и. Святитель сказал ему: «Не надлежит тебе, царь, приступать к святому причащению вместе с верными христианами после того, как ты сделался виновником таких убийств и не принес в том покаяния. Как же ты примешь тело Христово руками, обагренными неповинною кровью, или как станешь пить кровь Господню теми устами, которыми отдал повеление о жестоком избиении людей?» Феодосий намек понял, покаялся, поплакав принародно на коленях в миланском соборе крокодиловыми слезами, и все ему – как с гуся вода, да вот только жертвы бойни, от 7 до 15 тысяч, что-то не воскресли. Ну и дети у него, конечно… Про безвольного Гонория, который любил, чтоб у него на глазах кого-нибудь казнили, читатель уже достаточно знает; восточноримский император Аркадий – сквернохарактерная игрушка в руках знатных выскочек и своей жены Евдоксии (377—404 гг.), печально знаменитой своей расправой над Иоанном Златоустом (ок. 347—407 гг.). С третьим представителем этого замечательного семейства читатель познакомится в следующей главе. Эту же мы завершим упоминанием еще по крайней мере о двух церковных постройках, которые можно отнести ко времени Гонория. Во-первых, это трехнефная базилика Св. Евфимии, уже упоминавшаяся в связи со св. Аполлинарием (после ее сноса некоторые материалы были «пристроены» Буонамичи в возводимый им собор на месте опять же снесенной базилики Урсианы); урна с мощами св. девы Евфимии, ныне хранящаяся в возведенной Буонамичи церкви, якобы принесена в Равенну св. Аполлинарием, посвятившим ей церковь (написали аж целых 4 автора в крохотной книжке про римско-византийский «Домус»), что является полным бредом, если даже принять за истину, что святая пострадала в 304 г. С редкими упоминаниями про базилику Св. Евфимии и ее убранство существует определенная путаница, ибо в Классисе существовала церковь с тем же посвящением, и даже в более позднее время не одна. Еще меньше известно о церкви или даже часовне Св. Пулио, выстроенной близ городских стен (но внутри них), недалеко от начала Великой Площади.
Теперь на историческую сцену выходит сестра Гонория и Аркадия – несравненная Галла Плацидия (ок. 388—450 гг.), дама, сверхталантами не одаренная, но зато если правдиво описать ее жизнь, получится чтение не хуже любого исторического романа. Не каждой женщине того времени (а точнее – ни одной, кроме нее!) довелось побывать и королевой варваров, и римской императрицей, пройти в процессии пленных, быть выменянной на хлеб и уцелеть среди династической бойни варваров и интриг константинопольского и равеннского дворов. Сложно сказать, что из написанного про нее античными историками правда, а что – обычная политическая «чернушка»; по прошествии стольких веков одно от другого не отделить, да мы на это и претендовать не можем. Достаточно сказать одно: для Равенны ее правление оказалось во всех смыслах эпохальным, и хоть часть той красоты, которой люди любуются уже 1600 лет, была создана при ее жизни, а часть – немного позднее, все равно данный ею импульс навеки превратил Равенну в сокровищницу мирового искусства, или, по меткому выражению Е.К. Редина, в «христианские Помпеи».
Глава 5Галла Плацидия и ее эпоха в Равенне
Галла Плацидия родилась где-то около 388 г. (иногда указывается, что она родилась между 388 и 393 г.) и приходилась Гонорию и Аркадию единокровной сестрой, рожденной от второй жены Феодосия I, тоже Галлы (Зосим ошибочно называет ее единоутробной братьям-императорам). Изначально она, по-видимому, воспитывалась в Константинополе, после смерти отца она перешла под опеку Гонория, а фактически, разумеется, полководца Стилихона, о печальной судьбе которого было рассказано в предыдущей главе. Вандал, естественно, решил не упускать подобного подарка судьбы и намеревался женить на Галле своего сына Евхерия; этому помешали казнь полководца и последовавшее за ним убийство самого несостоявшегося жениха доверенными евнухами императора (см. выше). На момент осады готами Рима Плацидия находилась внутри, в своеобразном дворцовом «отставном курятнике» из высокопоставленных вдов и их родственниц: Леты – вдовы императора Грациана (359—383 гг., правил с 375 г.), матери Леты Пизамены, вдовы Стилихона Серены и ее дочери Фермантии – супруги Гонория. Выше уже приводилась цитата из сочинения Зосима, где Плацидия объявлена фактически виновницей казни Серены – своей двоюродной сестры. Эта цитата вызывает много споров среди историков – одни всецело доверяют Зосиму (как Ф. Грегоровиус, например); иные видят в этом месть Галлы за навязывание ей Сереной своего сына в мужья (Э. Хаттон, допуская неприязненные отношения между кузинами по этому поводу, все же сомневается, что Галла могла дойти до такого решения); некоторые полагают, что Зосим, как злобный язычник, просто опорочил благоверную христианскую агницу Галлу. В последнее не верится: слишком проглядывает идеологически упертая серая «православнутость» сторонников последнего мнения.
Изучение текста Зосима, упомянувшего о захвате готами Плацидии до третьего похода Алариха на Рим, окончившегося его захватом (как помнит читатель, мы сообщали, что Зосим не стал описывать этот вселенский позор), позволяет выдвинуть предположение, что она была выдана римлянами варвару в качестве заложницы – «сестра императора, Плацидия, также оставалась с Аларихом и, хотя она была лишь заложницей, пользовалась всеобщим почетом и вниманием, какие подобали члену императорской фамилии».
Так или иначе, когда готы взяли Рим, среди прочего добра они забрали из Вечного города и прекрасную Плацидию. Так что в руках варваров оказалась не только «почетная столица» Римской империи (временно, правда: готы там долго не задержались), но и родная сестра обоих императоров – равеннского и константинопольского! Истинный позор. Правда, кроме важного «идеологического момента», Э. Хаттон видит в этом событии сугубую прагматику (пер. с англ. – Е.С.): «Аларих увел Галлу Плацидию как заложницу. Кажется, согласно Зосиму, он относился к ней с любезностью и даже преувеличенным почтением, как к сестре императора и дочери Феодосия, но ее, однако же, принудили следовать в его обозе и обозревать при этом руины Лукании и Калабрии. То есть суть дела, исходя из реальности, в том, что Галла Плацидия была одной из надежд готов, и это стало очевидно после смерти Алариха. Готская армия оказалась в своего рода ловушке; она не могла покинуть Италию без согласия Равенны, а если б она была вынуждена остаться в Италии, то лишь вопросом времени стала бы ее гибель, мгновенная или постепенная. Возможно, Аларих это предвидел; и уж наверняка это оценил его преемник Атаульф. Он увидел, что его шанс на успех в переговорах с империей заключался в обладании Галлой Плацидией… Так, необходимость поиска отступления на лучших условиях, которые он только мог бы выговорить, заставила его обратить внимание на свою пленницу Плацидию, которую он нашел, возможно, прекрасной, по крайней мере это был такой приз, какой превосходил все возможные мечты варвара». Итак, готский вождь задумался о женитьбе, но был в этом не одинок – о несчастливом женихе Евхерии мы уже упомянули, но был еще один претендент – вельможа Гонория Констанций, вынашивавший планы посредством этой женитьбы приблизиться к трону бездетного Гонория с корыстной целью овладения престолом по смерти императора. Э. Хаттон выдвигает романтическую теорию, что Плацидия предпочла молодого и довольно красивого гота постылому пожилому царедворцу, ветерану походов еще Феодосия I, однако истина кроется в том, что оба брака Плацидии и с Атаульфом, и впоследствии с тем самым Констанцием, были не по любви, а по принуждению, в силу обстоятельств. Олимпиодор пишет (имена – так в использованном переводе 1860 г.): «У Адаульфа требовали Плакидии. На этом настаивал особенно Константий, который впоследствии сочетался с ней браком. Но как данные Адаульфу обещания, особенно в отношении присылки к нему пшеницы, не были исполняемы, то Адаульф не возвращал Плакидии и уж замышлял о прекращении мира и о начатии войны…. Когда у Адаульфа требовали Плакидии, то он взаимно требовал обещанной ему пшеницы (413 г. по Р.Х., 10 Инд. 19 Гонория). Онорий и Константий не были в состоянии исполнить обещание, однако не менее того говорили, что они доставят пшеницу, как скоро получат Плакидию. Адаульф давал им тот же ответ… Адаульф хотел вступить в супружество с Плакидиею. Когда Константий требовал ее, то Адаульф делал самые тягостные предложения, для того чтобы в случае неудовлетворения иметь благовидный предлог удерживать у себя Плакидию».
Равеннского «жениха» Олимпиодор живописует по-разному – то положительно характеризуя, то сатирически, делая акцент на его бедность: «Константий был родом иллириец, из дакийского города Наиса. Со времен Феодосия Великого он участвовал во многих походах… Он был хороший человек и не поддавался корысти до женитьбы своей с Плакидою (421 по Р.Х.). но, сочетавшись с ней, он пристрастился к деньгам». «Константий, бывший уже давно десигнатом (т.е. назначенным на должность, но так еще и не вступившим в нее. – Е.С.), сделан консулом в Равенне (414 г. по Р.Х., Инд. 12, Гонория 20)… Для необходимых при консульском звании расходов найдено потребное и достаточное количество золота в имении Ираклиана (убийцы Стилихона, поднявшего потом в Африке бунт против Гонория. – Е.С.), который был убит за искание тирании. Однако не нашли столько, сколько надеялись. Недвижимое его имение простиралось всего до 2000 литр. Все это состояние получил Константий, испросив его зараз у Онория. Сей Константий был на выездах мрачен и суров; глаза его были большие, шея высокая, голова широкая. Сидя на коне, он совершенно прилегал к его шее и в таком положении бросал туда и сюда косые взгляды; он осуществлял собой для всякого пословицу: “Вид, достойный тирана”. Но за обедом и на пирах он был вежлив и приятен и часто вступал в споры с мимами, игравшими перед столом».
Переговоры с готами кончились тем, что Гонорий как бы нанял их орду для охраны Галлии, потрясаемой бродячими племенами варваров и восстаниями узурпаторов. Атаульф был пропущен через Альпы, но он, однако же, увел с собой и Плацидию. Может, она продолжала оставаться заложницей, а может, и прав Ф. Грегоровиус, когда писал: «Гордость Гонория уже пала настолько, что дозволяла ему отдать свою собственную сестру в жены варвару и грабителю Рима». Он же пишет: «После долгих переговоров король готов согласился покинуть Италию и, перейдя через Альпы, уйти в Галлию, где, получая жалованье от императора, Атаульф должен был усмирять узурпатора Иовина. Залогом мира были красавица Плацидия, самая дорогая добыча, полученная при разграблении Рима, некогда пленница Алариха, а теперь царственная невеста храброго короля варваров… Атаульф теперь поступал на службу к императору и отказывался от своих смелых замыслов стать самому цезарем. Историк того времени (Орозий