Ничто так сильно не пугает и одновременно не манит к себе женщину, как мужчина, который осознаёт свою ценность для женщин.
Я выбрал слово «угроза» не в целях устрашения. Конечно, естественной реакцией будет подумать о жёсткости или вражде, но «угроза» скорее является вызовом – как человек решает проблему, вот что интересно. Как я писал в «Трёх предупреждениях»:
Женская сексуальная стратегия является по своей сути шизофренией. В идеальном случае, ей необходим Мужчина, с которым хотят переспать другие женщины. Однако, чтобы понять, как высоко его ценят другие, у него должен быть некоторый выбор – несколько женщин, с которыми она может конкурировать. Как минимум, необходимо получить неявное социальное подтверждение его статуса. Таким образом, ей необходимо ограничить его выбор и в то же время определить, есть ли у него выбор вообще.
Вот скрытое противостояние между нуждой в долгосрочном обеспечении и желании ощутить приятное возбуждающее покалывание в нижней части тела, которое возникает от воображения, негодования, любовных трагедий и доминирования Альфы. Это – исток тестов на конгруэнтность. Как я писал в четвёртой части Теории Тарелок:
Тест на конгруэнтность используется для того, чтобы определить некоторые факторы:
1) Уверенность в себе – первое и самое важное
2) Есть ли у него выбор – этот парень так запал на меня, потому что я для него «особенная», или просто у него больше никого нет?
3) Безопасность – способен ли он обеспечивать меня в длительных отношениях
Тесты на конгруэнтность – психологический механизм выживания, возникший в ходе эволюции и встроенный в женскую психику. Женщины будут тестировать мужчин настолько же автономно и бессознательно, как мужчина будет пялиться на большие женские сиськи. Довольно часто, женщины будут осознавать, что происходит, и всё равно продолжать – прямо как мужчина, который приклеился взглядом к аппетитной женской фигуре. Мужчины хотят подтвердить сексуальную доступность горячей цыпочки в той же мере, как женщины хотят убедиться в его маскулинном доминировании / уверенности в себе.
Если женщина встречает мужчину, который имеет адекватное понимание своей ЦСР, это порождает угрозу. Это мужчина, за чьё внимание будет вестись очевидная борьба. И он это понимает. Такая ситуация является наиболее простым оскорблением женского императива; достаточно просто быть отключённым от Матрицы и иметь высокую ЦСР, откуда возникнет зашкаливающая уверенность в себе. Следовательно, чтобы привести в жизнь её сексуальную стратегию, необходимо превратить его самоуверенность в самосомнение. Если такой мужчина будет использовать своё знание для получения выгоды, он может выбрать не её среди круга соперниц. И она задаёт вопросы: «А ты действительно уверен в своих действиях? Ты думаешь, что такой замечательный? Может быть, ты просто самовлюблённый эгоист? Лучше не играй с судьбой»
В этом примере мы рассмотрели противоречие, встроенное в женскую социальную стратегию. Она хочет иметь в своей жизни доминирующего, уверенного в себе Альфу. Однако, не настолько сильно уверенного в себе, чтобы он мог уделять внимание другим женщинам и благодаря этому провести сравнительную оценку её ЦСР.
Неточность мужской оценки истинной женской ЦСР – основной инструмент женского императива.
Те характеристики, которые дают ему уверенность в себе и чувство самооценки – это именно то, с чем хочет быть ассоциирована женщина. Даже максимально деспотичная жена хочет говорить своим подругам, что её муж (типичный фрустрированный неудачник) является настоящим Мужчиной. После ссор, не выходящих из семейного круга, она будет защищать его образ, потому что публичное снижение его статуса отразится на ней. Она хочет быть с таким Мужчиной, которым хотят стать другие мужчины; с которым хотят переспать другие женщины. Это поможет подтвердить ей свой статус как равной или более высокой среди других женщин, ведь она смогла привлечь его.
Женщины не хотят, чтобы им изменяли, но они без ума от Мужчины, который может изменить.
Это угроза и одновременно влечение. Женщины хотят Мужчину, который уверен в себе. Это сексуально, однако чем больше он развивает свою личность, тем больше её тревога. Вполне возможно, что как только он поймёт, что у него на самом деле куда больше выбора, то её переместят в другую область списка женщин для общения. Поэтому возникла необходимость разработать ряд социальных уловок, стандартизированных среди женского пола, при помощи которых можно ограничить степень понимания мужчинами своей ценности. Отсюда возникли постоянные насмешки над мужественностью. Мужчин называют рабами своей сексуальности, а статус маскулинности как добродетели поставлен под вопрос. С высоты птичьего полёта, женский императив делает ставку на ту же самую неоднозначность, при помощи которой женщины индивидуально подрывают попытки мужчин оценить свою ЦСР. Пользуясь социальными уловками, можно заставить его сомневаться в своей ЦСР, а женщины становятся арбитрами этого процесса.
Женский пик сексуальности непродолжителен. Из-за этого необходимо сделать так, чтобы мужчины не знали о неспешном процессе увеличения своей ЦСР, причём чем дольше – тем лучше. Благодаря этому женщины могут реализовать основной принцип гипергамии: мужчина с наилучшей генетикой и способностью к обеспечению семьи, которого только она сможет привлечь на своём пике. Если мужчина осознаёт свою ЦСР до того, как женщина завершает реализацию моногамных отношений, то её сексуальная стратегия терпит поражение.
Ошибочно думать, что эта необходимость в социальных уловках была создана как часть глобального женского заговора. Это лишь показывает невежество в области социальных концепций. Чтобы социальная уловка стала уловкой, необходимо, чтобы общество постоянно повторяло её, и одновременно нигде не было видно ОФИЦИАЛЬНО написанного шаблона. Иными словами, мы разучиваем социальный шаблон тогда, когда наблюдаем его своими глазами, встраиваем в свою личность и начинаем повторять за всеми, действуя практически на автомате. Наилучшие социальные уловки бессознательны и редко ставятся под сомнение, потому что их разучили без курса формального обучения. Вот почему я считаю, что поощрение мужчин перестать пытаться понять женщин само по себе является социальной уловкой. Не пытайся найти кукловода, просто прими жизнь такую, какая она есть, тебе же лучше будет – вот что говорит могучий волшебник из страны Оз.
Такую угрозу представляет собой Игра для женского императива. Широко распределённое и объективное понимание мужской ЦСР и её развития является полной противоположностью женской сексуальной стратегии. Большего всего женщины боятся того, что выбирать станут их, а не они.
Позитивная маскулинность vs равенство полов
Если ты зайдёшь в мой блог и наберешь equalism (равенство полов) в поле для поиска, то это слово будет подчёркнуто красным, как будто ты напечатал неправильно. Иными словами, английский язык официально не содержит это слово, если судить по словарям. Мне кажется это вполне уместным, так как последние 50 лет сторонники феминизации общества всегда использовали абстрактную концепцию равенства полов как фон для своих действий. Не существует чёткого определения потому, что мы должны принимать его по умолчанию, вроде «здравого смысла». Предлог для более человечной реструктуризации общества с подачи феминизации всегда подавался с соусом «равенства». Это звучит вполне успокаивающе, даже когда исходный замысел заставляет насторожиться.
Однако, это не то «равенство», которое не нравится нашим компьютерам. Я нашёл этот термин в блоге Roissy. Иногда я вижу его, когда он выпускает свои щупальца из других блогов, порицающих туманную неолиберальную социальную программу. Порой я встречаю его в виде элемента, из-за которого консерватизм не может реализовать свой «истинный» потенциал.
Однако, я ещё не встречал его хорошей оценки. Необходимо вывести концепцию «равенства» на чистую воду – хотя бы для того, чтобы мне больше не подчёркивали это слово.
Маскулинность была переопределена людьми (мужчинами и женщинами), которые не имели понятия о том, чем она являлась раньше. Поведение и черты, которые и определяли уникальность маскулинности, не ставились под сомнение. Они были переопределены, чтобы соответствовать целям программы. В 1905 году никто не писал книги на тему «как быть мужчиной». Никто не беспокоился о том, что фундаментальные истоки маскулинности недостаточно проанализированы. Благодаря жизни в обществе мужчины знали, что является мужественным, а женщины отзывались на это. Характеристики, делающие мужчину желанным, являлись противоположностью тому, что мужчины видели желанным в женщинах. Мужчины и их биология задают в женщинах то, что способно их возбудить. Женщины реагируют на это и ведут себя соответствующе (сознательно или нет).
Повальное увлечение лживым равенством с мужчинами берёт своё начало примерно 50 лет назад, когда возникло согласованное усилие по «де-маскулинизации» общества. Это имело место не только в популярной культуре, но и в образовании и научении детей тому, как принимать мужскую и женскую половую роль. Присущее мужчинам западной культуры стремление к обдумыванию концепции маскулинности оказалось под огнём.
Грубое, несгибаемое, героическое определение маскулинности теряет позиции. Хорошо ли это? Борец за равенство определённо кивнет. Когда мужчины стали феминизированны, значит ли это, что мы теперь играем на равных? Или общество идёт на пути к андрогинности и усреднению понятия пола? Борец за равенство видит в этом триумф новой парадигмы. Почему качества мужчин должны быть менее ценны, чем качества женщин? Ключевые характеристики, которыми принято описывать мужчин, это независимость, уверенность в себе, непримиримый эгоизм, физическая сила, готовность идт