[259]. Рабочее время составляло 12 часов за смену с небольшой паузой на обед, который проходил у узниц прямо в цехе. Как и на других предприятиях, руководство производственным процессом осуществляли мастера из числа гражданского населения, зачастую инвалиды или мужчины пожилого возраста. За дисциплину на фабрике, проверки численности и охрану заключенных отвечали надзирательницы. Отношения между мастерами и надзирательницами, которые управляли женщинами, складывались напряженно. По воспоминаниям бывших узниц, не редкими являлись случаи, когда надзирательницы избивали мастеров[260].
Третьей составляющей комплекса Равенсбрюк помимо женского лагеря и филиалов являлось мужское отделение, начавшее функционировать 8 апреля 1941 г., когда в него было депортировано около 300 узников[261]. Но лишь в августе 1941 г. нацисты разместили их в пяти постоянных жилых бараках, которые были отделены от женской части лагеря[262]. Позднее к лагерю добавили собственную столовую и больницу[263].
За первым апрельским эшелоном с заключенными последовал ряд других из Бухенвальда, Заксенхаузена, Дахау. К концу 1941 г. в мужском отделении Равенсбрюка находилось уже около 1000 человек, а к 1945 г. было зарегистрировано свыше 20 000 узников[264]. Так же как и в женской части лагеря, здесь доминировали поляки, составлявшие 32 %. Помимо них многочисленными были группы из Советского Союза, представленные 22 % мужчин, немцы и австрийцы, насчитывавшие 19 %, кроме того, в мужском отделении находилось около 12 % узников из Франции[265]. По численности в лагере преобладали заключенные по политическим мотивам, они составляли свыше 80 %[266].
Мужской лагерь, будучи во многом весьма схож с женским отделением Равенсбрюка, все-таки обладал рядом особенностей. Подчиняясь тому же лагерному руководству, он имел собственного шутцхафтлагерфюрера. Этот пост в 1941–1945 гг. занимали Вильгельм Зигман, Рудольф Беер, Хейнрих Петерс и Вильгельм Антон[267]. Более весомую роль, чем в женской части Равенсбрюка, в управлении играли заключенные, сотрудничавшие с аппаратом управления, – старосты лагеря и так называемые «капо»[268]. Эти должности находились в руках уголовников, которые, несмотря на численное превосходство узников по политическим мотивам, доминировали в лагерной иерархии. Зимой 1941–1942 гг. в Равенсбрюк из Бухенвальда были депортированы рецидивисты и так называемые асоциальные узники. В результате противостояния, сопровождавшегося убийствами представителей прежней элиты, именно бывшие заключенные Бухенвальда заняли ведущие посты в иерархии заключенных[269].
Основным видом деятельности мужчин-заключенных Равенсбрюка было участие в строительных бригадах, которых насчитывалось около 30. Они не только расширяли саму территорию Равенсбрюка, осуществляя работы, которые в силу физиологических особенностей женщины были не в состоянии выполнить, но и работали в частных фирмах. Наряду со строительными командами в лагере имелось 20 ремесленных бригад – маляров, сапожников, механиков, кровельщиков и др.[270]. Среди прочих видов деятельности заключенных особое место занимала так называемая «бригада математиков», подчинявшаяся Научному институту целевых военных исследований[271] и проводившая специальные научные исследования. С начала 1945 г. узники Равенсбрюка стали рекрутироваться эсэсовцами в так называемую армию Власова[272], а также специальную дивизию СС «Дирлевангер»[273].
Равенсбрюк являлся не только лагерным комплексом по эксплуатации узниц. Помимо этого он был экспериментальной площадкой для осуществления псевдомедицинских операций нацистских врачей, а также выполнял функцию уничтожения заключенных. Эта функция претворялась в жизнь посредством спланированных действий по истреблению нетрудоспособных и так называемых «расово неполноценных» заключенных.
Первой систематической акцией уничтожения узниц явилась программа по эвтаназии, получившая в Инспекции концентрационных лагерей кодовое название «14 f 13»[274] и осуществлявшаяся в лагерях с весны 1941 г.[275]. Она выполняла функцию уничтожения не способных работать заключенных, а также являлась своеобразной репетицией начавшегося в 1942 г. процесса массового уничтожения евреев[276].
В рамках программы по эвтаназии в ноябре 1941 г. в Равенсбрюк прибыла комиссия во главе с доктором Фридрихом Меннеке, которая производила отбор наиболее слабых и больных женщин. Повторное появление этой комиссии относилось к январю 1942 г., когда в число узниц, подлежавших уничтожению, вошли не только нетрудоспособные заключенные, но и абсолютно здоровые женщины – асоциальные, уголовницы и еврейки[277]. В итоге около 1600–2000 узниц с февраля по март 1942 г. были отправлены из Равенсбрюка в газовую камеру Бернбурга[278]. При этом Ф. Меннеке с холодной отстраненностью и неизменным энтузиазмом до мельчайших подробностей описывал свою деятельность в письмах жене, которые в итоге были помимо прочих доказательств использованы против него на судебном процессе после войны. Так, в одном из писем из Равенсбрюка он писал: «Результат моей сегодняшней работы – 95 бланков. […] работа так и кипит, потому что бланки отпечатаны и я только вписываю диагноз, основные симптомы и т. д. О составе пациентов не хочу писать в письме, позже расскажу устно. Д-р Зоннтаг сидит рядом и дает мне сведения о поведении в лагере, шарфюрер приводит пациентов – все идет без малейшей осечки. Я сижу в лагере; сегодня на обед в офицерском клубе давали чечевичную похлебку с салом, на десерт – омлет…»[279]
Несмотря на то что на территории Германии в 1942 г. программа по эвтаназии официально была прекращена, в концентрационных лагерях она тем не менее продолжалась[280]. Бывшая узница Ж. Тиллион отмечала, что в период с начала 1943 по ноябрь 1944 г. около 60 составов с заключенными было направлено в Хартхейм[281].
Уничтожение женщин осуществлялось не только в рамках программы «14 f 13», но и посредством депортации в газовые камеры других концентрационных лагерей, в первую очередь Аушвица. Анализируя сохранившиеся лагерные документы, немецкая исследовательница Б. Шиндлер-Зефков отмечала, что в период с августа 1942 по июнь 1943 г. в Аушвиц было доставлено как минимум 1198 узниц Равенсбрюка[282].
Однако взаимодействие этих двух лагерей не ограничивалось совместными акциями по уничтожению узниц. С марта по июль 1942 г. женское отделение Аушвица находилось в непосредственном подчинении коменданту Равенсбрюка[283]. Лишь распоряжение Главного управления имперской безопасности от 10 июля 1942 г. оговаривало, что с этого момента все вопросы, связанные с руководством лагерем, решались комендантом Аушвица[284]. 26 марта 1942 г. для организации управления созданным лагерем из Равенсбрюка прибыли 999 узниц, а также несколько надзирательниц во главе с Й. Лангефельд[285]. Комендант Аушвица Р. Хёссписал о них в своих мемуарах: «Уголовницы – это особая статья. Я думаю, что из Равенсбрюка отобрали для Освенцима наихудший элемент. По сравнению с мужчинами-уголовниками они были еще подлее, никчемнее, хамоватее. В большинстве своем это были проститутки, имевшие по нескольку судимостей, многие из них вызывали отвращение. Можно было предполагать, что такие бестии будут мучить находящихся под их властью узниц, однако невозможно было этого избежать. Во время посещения Освенцима в 1942 году рейхсфюрер СС выразил мнение, что именно такими должны быть надзирательницы над еврейками. Не многие из них умерли, исключая случаи, когда причиной смерти была заразная болезнь; душевные муки были им незнакомы»[286]. В октябре 1942 г. вместе с новой старшей надзирательницей Марией Мандль в Аушвице оказалось еще 9 надзирательниц[287]. Эти женщины также получили от Р. Хёсса отрицательную характеристику, в которой значилось, что они «были не лучшие представительницы администрации лагеря»[288].
Помимо физического уничтожения не способных работать или «расово неполноценных» заключенных руководство Третьего рейха ставило перед концентрационными лагерями и другие задачи. Одной из них было проведение различных медицинских опытов на узниках, и Равенсбрюк в этом плане не являлся исключением[289]. В нем проводились как эксперименты под руководством профессора Карла Гебхардта[290]