. По крайней мере, Гугл сообщил мне именно об этом. И не обманул.
Я доехала туда довольно быстро и почти застыла в изумлении от красоты этого парка. Мне повезло и я попала на цветение Джакаранды, как выяснилось позже, местного вида акации. Все вокруг было укрыто сиреневым ковром, этот прекрасный цветок буйствовал в своем цветении и завораживал, приковывая к себе взгляд.
Роз в парке Роз тоже, к слову, нашлось много, причем самых разных сортов, но больше всего мне запомнился греческий мост восхитительно тонкой работы с безупречными ажурными мотивами. Я не выдержала и поднялась на него, сделала несколько фото окружающего мира, даже селфи побаловалась и лишь потом случайно услышала обрывок речи русскоговорящей пары. Из нее я поняла, что, оказывается, если хочешь выйти замуж и поскорее связать себя узами брака, то обязательно нужно сфотографироваться на этом мосте. Плюнув на все от досады, я спустилась и поплелась дальше с подпорченным настроением. И дело было даже не в словах девушки, а в том, что на какое-то мгновенье после ее незамысловатой фразы я представила себя здесь, в Буэнос-Айресе не одинокой. Я увидела стоящими на том мосту нас с Расулом, целующихся, улыбающихся, нежащихся в объятиях друг друга…
Это было неправильно и глупо. Мечтать о том, от кого решила бежать и проворачивала такую грандиозную авантюру, чтобы не попасться.
Да, он был хорош собой, он притягивал меня, и я даже готова была бороться за него. Вначале. Но не после того, как узнала, что он может быть не просто неоправданно жесток, но еще может врать и при этом прекрасно претворяться. Слишком много опасных граней было в его непредсказуемой личности и лучше было о нем забыть, чем рисковать.
Не стоило мне лететь в Рим. Я поняла это сразу, стоило моей ноге ступить из аэропорта на итальянскую землю.
Тоска. Дикая тоска окутала меня с ног до головы, заключила в незримый для окружающих кокон и душила своей грустью и опустошенностью.
Рим — это город для твоих, самый романтичный город в мире. Сюда нужно приезжать в медовый месяц. А я…
Спросите меня, как я провела свой первый день в Италии? В номере отеля, заперевшись там с книжкой по истории создания главного города этой примечательной страны. Не хотелось никуда идти. Совсем. Совершенно. Я чувствовала себя обессиленной, хотя последние полтора месяца только и делала, что просто путешествовала. Моя жизнь состояла из пляжей, селфи, разнообразной еды, новых, мимолетных знакомств и скачивания разговорников самых разных языков мира. Это мечта, не жизнь. Миллионы мечтали бы оказаться на моем месте, но мне места словно нигде не находилось вовсе.
Я была так одинока и Рим дал ощутить это в полной мере. Намного сильнее других городов. Я хотела быть с тем, от кого бежала и с каждым днем понимала себя все меньше. В смысле, да, я сбежала, но не было ли это крайней и гиперболизированной мерой? Может, стоило просто еще раз попытаться поговорить с Расулом? Попытаться понять его, такого неидеального вруна, который скрывал от меня важные вещи.
Все чаще в голову приходила мысль о том, что вдруг он не врал на счет того, что просто боялся меня потерять и не хотел усложнять и без того непростые отношения, которые никак не хотели клеиться со время школьной парты, которую мы с ним делили?
Что, если бы мы могли просто поговорить, дождись я его…
Черт…
Я запуталась. Спустя почти два месяца беготни по всему миру, красоты которого я практически не видела, я поняла, что окончательно запуталась. Все чаще тянулась к телефону, чтобы набрать давно заученные наизусть цифры, но каждый раз отдергивала себя. В самый последний момент.
Права ли я была, поступая так, как поступила? Не было ли это глупо и так же неправильно, как поступал сам Расул? Он врал, а я оставила его без ответов на вопросы, не дала возможности оправдаться, не дала вообще никакой возможности.
Наверное, он злился. Боже, я представляю, как он злился! Страшно было попасться ему под руку в такой момент…
Я выбралась из номера лишь на третий день пребывания в Италии. Поняла, что больше не могу сидеть в четырех стенах, и что они угнетают меня еще сильнее, чем раньше, и выпорхнула в город сразу, как только забрезжил рассвет.
Я не стала рваться ни к Колизею, ни к знаменитому музею Капитолия, я отправилась на площадь Святого Петра, словно ища какого-то незримого успокоения. Моей истерзанной тревогами и сомнениями душе нужна была духовная подпитка, и я направилась туда, где могла ее получить.
В буклете, который мне выдали, было сказано, что ее построили в далеком 1656 году архитектором Джованни Бернини. Это оказалась самая большая площадь в стране, а венцом этого прекрасного творения стал собор.
Он был грандиозным… огромным, с красивыми, величественными белыми колонами по периметру и множеством декоративных элементов. А еще он был высоченным… в смысле, стоило тебе задрать голову вверх и голова начинала кружиться! Чуть позже я узнала, что там двадцать три метра, не меньше! Складывалось ощущение, что пока ты смотришь туда, вверх, ты попадаешь в какое-то бесконечное, закрученное пространство, глубокое, как само мироздание, величественное, как сама жизнь. Удивительно… удивительно, как при помощи камня, глины и других природных материалов, великие художники создали такое шедевриальное творение! Казалось бы, как можно восторгаться застывшей массой, ведь это не музыка, не картина, просто камень, но какой это был камень! Казалось, что Собор дышит, живет, вибрирует на какой-то своей частоте. Чистой и светлой.
На удивление, несмотря на толпу таких же туристов, как и я, на мгновенье, которое растянулось позже, стало хорошо и спокойно. Словно меня что-то обняло, крепко-крепко, закутало в надежные объятия.
После посещения площади и Собора меня «отпустило». Голова стала яснее, сердце спокойнее и я отправилась бродить по прекрасным, старинным улочкам.
По пути обратно в отель, заглянула в ресторан и распробовала местной кухни. Заказала горячий тосканский суп с фаршем на первое, курицу каччиаторе с салатом пармиджано и вкуснейшей, воздушной чиабаттой. На десерт меня не хватило. Оказалось, что за последние дни я толком не ела и успела проголодаться, нагуляв себе отменный аппетит. Сладости я решила оставить на завтра и со спокойной душой отправилась по вечернему Риму к себе в номер.
Навигатор повел меня по широким улицам, освещенным тысячами фонарей. На пути то и дело встречались улыбчивые местные или такие же туристы, как и я, а какой-то незнакомец даже попытался завязать разговор. Однако, поняв, что я ни слова не говорю на итальянском и не горю желанием продолжать общение, подарил розу и галантно откланялся. Мелочь, а приятно, и настроение поднялось.
День удался. В любом случае, лучше предыдущих. И одиночество, вязкое, тягучее, тягостное, вернулось лишь тогда, когда я залезла в холодную кровать, в которой меня никто не ждал. И стоило мне лишь прикрыть глаза, как перед взором явился тот, из-за кого я вынуждена была колесить по всему миру в поисках пристанища, которое мне никак не находилось.
Правда ударила меня в Хельсинки. Наказание. Вот, чем это было.
Спустя почти три месяца бесконечных поездок, в которых я начала постепенно терять себя и забыть истинную причину сего «похода», правда ударила меня так сильно, что, кажется, мне уже никогда не оправится от нее.
Злая, жестокая правда.
Вина. Знаете, хуже вины, наверное, может быть только чудовищный страх. Сразу после него идет это тягучее, вязкое, серого оттенка чувство, которое может поглотить, словно огромный монстр.