Недалеко от храма Св. Агаты высится базилика Св. Франциска, о которой мы уже имели случай упомянуть в связи с использованием в ней колонн разобранного христианами храма Нептуна (на двух из них сохранились «языческие» надписи), поэтому постараемся не повторяться, а скажем что-то новое. Ее первоначальное посвящение (она называлась и базиликой Св. Петра, Петрианой, базиликой Апостолов, базиликой Свв. Петра и Павла) ясно указывает, что к ее созиданию приложил старание один из двух первых равеннских Петров – либо Испанец, либо Хрисолог, остальные отпадают чисто хронологически, так как в ней был похоронен епископ Неон (теперь это местночтимый святой, его саркофаг сохранился). Первоначальную форму строения восстановить сейчас невозможно, так что нельзя решить, была ли это базилика обычного типа или крестообразная, как Санта-Кроче; так же и апсида: есть мнение, что изначальная была прямоугольная. Первая базилика была отделана золотом, серебром, дорогостоящими мраморами и мозаиками – к сожалению, вся эта краса оказалась недолговечной и рухнула при землетрясении в 613—617 гг. Руины восстановили, и потом неоднократно еще перестраивали; переданная архиепископом Фонтаной ордену францисканцев в 1261 г., она стала носить имя их небесного покровителя, св. Франциска Ассизского, и знаменита тем, что в 1321 г. там отпевали великого Данте, чья могила находится рядом с базиликой. Над главным входом той – древней – базилики мозаикой был изображен Христос «необыкновенной красоты», проповедующий народу; над захоронением Неона также был Господь и два первоверховных апостола – Петр и Павел. К прискорбию, это все сведения, что имеются о внутреннем убранстве базилики Петрианы, но можно нисколько не сомневаться, что оно не уступало прочим храмам Равенны. Под основание алтаря приспособлен саркофаг епископа Либерия, надо полагать, II (на кафедре в 348—351 гг.) или III (на кафедре в 374—378 гг.). (Первый – личность, скорее всего, легендарная, занимал кафедру, согласно официальному церковному списку, в 185—206 гг.) Интересна расположенная под алтарем крипта IX века – пол в ней выложен мозаикой, она полузатоплена, и в ней плавают небольшие красные рыбки. Квадратная колокольня высотой в 32,90 м датируется X в.
Интересно, что в Классисе была «дублетная» базилика Петриана, выстроенная Хрисологом. Она рухнула от землетрясения в середине VIII в. и более не восстанавливалась. Агнелл описывает утраченный памятник следующим образом (пер. с англ. – Е.С.): «Никакая иная церковь по своей конструкции не была больше нее, ни в длину, ни в высоту; она была величественно украшена драгоценными камнями и разноцветными мозаиками, обильно снабжена золотом, серебром и священными сосудами, которые он (Петр) приказал изготовить. Говорят, что над главным входом был образ Спасителя, подобного которому невозможно было увидеть ни на одном изображении; он был так прекрасен и подобен живому, что Сам Сын Божий, явившийся во плоти проповедовать народам, оценил бы ее». В конце V в. к базилике был пристроен баптистерий. Интересно отметить, что восторженный Агнелл, пожалуй, заставляет нас подумать, что эта базилика была роскошнее Урсианы, главного храма Равенны. Это дало некоторым ученым считать, что базилика Петриана была кафедральным собором для Классиса, что, однако, вряд ли возможно по причине отсутствия там отдельного епископского престола. Предположительно остатки базилики Петрианы были найдены в 350 м от базилики Св. Севера; размерения этой Петрианы были 78×43,56 м, центральный неф вдвое шире боковых, имелся атриум с пристроенными помещениями на севере и западе (правда, есть еще «конкурирующие» за звание классической Петрианы останки базилики, известной как Ка’Бьянка, но о ней – потом). По Ю. Мюнцу, в базилике имели часовни Св. Матфея и Св. Иакова.
Вообще одноименность церковных строений Равенны представляет изрядную сложность для их разграничения и атрибуции тех или иных сведений. Благо иногда упоминаются некие географические координаты – например, в Классисе и т.д. Вот мы имеем две Петрианы. Было как минимум три храма Cв. Евфимии – один внутри городских стен (о нем было рассказано раньше), второй – в Классисе, о котором известно только то, что он рухнул до времен историка Агнелла, а украшал его епископ Петр IV Старший (на кафедре в 560—574 гг.), а третий – в Цезарее «у Каллиника». Базилик Cв. Лаврентия было три – но что-то более-менее известно лишь о Гонориевой в Классисе (описана ранее). Указание на нахождение Петрианы в Классисе недалеко от базилики Cв. Севера ставит вопрос, что и Cеверовых базилик могло быть две – потому что апсида базилики Севера (все, что от нее уцелело) теперь известна как крипта Распони, встроенная в их дворец, снесенный после пожара в 1922 г., и теперь эта крипта входит в конструкцию дворца Провинции – так вот эта руина пребывает в центре Равенны, рядом с базиликой Св. Франциска; следовательно, не могла она быть в 350 м от базилики в Классисе. Значит, их тоже две. По ходу дела базилики в Классисе дублировали равеннские. Это многое объясняет, если средневековый Классис позиционировал себя отдельным городом, конкурируя с собственно Равенной. Но оговоримся вновь: с двумя базиликами Св. Севера – это лишь предположение, подтверждаемое, правда, аналогичными примерами, приведенными выше. Против него свидетельствует информация, достоверность которой под вопросом, что крипта не является апсидой древней базилики, но лишь хранит образцы древних мозаик, в том числе базилики Св. Севера в Классисе. Автору это утверждение кажется очень сомнительным, но умолчать о нем было бы неверно. Вопрос еще более запутывается, если учесть, что на одной из карт в книге Д. Маускопф-Дельяннис появляется еще и церковь Св. Северина внутри городских стен, но совсем не там, где ныне крипта Распони, а между храмом Св. Евфимии и Золотыми воротами. Разумеется, Север и Северин – разные имена, однако разным источникам не столь трудно их и спутать.
Наконец, есть смутная информация, что времени Петра Хрисолога принадлежала возведенная в Классисе церковь Св. Элевкадия, снесенная в X—XI вв.
О прочих древних равеннских храмах, появившихся позднее, будет рассказано в надлежащих местах. Достойное же завершение эпохи Галлы Плацидии и Петра Хрисолога в равеннском искусстве – капелла Святого Андрея в архиепископском дворце. Каким-то чудом она сохранилась внутри более нового здания. Внутрь нее ведет выложенный сине-небесной мозаикой коридор, на котором в предвосхищении мозаичных чудес интерьера выложены золотой смальтой гекзаметры, и действительно, нельзя не согласиться с одним из них, утверждающим: «Либо свет родился здесь, либо пойман и теперь свободно правит». Над дверью коридора выложен Иисус Христос. Но какой! Рядовой христианин ныне вряд ли опознал бы Спасителя мира в молодом римском воине – безбородом, с подстриженной челкой и спадающими на плечи и, очевидно, спину кудрявыми каштановым волосами. Воинский небесно-синий плащ с золотой оторочкой скреплен большой драгоценной застежкой-фибулой на правом плече, под плащом – типичный римский доспех с вертикальными пластинчатыми полосами ниже пояса, также в сине-золотых цветах; даже ноги от колен до половины голеней еще полностью открыты (не то что в уже в VI в., когда «римские» военные щеголяли в варварских портках), на ногах – изящные военные сапожки, оставляющие открытыми пальцы. «Христос ли это?» – воскликнет неискушенный читатель. «Несомненно», – ответим мы. Ибо голова его окружена крещатым нимбом, в правой руке он держит на плече длинный красный четырехконечный крест, а кистью левой, закрытой плащом, – раскрытую книгу со словами: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6). Правой ногой этот Христос-воин (а именно так называется этот тип изображения) попирает маленького песчаного цвета льва, преданно – просто-таки по-собачьи – смотрящего вверх на Богочеловека, а левой – извивающегося, высунувшего раздвоенное жало змия, выползающего из-за камня, – все по слову Давидова псалма: «На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия» (Пс. 90: 13). Полукруглый свод коридора украшен пестрой смесью различного рода птиц и бело-красных гирлянд – белые части напоминали французскую трехлистную лилию, а чередовавшиеся с ними красные – кружки, заключавшие маленький золотой шарик и на его фоне – крест. Сама часовня – небольшая по размеру, в форме четырехконечного – «греческого» – креста, с апсидой. Последняя мозаично украшена золотым крестом на фоне синего неба и россыпи белых и золотых звезд. В центре свода – золотой Константинов крест в круглом медальоне, который с четырех углов округло-выпуклого свода поддерживают четыре ангела «греческого типа» – в белых ризах, с вяло опущенными фиолетовыми крыльями, с римскими прическами золотокудрых волос, обуты в сандалии и стоят на зеленоватых камнях – возможно, это отражение идеи о четырех концах земли. Между ангелами – символы четырех евангелистов, апокалиптические крылатые существа, держащие красные с зелеными медальонами Евангелия – золотой лев (его Евангелие – самое толстое), белый телец, ангел в белом одеянии и шоколадно-коричневый орел, изображенные в полуразвороте и только до половины своих туловищ. Крылья у ангелов и существ – такого же цвета, как орел, у льва и тельца нет золотых нимбов. Ранее мы упоминали этих необычных существ, но не было особо благоприятного случая растолковать их древнюю символику, чтоб не перебивать изложение. Теперь мы можем это сделать.
В Апокалипсисе упоминаются четыре небесных животных: «И посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет» (Апок. 4: 6—8). Позднее эти апокалиптические животные стали символами четырех евангелистов сообразно стилю и основной идее