. – Е.С.). Тем не менее благодаря своей ловкости он не только получил прощение от Плацидии, но и достиг ее доверия, которым и злоупотреблял для свержения Бонифация, своего соперника» (правда, есть глухие упоминания о том, что Галла из страха перед Аэцием не раз пыталась организовать его убийство – но, видимо, недостаточно старалась). Прокопий так повествует об интриге Аэция: «Бонифация… Плацидия назначила главнокомандующим всеми военными силами в Ливии. Это было не по душе Аэцию, однако он не подал виду, что ему это не нравится. Их вражда еще не обнаруживалась, но была скрыта под личиной приязни. Когда Бонифаций оказался уже далеко, Аэций оклеветал его перед Плацидией, говоря, что он хочет незаконно захватить власть над Ливией, отняв у нее и у василевса всю эту область; он говорил, что ей самой нетрудно убедиться в справедливости его слов: если она вызовет Бонифация в Рим, он ни в коем случае к ней не явится. Когда Плацидия это услышала, ей показалось, что Аэций говорит верно, и она так и поступила. Аэций же, предупредив ее, тайно написал Бонифацию, что мать василевса злоумышляет против него и хочет его погубить. Он утверждал, что есть у него и серьезное доказательство, а именно то, что очень скоро Бонифаций будет без всякой причины отозван в Рим. Вот что гласило письмо. Бонифаций не пренебрег тем, что было в нем написано, и когда вскоре явились к нему посланники, чтобы позвать его к василевсу, он отказался повиноваться василевсу и его матери, никому не сказав о предупреждении Аэция. Услышав такой ответ, Плацидия стала считать Аэция в высшей степени преданным государю и начала обдумывать, как ей поступить с Бонифацием. Тот же, понимая, что не может противиться василевсу и в то же время, если он вернется в Рим, ему не ждать пощады, стал размышлять, как бы ему заключить, насколько возможно, соглашение с вандалами, которые, как было сказано раньше, поселились в Испании, недалеко от Ливии». Так, попав в стесненное положение, Бонифаций заключил соглашение с испанскими вандалами, отдав им две трети Ливии.
Интрига Аэция раскрылась следующим образом, как повествует Прокопий: «В Риме друзья Бонифация, зная его характер и видя странность этого поступка, оказались очень удивлены тем, что Бонифаций захотел стать тираном; некоторые из них по приказу Плацидии отправились в Карфаген. Там, встретившись с Бонифацием, они увидели письмо Аэция и, услышав эту историю, со всей поспешностью вернулись в Рим и рассказали Плацидии, почему Бонифаций так поступил по отношению к ней. Она была поражена, но не причинила Аэцию никакого вреда, даже не упрекнула его за поступок, принесший вред царскому дому, поскольку он имел великую силу, а государство в это время было уже в очень тяжелом положении. Друзьям же Бонифация она рассказала о данном ей Аэцием совете и клятвенно просила их, чтобы они, если возможно, убедили Бонифация вернуться на родину и не допустить, чтобы Римская держава лежала под пятою варваров. Когда Бонифаций узнал об этом, он раскаялся в своем поступке и в своем соглашении с варварами и стал умолять их, давая им тысячу обещаний уйти из Ливии. Но вандалы не соглашались на его просьбы; напротив, считали себя оскорбленными». Началась война, вандальский вождь Гизерих (Гензерих, Гейзерих; ок. 389—477 гг., правил с 428 г.) разбил Бонифация, загнав его в город Гиппон и осадив его там. Хотя 14-месячная осада окончилась для вандалов безуспешно, но отметим, что на третьем ее месяце, 28 августа 430 года, скончался местный епископ – Блаженный Августин Аврелий (354—430 гг.). Вторая решающая битва, проигранная Бонифацием, фактически отдала Римскую Африку под власть вандалов. Вернувшись в Италию и примирившись с Плацидией (по Прокопию, «Бонифаций, прибыв к Плацидии, рассеял ее подозрения, доказав, что они были возведены на него несправедливо»), Бонифаций начал с Аэцием междоусобную войну и разбил его при Аримине – есть сведения, что он вызвал Аэция на поединок и был смертельно им ранен, так что, победив, он умер через 3 месяца, а бежавший к гуннам Аэций вернулся и вновь занял высокий пост. Однако междоусобие Плацидиевых львов дало ужасные всходы: западная и восточная части Римской империи попробовали было справиться с вандалами, но дело кончилось провалом – сначала были разбиты их войска, а потом, когда Византия собрала было мощный флот и перевела большой воинский контингент на Сицилию, стремясь использовать ее как плацдарм, она отозвала назад выдвинутые ею войска ввиду вторжения Аттилы. Вандалы же, не торопясь, прибирали к рукам африканские города (сданный византийцами Гиппон на 8 лет стал их временной столицей – до захвата Карфагена), срывали стены всех крепостей (кроме Карфагена), а потом, с 440-х гг., начали устраивать свои знаменитые морские походы – в том числе на Сицилию (пала в 442 г.), Италию и Керкиру (450 г.), а потом и на Рим (455 г.), откуда вывезли много всякого добра и пленных, благодаря чему печально обессмертили свое племенное имя. Теперь любой знает, что такое вандализм. Впрочем, этого Плацидия уже не увидела.
Чем еще она занималась в качестве христианской августы? Естественно, строительством и благоукрашением храмов. О Равенне мы скоро поговорим особо, а так еще можно отметить финансовые вливания Галлы в такие римские храмы, как базилики Св. Павла За стенами (basilica di San Paolo fuori le Mura) и Св. Креста в Иерусалиме (Santa Croce in Gerusalemme, не сохр.). Она же выстроила на месте древнегреческого акрополя в итальянской Анконе храм Священномученика Кириака, епископа Иерусалимского (византийский храм более позднего времени доныне стоит на основе Плацидиевой церкви, а мощи св. Кириака Галла сама привезла в Анкону из Иерусалима; по христианским легендам, св. Кириак прежде был иерусалимским жителем Иудой, указавшим св. царице Елене, где искать Животворящий Крест, на котором был распят Иисус Христос; впоследствии крестился, стал христианским епископом и умер мученически. Итальянские судмедэксперты в 1979 г. провели обследование мощей, показавшее, что епископ скончался в возрасте приблизительно 65 лет от сильного удара по правой стороне головы; кроме того, были засвидетельствованы порез на шее и следы свинца на нёбе и в трахее, что практически соответствует обстоятельствам мучений, зафиксированным в житии, где сказано о том, что ему залили в рот расплавленное олово). Еще покровительство Галлы духовенству выразилось в том, что она подарила попам свой дворец в Константинополе. Не будем забывать, что она жила в эпоху становления христианской догматики и ожесточенных богословских споров о природе Христа, Богоматери и т.д. Тогда не только императрица – простая торговка была вовлечена в богословствование, просто у последней было меньше возможностей на что-то влиять: как сатирически писал св. Григорий Нисский (ок. 335—394 гг.): «Все полно людьми, рассуждающими о непостижимом, – улицы, рынки, перекрестки. Спросишь, сколько оболов надо заплатить, – философствуют о рожденном и нерожденном. Хочешь узнать цену на хлеб – отвечают: “Отец больше Сына”. Справишься, готова ли баня, – говорят: “Сын произошел из ничего”». По крайней мере известно, что Плацидия писала послания своему константинопольскому племяннику безвольному Феодосию II (401—450 гг., правил с 402 г.) и его сестре, мрачной фанатичке Пульхерии (399—453 гг.), высказываясь в защиту взглядов папы Льва I на Эфесском соборе 449 г., вошедшем в историю как «разбойничий». (Собор низложил константинопольского патриарха Флавиана, который при этом был так нещадно избит враждебными монахами, что от побоев умер и впоследствии был причтен к лику святых; позиция папы Льва, выступившего против монофизитства, т.е. исповедания во Христе единой Богочеловеческой природы – фактически даже Божественной, «переварившей» человеческую, а не двух, Божественной и человеческой, как исповедуется Церковью; при этом, как писал Лев, «…каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно», «…хотя в Господе Иисусе Христе одно лицо – Бога и человека»), фактически на соборе 449 г. озвучена не была, зато обрела свое торжество на Халкидонском соборе 451 г. (Вселенском Четвертом), когда все собравшиеся епископы восклицали: «Лев дал образец веры, и мы следуем ему… Так все веруем! Лев и Анатолий так веруют!.. (Послание Льва – это) вера отеческая, апостольская, православные так веруют, анафема тому, кто не так верует!.. Лев так верует, как мы веруем!.. Как Лев веруем, противоречащие – евтихиане. Лев изложил православно»). Письма Галлы Плацидии (а также совместное послание ее с сыном и послание невестке) сохранились в корпусе документов IV Вселенского собора, и мы имеем счастье представить некоторые из них читателю (не все, поскольку они однообразны), равно как сохранились и ответы Феодосия своей тетке (приводим его), двоюродному брату и его жене (написание имен и топонимов согласно изданию 1908 г.).
«Высочайшие послания, отправленные от государя нашего Валентиниана и блаженной памяти Плакиды и досточтимой императрицы Евдоксии, к священной памяти Феодосию, чтобы он повелел созвать собор в странах Италии.
Государю Феодосию, славному, победителю и триумфатору, постоянному императору и отцу, Валентиниан, славный, победитель и триумфатор, постоянный император и сын. Когда я прибыл в город Рим для умилостивления Божества, в следующий день пошел в храм Апостола Петра, и там, после священной ночи апостольского дня, был умоляем и римским епископом и вместе с ним другими, собравшимися из разных областей, писать к вашей кротости относительно веры, которая – хранительница всех верных душ, – как говорят, возмущена. Эту веру, преданную нам от наших предков, должны мы защищать со всем подобающим благочестием и сохранять в наши времена достоинство собственного нашего благоговения к блаженному апостолу Петру; ибо, – государь священнейший отец и досточтимый император, – блаженнейший епископ города Рима, за которым древность преимущественно пред всеми признала первенство священства, должен иметь место и возможность судить о вере и священниках. А для этого, по обыкновению соборов, и константинопольский епископ приглашал его письменно по случаю происшедшего спора о вере. Итак, я не отказал ему, когда он этого требовал и заклинал общим нашим спасением, и согласился обратиться к твоей кротости с своим прошением о том, чтобы вышеупомянутый священник, созвав со всего мира прочих священников внутри Италии, удалив всякий предрассудок и узнав при тщательном расследовании в самом начале все дело, которое возникло, произнес бы суждение, какого требуют и вера и разум истинного Божества. Ибо в наши времена дерзость не должна торжествовать над потрясенным благочестием, когда до сих пор была сохраняема непоколебимая вера. Для лучшего же удостоверения вашего достоинства мы отправили даже деяния, из которых ваше благочестие уразумело бы и желания и воззвания всех».