по применению сульфонамидов для лечения газовой гангрены и операции на костях, нервах, мускулах, так и различные опыты, осуществлявшиеся по инициативе лагерных врачей.
Непосредственным поводом для начала экспериментов стала смерть главы Главного управления имперской безопасности Рейнхарда Гейдриха. После покушения 27 мая 1942 г. врачи во главе с К. Гебхардтом в течение нескольких дней боролись за его жизнь, однако сделать ничего не удалось – он умер от газовой гангрены. Руководитель эсэсовского госпиталя в Хоэнлихене был подвергнут критике за то, что применял при лечении традиционные методы, такие как ампутация, а не химиотерапия[291]. К. Гебхардт, решив доказать несостоятельность лечения сульфонамидами, начал эксперименты на узницах концентрационного лагеря Равенсбрюк, располагавшегося неподалеку от госпиталя, которым он руководил[292]. В этих псевдонаучных исследованиях ему помогали доктор Фишер, а также лагерные врачи Шидлауски, Розенталь, Оберхойзер.
Кроме того, в мае 1942 г. А. Гитлер заявил о возможности проведения в условиях войны экспериментов над заключенными, если они идут «на благо государства»[293]. Однако главной причиной начала экспериментальных операций К. Гебхардта в июле 1942 г. можно считать высокую смертность солдат вермахта от газовой гангрены, в результате чего в их среде складывалось негативное отношение к военным врачам. Это недовольство основывалось также на том факте, что применение химиотерапии у союзников было весьма эффективным.
С июля 1942 по август 1943 г. в Равенсбрюке было проведено от 79 до 86 операций[294]. 74 из них нацисты осуществили на польках, прибывших в Равенсбрюк тремя специальными эшелонами, состоявшими из участниц Сопротивления[295]. Отобранные для операций женщины делились врачами на подгруппы, некоторым в искусственно созданные раны вводили гнойные бактерии разного рода, другим ампутировали кости ног.
После окончания операции к женщинам не разрешали приближаться другим заключенным, ухаживали за ними лишь специально подготовленные медсестры. По сведениям узниц, прооперированным не давали никаких обезболивающих средств. В то же время лагерные собаки, подвергавшиеся операциям, в течение пяти дней получали морфий[296]. Следует также отметить, что если сначала узницы, не зная, что над ними будут производиться эксперименты, не противостояли направлению на операции, то позднее женщины оказывали всевозможное сопротивление. Итогом подобного противостояния стала отправка 10 полек в бункер, где они были насильно прооперированы в примитивных условиях.
Непосредственным результатом опытов стала смерть пяти женщин, а также расстрел шести с еще не зажившими ранами[297]. Остальные, на всю жизнь оставшиеся инвалидами и называвшиеся в лагере «кроликами»[298], выжили во многом благодаря опеке со стороны других узниц, которые помогали не только едой, медикаментами, но и противостояли попыткам лагерного руководства отправить их в газовую камеру[299].
В 1943 г. профессор Гебхардт и его ассистент доктор Фишер представили результаты проведенных ими экспериментов в Медицинской академии Берлина[300]. В содержании доклада, преуменьшавшего роль сульфонамидов при лечении газовой гангрены, не упоминалось о том, что опыты проводились на женщинах концентрационного лагеря Равенсбрюк. По итогам исследований Карл Гебхардт был награжден нацистским орденом[301].
Помимо экспериментов, проводившихся под руководством одного из главных эсэсовских врачей, медицинский персонал Равенсбрюка также осуществлял различные опыты над заключенными. Например, доктор Шульце из клиники в Хоэнлихене ставил опыты на щитовидной железе женщин, доктор Трейте, будучи гинекологом, проводил урологические, гастроэнтерологические и гинекологические операции[302]. Специальные эксперименты, о которых не имеется достаточно свидетельств, проводились на психически больных женщинах[303]. Особое место в истории Равенсбрюка, как и опыты Карла Гебхардта, заняли операции по стерилизации, первые из которых были проведены под руководством доктора Трейте над пятнадцатью душевнобольными узницами[304]. Однако основная масса подобных опытов была осуществлена профессором Клаубергом[305] и доктором Шуманом[306] в начале 1945 г.[307].
Вследствие наступления войск Красной армии на Восточном фронте, а также после открытия второго фронта в июне 1944 г. начался коллапс системы нацистских концентрационных лагерей[308]. Десятки тысяч женщин, оказавшихся в этот момент в Равенсбрюке, либо распределялись по филиалам, либо уничтожались. Спецификой последнего этапа функционирования лагеря стало то, что уничтожение происходило непосредственно в самом Равенсбрюке. Для этого в концентрационном лагере были изменены функции молодежного лагеря Укермарк, а также начала работать газовая камера.
Молодежный лагерь Укермарк, располагавшийся неподалеку от Равенсбрюка, начал функционировать с июня 1942 г.[309] Именно туда, якобы «на перевоспитание», направлялись девушки, совершившие с точки зрения нацистского законодательства различные проступки. Это мог быть отказ от участия в Союзе немецких девушек, отсутствие работы, проституция, бродяжничество, связь с мужчинами-иностранцами.
Комендант Равенсбрюка являлся начальником Укермарка, но непосредственное управление лагерем осуществляла чиновница, подчинявшаяся отделу уголовной полиции Главного управления имперской безопасности. В ее ведение входило не только сообщение всех наиболее важных вопросов жизни лагеря коменданту, но и надзор, обучение как женского персонала лагеря, так и своих «питомцев»[310]. В структуре руководства имелись также должности воспитательниц, выполнявших функции, схожие с обязанностями надзирательниц Равенсбрюка.
Несмотря на то что Укермарк обозначался нацистами как центр по перевоспитанию, он, по мнению известного немецкого исследователя национал-социализма В. Бенца, приближался по своей сути к концентрационному лагерю для молодежи[311]. Повседневная жизнь в нем была строго регламентирована и направлена якобы на привитие девушкам таких качеств, как дисциплина, порядок, усердие. Для достижения поставленных целей применялись избиения, лишение пищи, запрет на общение, направление в бункер Равенсбрюка[312]. Помимо жестокого обращения одним из главных средств по перевоспитанию заключенных являлась принудительная многочасовая трудовая деятельность на различных предприятиях, сотрудничавших с Равенсбрюком, а также в сельском хозяйстве.
Общее число девушек, находившихся в Укермарке с июня 1942 по конец 1944 г., составляло около 1100 человек[313]. Они размещались в 15 бараках, каждый из которых был огорожен колючей проволокой. Начиная с 1944 г. распределение заключенных по баракам осуществлялось в соответствии с трехступенчатой системой, ориентированной на исследования, проходившие в лагере под руководством Криминально-биологического института Роберта Риттера[314]. Это означало, что узницы делились нацистами на три группы и размещались в различных бараках. К первой группе относились женщины, подлежавшие с точки зрения нацистов так называемому «перевоспитанию» с возможностью последующего возвращения в «народное сообщество». Они получали маркировку «E»[315]. Заключенных второй группы – «D»[316] – нацисты считали потенциально опасными, а посему направляли их в дальнейшем из Укермарка в концентрационные лагеря. И наконец, существовала еще одна категория узниц, обозначавшаяся литерой «F»[317], судьба которой не была определена. Нацисты могли как освободить представительниц этой группы, так и депортировать в концентрационный лагерь[318]. Условия существования в бараках существенно различались и зависели от маркировки. Итогом этих исследований Р. Риттера стало то, что в конце 1944 г. 58 девушек были отпущены для ведения домашнего хозяйства, 80 отправлены к их родителям, 22 в учреждения опеки и лечебницы, 71 в концентрационный лагерь[319].
С декабря 1944 г. молодежный лагерь стал центром по уничтожению заключенных, а также местом временного размещения узниц перед отправкой в газовую камеру[320]. Из женского концентрационного лагеря в Укермарк была перевезена основная часть больных и пожилых заключенных, тем самым освобождались бараки для женщин, прибывавших в огромном количестве из эвакуировавшихся лагерей Венгрии, Польши, Словакии. Основными причинами смертности непосредственно в самом молодежном лагере являлись плохие условия жизни и применение нацистами ядов в виде уколов и порошков