Если условия приема в колледжи справедливы, то меры позитивной дискриминации больше не нужны.
Условия приема в колледжи несправедливы.
Следовательно, меры позитивной дискриминации необходимы.
Если мягкие наказания удерживают людей от совершения преступлений, то смертная казнь применяться не должна.
Мягкие наказания не удерживают людей от совершения преступлений.
Следовательно, смертная казнь должна применяться.
Когда испытуемых просили оценить логику этих рассуждений, где допущена формальная ошибка отрицания антецедента, либералы несправедливо не имели претензий к первому рассуждению и справедливо придирались ко второму; консерваторы поступали ровно наоборот[395].
В фильме «Утиный суп» (Duck Soup, 1933) Чико Маркс спрашивает: «Кому ты веришь — мне или собственным глазам?» В тисках предубежденности в пользу своих люди отказываются верить собственным глазам. Повторяя классический эксперимент, продемонстрировавший, что футбольные фанаты всегда замечают больше нарушений со стороны команды соперника, Кахан и его коллеги показывали респондентам видео протестов перед входом в некое здание[396]. Когда в названии ролика упоминались протесты противников абортов у входа в клинику, консерваторы наблюдали мирную демонстрацию, а либералы видели, как протестующие блокируют вход и оскорбляют посетителей. Когда же название предполагало, что демонстранты протестуют против недопуска гомосексуалов к военной службе у входа в вербовочный центр армии США, уже консерваторы видели вилы и факелы, а либералы — Махатму Ганди.
Один журнал рассказал об исследовании Кахана под заголовком «Самое угнетающее из всех открытий о мозге». Конечно, тут есть от чего расстроиться. Во-первых, выходит, что мнения, идущие вразрез с научным консенсусом, — креационизм, отрицание рукотворности глобального потепления — могут оказаться вовсе не симптомами математической или научной безграмотности. Кахан обнаружил, что как сторонники, так и противники этих идей одинаково не знакомы с научными фактами (например, многие из убежденных в реальности климатических изменений полагали, что они как-то связаны с захоронениями токсичных отходов и озоновой дырой). Предсказать, какую сторону займет человек, можно, опираясь на его политические убеждения: чем он правее, тем чаще он отрицает глобальное потепление[397].
Есть и еще одна причина для печали: что бы там ни говорили о кризисе воспроизводимости, предубежденность в пользу своих воспроизводится исследование за исследованием. В книге «Предвзятость, которая нас разделяет» (The Bias That Divides Us) психолог Кит Станович пишет, что от этой ошибки не застрахован никто, вне зависимости от расы, гендера, когнитивных привычек, уровня образования и коэффициента интеллекта — ее совершают даже люди, слишком умные, чтобы попадать в другие когнитивные ловушки вроде пренебрежения базовой оценкой или ошибки игрока[398]. Не сказать, чтобы предубежденность в пользу своих была постоянно проявляемой личностной характеристикой — она воздействует на больные мозоли или ищет слабые места, важные для самовосприятия индивида. Станович связывает ее с нынешними политическими бедами. Мы живем, пишет он, отнюдь не в «обществе пост-правды». Беда в том, что мы живем в обществе, предубежденном в пользу своих. Свои эти — правые и левые; и те и другие верят в истину, но что есть истина, договориться не могут. Предубежденность в пользу своих все чаще вторгается в наши общественные дискуссии. История о том, как во время пандемии респираторной инфекции медицинские маски превратились в политический символ, — только самый свежий пример поляризации общества.
Люди всегда любили делиться на соперничающие группировки, это не новость, однако не совсем понятно, почему в наши дни именно деление на левых и правых, а не традиционные линии раскола вроде религии, расы или класса разводят рациональность сторон в противоположных направлениях. Ось правые — левые параллельна многим нравственным и идеологическим векторам: иерархия — эгалитаризм, либертарианство — коммунитаризм, «за веру, за царя» — за Просвещение, родоплеменное — многонациональное, трагическое видение — утопическое видение, культура чести — культура достоинства, мораль обязывающая — мораль индивидуализированная[399]. Однако то, как правые и левые в последнее время непредсказуемо меняются местами в вопросах, например, иммиграции, внешней торговли и отношений с Россией, заставляет предположить, что политические стороны в наши дни — это не столько целостные идеологии, сколько социокультурные кланы.
В ходе проведенного недавно исследования команда социологов пришла к выводу, что правые и левые напоминают не кланы в буквальном смысле, удерживаемые вместе кровным родством, но религиозные секты, сплоченные верой в собственное моральное превосходство и презрением к конкурирующим сектам[400]. В расцвете политического сектантства в США винят (как всегда) социальные сети, но корни его лежат глубже. Это расслоение и поляризация вещательных СМИ, в том числе тенденция к вытеснению национальных сетей партийными радиостанциями и кабельными новостными каналами; целенаправленное выкраивание (gerrymandering) избирательных округов и другие способы исказить географию демократического представительства, мотивирующие политиков заботиться не обо всех избирателях, а только о «своих»; склонность политиков и аналитических центров полагаться на идеологически близких спонсоров; самоизоляция образованных либеральных профессионалов в городских анклавах; падение популярности общественных организаций, сближающих разные слои населения, — церквей, клубов по интересам и волонтерских объединений[401].
Может ли предвзятость в пользу своих быть рациональной? Правило Байеса гласит, что мы должны оценивать новые данные с учетом суммы уже имеющихся, а не принимать каждое новое исследование за чистую монету. Если либерализм доказал свою правоту, то исследование, результаты которого говорят в пользу консервативной повестки, не должно кардинально переворачивать наши представления. Неудивительно, что либеральные академические круги именно так отреагировали на метаанализ Дитто, предполагающий, что политически мотивированные ошибки совершают и республиканцы, и демократы[402]. Ниоткуда не следует, что излюбленные точки зрения левых и правых в любой момент будут совпадать с истиной в соотношении 50/50. Даже если обе стороны интерпретируют реальность через призму собственных убеждений, рационально будут действовать те, чьи убеждения обоснованны. Может быть, продолжают либералы, несомненный левый уклон научного мира — не иррациональная ошибка, но точная калибровка байесовских априорных вероятностей с учетом того факта, что левые всегда правы.
На что консерваторы (цитируя Гамлета) отвечают: «Не умащайте душу льстивой мазью»{38},[403]. Может, левые идеи и подтверждаются чаще правых (особенно если, по неизвестной причине, представления левых чаще совпадают с научными), но в отсутствие непредвзятых критериев ни одна из сторон не вправе оставить за собой последнее слово. История, несомненно, изобилует примерами, когда оплошности — и какие! — совершали обе стороны[404]. Станович предупреждает: пытаясь подкрепить мотивированное рассуждение байесовскими априорными вероятностями, в них часто учитывают то, что рассуждающий хочет считать истиной, а не то, что он имеет основания считать таковой.
Предвзятости в пользу своих присуща и другая, более странная рациональность, вытекающая не из правила Байеса, но из теории игр. Кахан называет ее экспрессивной рациональностью; это рассуждение, цель которого — не приблизиться к пониманию окружающей действительности, но добиться признания со стороны своей референтной группы. Люди высказывают мнение, чтобы продемонстрировать, на чьей они стороне. Если от того, разделяет ли человек определенное убеждение или нет, зависит его судьба, размахивание партийными знаменами никак не назовешь нерациональным. Поддержать точку зрения, которую считает ересью твое окружение, например критиковать контроль за оборотом оружия в кругу демократов или защищать его в кругу республиканцев, — значит выставить себя предателем, чужаком, человеком «не в теме» и обречь себя на социальную смерть. Более того, утверждения, максимально убедительно сигнализирующие о самоидентификации человека, зачастую и есть самые нелепые. Любой случайный приятель подтвердит, что Земля круглая, и только человек одной с тобой крови согласится, что она плоская, и не побоится выставить себя дураком перед посторонними[405].
К несчастью, то, что рационально для каждого из нас по отдельности, мечтающего о приятии в своем кругу, не очень рационально для демократического общества, которое хочет разобраться, как устроен мир. Наша беда в том, что мы пали жертвой трагедии рационалистических общин[406].
Два типа мышления: реалистическое и мифологическое
Комикс, где Люси утопает в снегу, настаивая, что он пробивается из-под земли, подчеркивает ограниченность любого объяснения человеческой нерациональности, основанного на корыстной природе мотивированного рассуждения. Как бы эффектно ложное убеждение ни подчеркивало интеллектуальные способности высказывающегося или его верность клану, оно не соответствует действительности и должно быть наказано при столкновении с неумолимой реальностью. Как писал Филип Дик, реальность — это то, что не исчезает, когда мы перестаем в нее верить. Почему же реальность не дает отпора — почему она не мешает людям верить во всякую чепуху или вознаграждать тех, кто эту чепуху отстаивает и распространяет?