ли к Пипину под Павию «…с многочисленными подарками; просьбами и обещаниями пытались добиться, чтобы король вернул Равенну и прочие города и крепости экзархата пол императорскую власть, но они не смогли смягчить сердце франкского короля. Наоборот, он заявил, что эти города должны быть отняты у римского (т.е. византийского. – Е.С.) престола и что ничто не отвратит его от этого решения». Погрязшая в войнах с арабами и иконоборческих дрязгах Византия оказалась бессильна вернуть экзархат; даже не попробовала. Загнанный в полный угол Айстульф в 756 г. передал города экзархата папе римскому, что положило начало существованию так называемого Папского государства (или Папской области, 756—1870 гг.). В том же 756 г. Айстульф погиб на охоте, ему наследовал герцог Сполето Дезидерий (ок. 710 – ок. 786 гг., правил в 756—774 гг.); правда, Ратхис вышел из монастыря, чтоб воспрепятствовать ему, и провозгласил себя королем, но был разбит и вернулся в монастырь. Византия сохранила в Италии под своей властью лишь некоторые владения на юге и на Сицилии, южные герцогства лангобардов подчинились папе, а Дезидерий (на чьем счету тоже была осада Равенны, теперь уже папской) удостоился сомнительной чести стать последним лангобардским королем – государственность лангобардов была разрушена Карлом Великим (740-е – 814 гг., правил с 768 г.), а сами они бесследно растворились в нарождающейся итальянской нации, оставив по себе лишь историческую память да название одного из итальянских регионов – Ломбардии.
Сам экзархат оставил по себе в Равенне тоже весьма немногое (если не считать вышеописанных храмов периодов Готской войны или установления византийской власти); Д. Маускопф-Дельяннис приводит список из труда Агнелла, свидетельствующий о некотором церковном строительстве в VII—VIII вв. – но это просто список из 11 объектов, не более, ибо ничего не осталось. Выглядит он так: 1) ораторий Св. Полиевкта (в Цезарее, до 620 г.); 2) монастырь Св. Марии Влахернский (в Цезарее, у ворот Св. Лаврентия, между 630-ми и 680-ми гг.; здесь служил сам аббат Агнелл); 3) монастырь Св. Варфоломея (до 642 г.); 4) церковь Св. Аполинария в Векло (у монетного двора, северо-западная часть Равенны, до 671 г.); 5) церковь Св. апостола Павла (бывшая синагога в Цезарее, между 679 и 687 гг.); 6) монастырь Св. Феодора диакона (около базилики Св. Аполлинария Нового, между 679 и 687 гг.); 7) монастырь Св. апостола Андрея (у готской церкви, северо-восточная часть Равенны, до 691 г.); 8) монастырь Св. Иоанна у Навикула (до 700 г.); 9) монастырь Св. апостола Андрея Иерихонского (до 709 г.); 10) монастырь Св. Доната в Монтерионе (в Цезарее, у ворот Св. Лаврентия, до 790-х гг.); 11) церковь Св. Евфимии в Святом Каллинике (в Цезарее, у ворот Св. Лаврентия, до 790-х гг.). А что же можно видеть сейчас? Печальную руину канцелярии (и то предположительно), выдаваемую за дворец Теодориха, и не так давно (май 1993 г.) раскопанную на месте строительства гаража у храма Св. Евфимии Domus жилище византийского сановника VI в., богато украшенное мозаикой. Раскопки «домуса» позволили практически полностью реконструировать его внешний и внутренний вид. Это был 14-комнатный двухэтажный небольшой дворец из двух корпусов с тремя садами (и огородами по совместительству) и двумя бассейнами – открытым (с мраморной пирамидой посредине, увенчанной шаром – никак сия византийская персона была предтечей любителей абстрактного искусства!) и внутренним; вход во двор был украшен мраморной аркой наподобие триумфальной. Также во дворе находилась палестра (потому что так полагалось в особняке, почитающем себя приличным), рядом с которой располагались конюшни и туалеты для посетителей. По кирпичным стенам местами вился веселый плющ с сине-фиолетовыми цветами… Внутри имелась кухня, наверняка некогда издававшая пленительные ароматы; к кухне примыкала объемная кладовая с всевозможными запасами в корзинах и амфорах. Внизу располагались две большие длинные приемные – более старая, северная, украшенная мозаикой с изображением Христа как Доброго Пастыря (осталась от предшествующего здания IV—V вв.), и поновее (о ней чуть позже). Старая приемная была связана с триклинием – местом парадного приема пищи, чьи стены в черно-сиреневых тонах своими узорами напомнили бы современному человеку, пожалуй, доску для нард, только огромную – те же длинные суживающиеся «языки», меж которыми были большие черные круги. Посетитель «домуса» шествовал бы по канареечно-желтым с красными вертикалями коридорам, соединявшими различные помещения дворца, входы в которые были оформлены малыми полукруглыми беломраморными арками и либо оснащены дверями из ценных пород дерева, либо полуприкрыты белыми с узорами занавесями. Наверх, в жилые помещения и атриум, вели боковые деревянные лестницы со сплошными перилами. Далее же понизу шли домашняя столовая, детская, библиотека (тоже бывшая вопросом престижа особняка и его владельца, как и палестра); затем – роскошный внутренний бассейн с тремя фонтанами, извергающими воду из одной из стен вниз по мраморным горкам – нечто вроде «Шахматной» или «Золотой» гор в Петергофе, только, естественно, гораздо меньше. Там, где не хватало естественного света, его давали висевшие на больших ободах (типа церковных паникадил) масляные светильники. Новая большая приемная была выстроена с апсидой в конце, где был оборудован престол небольшой часовенки. Излишне говорить, что все полы во дворце были украшены мозаикой, которая, конечно же, после церковного великолепия, казалась неинтересной – бесконечные геометрические линии, хитросплетенные узоры – в общем, настоящие каменные ковры – однако только в этом помещении посредине пола разноцветными камешками (предположительно, работа столичных, константинопольских, мастеров) была выложена неожиданная веселая сцена с философским оттенком: водили хоровод четыре времени года под звуки флейты-сиринги, на которой играло само Время… На севере, лицом к зрителю, тяжело отплясывала большеглазая Зима – в сапогах и теплом болотного цвета плаще с колпаком, увенчанная тростниковыми стеблями. Правой рукой Зима держала за руку Весну в венке из роз и зеленых листьев, левой – Лето в венке из колосьев (эта фигура сохранилась менее чем наполовину), а они уже держали за руки Осень в скромном венке, повернувшуюся спиной. Прочие времена года, кроме Зимы, а также Время (довольно молодое, что для него в общем-то нехарактерно) были облачены в легкие туники (у всех белые, лишь Весна в красной) и сандалии. (В Равенне доступен для осмотра фрагмент еще одного – античного – «домуса Водяного Духа» в структуре галереи ТАМО, получившего свое название от соответствующей мозаики.) Наверное, читатель сильнее оценит подвижнический труд ученых и археологов, столь тщательно «воскресивших» для нас византийский «домус», если получит представление о тех слоях, в которых залегали его руины. Первый слой – остатки фундаментов домов XVII—XVIII вв.; второй – сточные канавы и водоотводы эпохи Возрождения, заполненные битой керамикой и остатками пищи; третий – руины средневекового дома X—XI вв. в северном секторе раскопок, покрывающие часть византийского здания и улицы; четвертый – некрополь VII—IX вв.; пятый – византийский дворец VI в., описанный выше; шестой – мощенная булыжником улица, проходящая под атриумом «домуса» и делящая раскопки на два сектора, северный и южный. Соответственно, далее седьмой северный слой – руины здания IV—V вв. с мозаиками, седьмой южный – руины одного или двух позднеримских «домусов» с мозаичными полами; восьмой северный – руины римских терм III в. с мозаиками и мраморными бассейнами, восьмой южный – «домус» времен Августа с входом в нижерасположенные помещения, вероятно, лавки; девятый северный – «домус» II в. с черно-белыми мозаичными полами, девятый южный – структуры времен республики, входящие в «домус» Августа»; десятый северный – строения II—I вв. до н.э. Впрочем, наше исследование тоже отчасти походит на подобного рода работу; пора заняться менее древними слоями, хотя теперь это не будет столь тщательно и подробно. Первоначально автор планировал здесь и остановиться, но не рассказать о Данте в связи с Равенной, конечно же, нельзя, а значит, надо и о прочем составить хотя бы небольшой «бревиариум».
Глава 11От Карла Великого до великого Данте
Если лангобардский король Айстульф, отчаянно удерживая Равенну, планировал сделать ее второй столицей своего королевства, то Карл Великий ее в таком статусе уже не рассматривал. Более того – с согласия папы он начал планомерное расхищение ее богатств и архитектурного наследия, о чем писал еще Агнелл (Карл бывал в Равенне в 787 г., потом еще провел там семь дней в 799 г., по пути в Рим, на свою императорскую коронацию, и снова посетил город в мае 801 г., возвращаясь из Рима). Сохранилось и письмо Карлу самого папы Адриана (700—795 гг., на кафедре с 772 г.) (пер. с англ. – Е.С.): «Мы получили твои ясные и милые сердцу послания через герцога Арвина. В них ты выражаешь свое желание, чтобы мы даровали тебе мозаики и мрамор дворца города Равенна, равно как и иные части, вмонтированные в пол или стены. Мы охотно исполняем твою просьбу, потому что благодаря твоей королевской борьбе Церковь твоего покровителя, святого Петра, каждодневно наслаждается многими благами, за которые тебе будет великая награда на небесах». Так что король увез дворцовые мозаики Теодориха, его конную статую, отдельные элементы и даже части зданий, а у себя, в Ахене, повелел возвести восьмиугольную капеллу, в точности повторяющую базилику Св. Виталия. Равеннские архиепископы Сергий (на кафедре в 748—769 гг.) и особенно его преемник Лев I (на кафедре в 770—777 гг.) еще пытались фрондировать перед Римом и восстановить автокефалию (Сергий перенес за эти попытки заключение в Риме, а Лев даже ездил на переговоры к франкам), но у них, естественно, ничего не получилось. Позже равеннские прелаты для упрочения своего положения предпочитали «дружить» и с папами, и с Каролингами – так спокойнее жилось: исключение составил разве что Георгий (на кафедре в 834—846 гг.), интриговавший против папы с Каролингами и кончивший тем, что потерял большую часть сокровищ и архива в битве при Фонтенуа 841 г., в которой передрались сыновья императора Людовика I Благочестивого (778—840 гг., правил как король франков с 813 г., как император Запада – с 814 г.). Нередки случаи, когда папы служат мессы в базилике Св. Аполлинария. Герцоги Римини начинают все активнее включаться в общественно-церковную жизнь Равенны. Однако непоправимое медленно, но верно совершалось: ей уже не будет места в имперском будущем. Ее гавань давно обратилась в сушу, каналы наполовину пересохли, дельта По изменила свое течение, все больше лишая город воды и торговых путей. Уже восходила звезда Венеции. По образному выражению Э. Хаттона, Равенна представляла из себя завернутое в золотые одежды тело, из которого уже ушла душа, но которое при всем этом еще видит сны о власти и империи. Если это и было верно, то отчасти: Равенна была еще жива и боролась за былое влияние в Италии. По крайней мере известно, что в недолгий период относительной независимости Итальянского королевства (888—962 гг.) в Равенне папами созывались, скажем так, «гражданские» соборы (ассамблеи) по разным зн