— Повернись ко мне…
— Убирайся! Я уже сто раз тебе сказал, не хочу тебя видеть, все! Уходи! Мы в свои игры с тобой уже наигрались, прошлое у нас хреновое, будущего нет и не будет!
— Кто сказал?
— Я сказал!
— Да мало ли, что ты там бубнишь! Мое мнение, как обычно, не в счет?!
— Да я с твоим мнением как только не возился!
— А, да?! Напомни, пожалуйста, когда это было? Когда унижал меня, приписывая несуществующую кражу…
— Опять двадцать пять…
— Хотя те деньги умудрился стащить твой нерадивый юрист! А потом что ты делал?! Шантажировал и пугал полицией, пока не лягу с тобой в постель! Это так ты учитывал мое мнение и желания?!
— Только не говори, будто насиловал тебя, ты сама хотела не меньше меня!
— А я и не говорю, что насиловал, но уже говорила тебе и повторюсь сейчас, хотя для меня это дико, тебе за тридцать, понравившуюся девушку нужно позвать на свидание, а не грозиться ей борделем! Тоже мне нашелся, святой!
— Ты пришла высказывать мне претензии и мотать нервы?
— Я пришла к тебе, потому что уже полгода пытаюсь встретиться и поговорить, а ты ведешь себя, как маленький ребенок! Бегаешь и прячешься от меня?
— Серьезно? — кажется, мой собеседник поперхнулся от гнева, но так и не развернулся ко мне, все еще продолжая смотреть куда-то в окно, возле которого стоял. — Об этом мне заявляешь ты? Ты?! В своем глазу ни черта не видно, да?
— Если ты злишься, повернись и выскажи мне все в лицо!
— Я сам буду решать, что мне делать!
— О, это ты умеешь, не спорю! Сам все решаешь, сам все делаешь и сам всех посылаешь!
— Не мели чушь!
— А что, разве не так? Ты сам решил, когда нам начать отношения, когда мне к тебе переехать, когда и куда утащить, словно дикому зверю! А спрашивать меня, а разговаривать со мной?!
— Именно поэтому ты предала меня, сбежав и поджав дрожащий хвост? — Наконец, Расул медленно ко мне повернулся. — Испугалась меня?
Я замерла, не находясь, что ответить. Вопрос был с подвохом.
Вот, чего так не хотел показывать Расул. Я знала от Аланы, что на пол лица у Расула был огромный шрам в виде ожога. Знала, но не представляла себе, какой он именно. И я знала, что Расул точно не хотел мне его показывать, упорно избегая любой встречи и разговоров со мной.
— Ты думаешь, для меня это будет иметь хоть какое-то значение?
— Это не может не иметь никакого значения. — Расул медленно и тяжело проковылял к дивану, стоявшему неподалеку, опираясь на трость в правой руке.
Насколько я знаю, чудом было то, что он вообще ходил. Хотя, нет, не так. Чудом было то, что он был жив и мог сейчас разговаривать со мной.
Борец. Настоящий борец.
И так легко сейчас отказывался от меня. Я ни за что бы не поверила, что больше ничего для него не значу, что он больше ничего ко мне не испытывает.
— Не гони меня. Не гони только из-за того, что получил пару незначительных травм, с которыми не можешь правиться в одиночку.
— Незначительных? — Было тяжело на него смотреть. Половина лица по-прежнему выражала эмоции, а вот вторая… была как замершая маска, покрытая бугристыми узорами, которых еще вчера не было.
— Это только начало. Начало выздоровления, восстановления. Сейчас врачи и наука пошли так далеко, что если ты не опустишь руки и позволишь мне быть рядом, если позволишь помочь, мы все это исправим.
— Объясни мне одну вещь. Пока я был здоров и привлекателен, я был тебе не нужен. Но стоило мне заработать шрам на пол лица и стать хромым ублюдком, как ты сразу влюбилась?
— Расул, ты все переворачиваешь!
— У тебя какой-то синдром, — он замялся, пощелкал пальцами, силясь вспомнить, — не знаю точно, как он называется, но ты сходи к мозгоправам, они тебе все объяснят. Пока я был красавчиком на коне, тебе хер было на меня класть, — я поморщилась от нелицеприятного высказывания собеседника, — а теперь, когда никому не нужен, когда изуродован и остался калекой, пожалуйста, ты прибежала меня жалеть. Тебе нравится строить из себя жертву? Или это какая-то созависимость? Задай себе вопрос — что с тобой не так?
— Я просто тебя…
— Не смей! — взревел он, заставляя меня содрогнуться. Голос Расула прокатился по гостиной, словно раскат грома. — Не смей произносить этих слов.
— Но…
— Уходи. Уходи и больше никогда сюда не приходи. А придешь, тебя все равно больше не пустят. Забудь все, что между нами было и строй свою жизнь заново. Без меня.
Мне пришлось сражаться. По-настоящему сражаться за наши отношения с Расулом, потому что он, чертов упрямец, не желал этого делать от слова «совсем».
Он не пускал меня в дом, отдав распоряжение охране перестать даже подпускать меня к воротам, он по-прежнему не отвечал на звонки, но я все еще могла писать ему сообщения на ватс-ап, чем и решительно пользовалась, потому что остальные каналы общения бывший одноклассник полностью отсек.
Алана выходила со мной на связь примерно раз в две-три недели. Жалела меня, потому сообщала новости о душевном и физическом состоянии моего возлюбленного. И, к слову, ни те, ни другие меня не радовали.
Физическое здоровье Расула не улучшалось, оно оставалось на месте, более того, в последний месяц по словам кузины, он стал игнорировать приход всех врачей, массажистов и терапевтов, а моральное состояние становилось все хуже. С каждым днем он впадал все в большее уныние. Я опасалась, что он может впасть в долгосрочную депрессию, выход из которой будет не просто сложным, но и чрезвычайно длительным.
«Я знаю, что есть вероятность того, что ты это не прочитаешь, но все равно напишу тебе. Как и всегда. Каждое утро я поднимаюсь с постели и все, о чем могу думать — это ты. Завтракаю и думаю о том, как здорово было бы делать это вместе, как сильно мне хотелось бы пожарить тебе яичницу. Еду на работу и снова ты. В офисе отвлекаться нельзя, поэтому я дожидаюсь обеда и, когда спуская в буфет на первом этаже, снова думаю о тебе, даже не чувствуя вкуса еды. Я знаю, что очень виновата перед тобой, и я бы так много отдала, чтобы вернуться назад во времени и дождаться тебя тогда с задания, но я ничего не могу. Только сожалеть о содеянном и ждать. Надеяться, что когда-нибудь ты простишь меня. Пока я бегала от тебя по всему миру, я посетила множество очень красивых мест, и, поверь, в каждом я думала только о тебе. О том, как здорово было бы посетить все эти прекрасные места вдвоем с тобой. И мы все еще можем это сделать, если ты дашь мне шанс загладить перед тобой свою вину. Мы можем преодолеть все сложности вместе, а затем посвятить путешествиям целый месяц, или полгода, или даже год. Мы можем отправиться на чудесный остров Бали и нежиться вместе на горячем песке, мы можем отправиться в Буэнос-Айрес, где ты отведаешь лучшие коктейли, что я когда-либо пила. Мы можем очутиться на Мальдивцах и отправиться в подводный ресторан, где распробуем лучшие деликатесы, пока огромные морские жители будут проплывать от нас в считанных сантиметрах. Мы сможем вместе посетить замок Бран великого и ужасного графа Дракулы в Румынии. Сможем отправиться в Сингапур и увидеть собственными глазами сады у Залива вечером, которые даже не описать словами! Ты только подумай, сколько всего чудесного и неизведанного в этом мире, и все это мы можем посмотреть вместе. Для этого тебе нужно только открыть передо мной дверь. Впустить в свой дом. Впустить в свою жизнь. И тогда, я обещаю тебе, ты не пожалеешь».
Я всегда писала большие сообщения, изливая в них всю горечь отчаяния и надежду на то, что все можно изменить. Но за последние три с половиной месяца Расул так мне ни разу и не ответил.
Это стало моим ежедневным утренним ритуалом. Я писала после того, как ставила вариться турку с кофе и совершенно не обратила внимания на писк телефона, когда сняла готовый напиток с плиты. Подумала, что это кто-то с работы или же пришло какое-то рекламное оповещение. Если бы я знала, кто мне ответил, я бы сразу позабыла и о завтраке, и об ужине, и о работе, и обо всем на свете.
«Тебе нужно сменить профессию. Тур-оператор или гид отлично тебе подойдут».
Это было сообщение от Расула, его первый и неуверенный шаг ко мне спустя почти год нашей разлуки. И я даже не могу выразить словами, как меня тогда обрадовали эти слегка язвительные и простые слова.
Он сделал шаг мне навстречу! Он открылся мне. Пускай и совсем чуть-чуть.
Так мы стали постепенно общаться. Поначалу Расул отвечал мне через раз, но уже после месяца моих «атак», он полностью сдался и мы перешли к телефонным разговорам, в одном из которых он сказал, что я могу прийти к нему домой.
— Ты сейчас не шутишь?
— Нет. Я вообще не умею шутить, ты, наверное, это уже поняла.
— Что правда, то правда, с чувством юмора у тебя не очень, — я усмехнулась, подпирая голову рукой. За окном маячил красивый ночной город, блестевший и переливающийся тысячи огней.
— Забияка.
— Расскажи мне о своих успехах.
— Пока что у меня намного больше неудач.
— Неправда.
— Правда-правда, — на другом конце телефона громко хмыкнули. — Не думай, что я виню во всем только тебя, Лиль…
— О чем это ты? — Я даже подобралась, отворачиваясь от окна, хмурясь, не понимая, о чем толкует мой собеседник.
До сегодняшнего дня мы не касались сложных тем. Больше говорили о том, где я была, что пробовала, какие интересные места успела посетить. Я терпеливо ждала, когда Расул будет готов. И сам, первым заговорит о том, что на самом деле важно. Для нас. Для нашей пары.
— Я дважды сдался, считай, без боя. Всегда лез в пекло, в самую гущу событий, меня никогда не страшила война, драка, но когда дело касалось тебя, я отступал. Отступил, когда понял, что ты ушла к другому, хотя мог биться и сражаться за тебя. И отступил во второй раз, когда прекрасно зная, что ты не простишь мне лжи, все равно молчал о своем браке. Нужно было сказать, и тогда… я уверен, ты бы все поняла. Дождалась бы. Иногда мне кажется, что все, абсолютно все, что со мной случилось, случилось потому, что я так или иначе сам этого желал. Возможно, не осознанно, подсознательно, но я сделал все, чтобы прийти к тому, что сейчас имею.