[508]. Зачастую они исполняли песни, декламировали стихи, которые знали до заключения, поскольку не имели объективной возможности заниматься лагерным творчеством[509].
Корри тен Боом
Характеризуя стратегии выживания политических узниц, необходимо рассмотреть не только факты их успешной реализации. Они могли и не воплотиться в жизнь, что приводило к самоубийствам, деградации до уровня «шмукштюка» – заключенной, сломленной физически и духовно[510]. В некоторых случаях происходила трансформация стратегий выживания с последующим принятием идентичностей других групп или нацистов.
М. Бубер-Нойман вспоминала, как после миссионерской деятельности «свидетельниц Иеговы» некоторые политические заключенные приходили в комендатуру с просьбой сменить красный треугольник на сиреневый винкель[511]. Сама по себе смена маркировки не означала изменение идентичности, тем более что иногда это происходило по приказу лагерного руководства[512]. Но если узница осознанно принимала какую-либо систему ценностей, это проявлялось и в отказе от внешних знаков отличия, то есть от винкеля как символа принадлежности к той или иной категории заключенных.
Некоторые заключенные по политическим статьям, занимавшие посты в лагерном «самоуправлении», открыто поддерживали лагерную администрацию. Для солагерниц они становились уголовницами, предательницами идеалов и убеждений[513]. Но оценка заключенными женщин, сотрудничавших с лагерной администрацией, не всегда была однозначно отрицательной. Примером в этом плане являлась биография Элизабет Тыру, возглавлявшей в 1942–1943 гг. лагерную полицию из числа узниц, а позднее пост старосты лагеря. Некоторые заключенные приравнивали ее поведение к жестокости надзирательницы, другие, наоборот, подчеркивали, что она помогала выжить[514].
Предательство как стратегия выживания политических узниц проявлялось неоднократно. Среди советских женщин— «восточных рабочих» были те, кто решал спастись путем сотрудничества с нацистами, выражавшегося в жестоком отношении к другим заключенным[515]. Такое поведение облегчало получение дополнительных порций питания, лучшего лечения и условий работы. Но теперь заключенные, идентифицировавшие себя с ролью надзирательниц, должны были опасаться своих бывших подруг по несчастью.
Крайней формой проявления коллективной идентичности, выраженной в определенной системе ценностей, являлось сопротивление так называемых политических узниц Равенсбрюка. Среди различных форм сопротивления в лагере отсутствовали восстания и организованные побеги, целью которых было сообщить миру о нацистских преступлениях[516]. Информация о злодеяниях нацистов передавалась из Равенсбрюка другими путями. Польки в своих письмах домой с помощью симпатических чернил сообщали об опытах К. Гебхардта. В воспоминаниях коммунистки Ш. Мюллер приводился факт о создании советскими военнопленными передатчика, с помощью которого они отправляли в Лондон сведения о происходившем в Равенсбрюке[517].
Наиболее распространенными формами сопротивления в Равенсбрюке были саботаж и бойкоты. Несколько раз польки открыто протестовали против опытов К. Гебхардта, за что их блок наказывался лишением пайка и арестом женщин[518]. В январе 1944 г. советские военнопленные организовали акцию протеста из-за отправки своих товарищей в Майданек. Женщины написали на немецком языке заявление на имя коменданта, в котором апеллировали к Женевской конвенции и несоответствию ей нацистских методов обращения с военнопленными. Более того, в течение трех дней они отказывались принимать пищу[519]. Отправленные в филиал Равенсбрюка Барт советские женщины-военнопленные также коллективно отказались в феврале 1944 г. работать на военном предприятии[520]. Политические узницы не принимали премий, выдававшихся лагерным руководством, осуществляли акции саботажа вопреки жестоким наказаниям и смертным приговорам[521]. Эти примеры подтверждают наличие коллективной идентичности у каждой из организованных групп политических. Она выражалась в устойчивой системе ценностей, открыто противопоставлявшейся нацизму.
3.2. Группа «свидетельниц Иеговы»
Главной причиной, повлекшей за собой нацистское преследование «свидетелей Иеговы», было их мировоззрение. Ожидая в ближайшем будущем установления тысячелетнего «царства Иеговы»[522], они отмечали временность светской власти. Следуя своим убеждениям, «свидетели» не участвовали в политической жизни государства, в большинстве случаев сохраняя нейтралитет в отношении любых политических режимов. Только в том случае, если власть, по их мнению, начинала нарушать библейские заповеди, «исследователи Библии» могли отказать ей в лояльности, проявляя недовольство в виде открытых заявлений или деклараций. Методы вооруженного противостояния, такие как революция, игнорировались «свидетелями», следовавшими библейской заповеди «Не убий»[523]. По этой же причине «исследователи Библии» являлись последовательными пацифистами, отказываясь от службы в армии.
Появившись в Германии в начале ХХ в., община «Свидетелей Иеговы» к моменту прихода нацистов к власти благодаря активной миссионерской деятельности в условиях кризисной ситуации в стране составляла около 20 000 человек[524]. Тем не менее они не были признаны ни традиционными церквями, ни государством. Отношение к «Свидетелям» как к секте вело к преследованию со стороны государственных и религиозных организаций задолго до 1933 г. С января 1933 г. давление на «исследователей Библии» усилилось многократно. Для «государства фюрера» было неприемлемо разрешение деятельности группы, члены которой не только игнорировали службу в армии, участие в политической жизни страны, но и не признавали А. Гитлера своим правителем, отказывались воспроизводить символическое приветствие «Хайль Гитлер!»[525]. По мнению некоторых ученых, подобное преследование основывалось также на «структурной близости двух идеологий» – нацистов и «Свидетелей Иеговы»[526]. Обе доктрины являлись авторитарными, выстраивали жесткую иерархию членов. В отличие от нацистов, «свидетели» жили ожиданием теократии и установления единоличного правления Иеговы[527].
В 1933 г. «исследователи Библии» обратились к немецкому правительству с просьбой прекратить притеснения, заявив, что они – лояльная группа и выступают лишь против некоторых аспектов нацистской политики[528]. После того как их воззвания были проигнорированы, «свидетели» объявили власть А. Гитлера «властью сатаны» и приняли решение о подпольной деятельности.
Оказавшиеся в 1939 г. в Равенсбрюке «свидетельницы Иеговы» представляли собой замкнутую группу, состоявшую из немок и австриек. Они обладали общей системой ценностей, в основе которой лежали идеи неизбежности и необходимости страданий перед наступлением «царства Иеговы»[529], а также навыками подпольной деятельности. Основная масса прибывших в лагерь узниц имела опыт совместного заключения в Морингене и Лихтенбурге, что позволило им наладить взаимодействие в группе до депортации в Равенсбрюк.
В 1939–1942 гг. руководство лагеря оказывало жестокое давление на «библеек»[530], стараясь заставить их отказаться от своих взглядов. Учитывая аполитичность и так называемое «арийское» происхождение большинства «свидетельниц», нацисты верили, что «исследовательницы Библии» могут изменить свои убеждения[531]. Узницы имели возможность покидать территорию концентрационного лагеря, сделав письменное заявление об отказе от своей веры и признании нацистских идеалов[532]. Очевидны преимущества, которыми обладали в лагере «свидетельницы Иеговы» – немки и австрийки. Они не только не уничтожались сразу после прибытия в Равенсбрюк, но имели возможность при определенных условиях получить свободу. Количество «свидетельниц Иеговы», согласившихся принять такое решение, точно не установлено, но имеющиеся данные позволяют констатировать, что оно было минимальным[533].
Усиление террора в отношении «свидетельниц» характеризовало нацистскую политику уже в последние месяцы существования Лихтенбурга[534]. В концентрационном лагере Равенсбрюк оно получило свое дальнейшее продолжение. Причиной эскалации репрессий со стороны лагерного руководства стал отказ «исследовательниц Библии» от работы на предприятиях, производство которых было связано с войной. Групповая идентичность, выраженная в пацифистской системе ценностей, являлась для «библеек» более важной, чем простое физиологическое выживание.
19 декабря 1939 г. основной массе «свидетельниц Иеговы», около 400–500 женщин, нацисты предложили работать на военных предприятиях. После коллективного отказа последовал приказ лагерного коменданта оставить их на улице в течение дня, а затем отправить в бункер. Это наказание продолжалось в течение нескольких месяцев вплоть до марта 1940 г. «Свидетельницы» получали минимум еды, им запрещалось обращаться в лагерную больницу за лечением