«Учительница из Одессы» – так называли эту добрую и мужественную женщину, прошедшую через все испытания лагерной жизни. Она возглавляла группу сопротивления русских женщин.
По профессии она была преподавательницей истории в университете г. Одессы.
В первые же дни войны добровольно пошла на фронт. Участвовала в обороне Севастополя, где и попала в плен. В Равенсбрюк она прибыла с партией женщин-военнопленных, схваченных в огне пожарищ Севастополя. Еще в дороге к фашистским лагерям она явилась для узниц лучом света и тепла, находила слова утешения и сочувствия, ухаживала за больными, поддерживала законы дружбы и товарищества.
В Равенсбрюке работать посылали туда, где трудно: на погрузку и разгрузку песка и камня, на дежурства по ревиру. И где бы она ни была, всюду находила возможность что-то сделать, сказать, подбодрить, утешить женщин.
Будучи старше других по возрасту (ей было 46 лет), обладая мудростью и большим жизненным опытом, она среди заключенных лагеря пользовалась большим авторитетом. Свободно владея немецким и французским языками, она устанавливала дружеские интернациональные связи с женщинами национальных групп сопротивления.
Узниц восхищали ее большая любовь к людям, умение сплачивать их, вселять веру в победу. Она не давала окружающим падать духом, вселяла уверенность в неизбежный разгром фашизма.
По памяти начертала она карту Советского Союза и по ней показывала узницам продвижение Красной армии.
Сведения о событиях она черпала из немецких газет, которые ей разными путями доставали немецкие и чешские подруги. Хотя она и знала немецкий язык, но читать ей было трудно из-за близорукости, а очки ее разбились еще в штольнях Севастополя.
Каждую субботу, во время ужина или перед сном, проводились беседы о событиях в лагере, на фронте, а иногда и на исторические темы народной борьбы.
Евгения Лазаревна с большой конспирацией, повседневной осторожностью, вела среди узниц большую воспитательную и образовательную работу. Организовала группы по изучению немецкого языка, истории КПСС и др.
В условиях строгого надзора она находила минуты и часы для бесед и лекций, живо, образно, с примерами она просто и доказательно объясняла молодежи законы классовой борьбы.
Узниц часто удивляла эрудированность этой женщины, ее глубокая память и широта знаний жизни. Она цитировала тексты Женевской конвенции 1929 года о правах военнопленных. И тогда, когда был организован протест против «черного транспорта» на 800 человек, Евгения Лазаревна перед фашистами, на немецком языке, четко и громко (наизусть) прочла текст Женевской конвенции, требуя отмены зверского насилия над военнопленными.
Какие надо было иметь мужество и смелость, чтобы выступать за колючей проволокой в защиту прав человека.
Эта женщина, учительница из Одессы, как никто, умела вселить в узниц веру в победу над фашизмом, в победу Красной армии над гитлеровским полчищем.
После победы над фашистской Германией Евгения Лазаревна вернулась на родину. Однако прожила недолго: организм был слишком подорван муками, перенесенными ею на фашистской каторге, в лагере смерти Равенсбрюке[771].
Верные подруги и друзья по плену в знак уважения, любви и дружеских чувств к Евгении Лазаревне в Одессе установили на ее могиле обелиск-памятник.
Конникова Любовь Семеновна
Врач-хирург, военнопленная. Эта женщина, несмотря на пытки, зверские расправы над ней, осталась верной солидарности узниц групп сопротивления фашизму. Она активно помогала в организации саботажа на военном предприятии. Вместе с подругой Касей Павловской (из Львова) решительно отказалась работать на вооружение врага. За это они были подвергнуты унизительному наказанию «фюнф унд цванциг», так оно называлось по количеству палочных ударов, которые обрушились на заключенного.
В официальном акте от 9.05.1945 года комиссия в составе представителей от военной части и от заключенных в разделе «Система издевательств над заключенными» отметила: «Каждого, направляемого в штраф-блок, избивали плетками или палками – 25 ударов, заставляя выполнять истязания самих же заключенных в присутствии коменданта лагеря и врача СС. Некоторое лица, получившие 25 ударов, умирали на месте или долго болели, например Масловская Александра, 25 лет, умерла тут же. Конникова Люба длительное время болела».
Этот акт был обвинительным документом на Нюрнбергском процессе, где судили непосредственных виновников преступлений по лагерю Равенсбрюк.
Строки из воспоминаний:
«Меня привели в подвал. Посреди комнаты стоял низкий полустол-полускамейка. Положили животом на стол. На маленькую скамеечку ставили колени, руки, вытянув вперед, связали ремнями, как и ноги. Голову замотали одеялом – нечем было дышать. Палка, костяная, из двух частей, соединенных кожей. При экзекуции находились комендант, старшая надзирательница и доктор Трейте. Я старалась не кричать и, кажется, не кричала. Телу было больно, но душе еще больней».
После такого наказания Любу с Касей направили в штраф-блок. Узницы его называли: «Лагерь в лагере». Штрафной блок был отделен от других блоков специальной оградой. Сюда попадали после предварительного заключения в бункере.
В штраф-блоке держали заключенных от одного месяца до двух лет. Заключенных штраф-блока посылали на самую тяжелую работу: на перетаскивание камня, переработку человеческого кала для удобрений, при этом паек лагеря для штрафников сокращался наполовину.
Попасть в штраф-блок значило оказаться в условиях еще более ужасных, чем в самом лагере, пройти через такую духовную пытку, перед которой меркли пытки физические.
…Самым страшным здесь были не голод, не холод, не вонь от параши, не вши и не побои, а атмосфера полного морального растления, которую создавали содержавшиеся в штраф-блоке немецкие воровки, проститутки… И какой же удивительной стойкостью нужно было обладать, чтобы уберечь душу свою от этой гнили. И если бы не помощь подруг, интернациональная дружба, то далеко не все могли бы выстоять.
Чаяло Тамара Ивановна
Опытный врач-терапевт. Служила в пограничной зоне 64 Тираспольского района. На землю Украины война пришла быстро. Тамара участвовала в обороне Одессы и Севастополя, заботясь о раненых воинах.
Известно, что в те дни среди фронтовых врачей женщины составляли 41 %, среди военных хирургов – 43 %, военных фельдшеров – 43 %, медицинских сестер – 100 %, а санинструкторов и санитарок – 40 %. Выполняя свои обязанности, они проявляли бесстрашие, совершали подвиги, равных которым история не знала.
Именно таким врачом и была Тамара Чаяло. В ожесточенной схватке с гитлеровскими бандитами в Севастополе попала в плен, потом прошла путь лагерей и тюрем! А с февраля 1943 года прибыла в Равенсбрюк с большой партией военнопленных советских женщин.
Она мужественно переносила все муки, рабство, глумления. Участвуя в движении сопротивления, Тамара многое сделала для облегчения страданий узниц, была инициатором организации саботажа, протестов против зверских расправ с женщинами и детьми.
Губаревская-Аллавердян Аида Сергеевна
«Борец против фашизма» – таким почетным международным значком награждена Аида за ее активное участие в общей борьбе о фашизмом. Более двух лет она пробыла в концлагере Равенсбрюк, пережив все ужасы фашистского рабства.
Знание немецкого языка дало ей возможность принимать деятельное участие в группах сопротивления лагеря. Узницы ласково, шепотом иногда приветствовали ее «наш агитатор».
Прямо со студенческой скамьи, из г. Астрахани она прибыла на Сталинградский фронт в полк противовоздушной обороны. В дни ожесточенных боев, в августе 1942 года, шла массированная бомбежка. Город горел. В сентябре дивизион был окружен вражескими танками. В этот день силы были неравны. Взяты в плен.
В течение пяти месяцев гоняли по фашистским тюрьмам и лагерям, слабых и больных пристреливали конвоиры. За каждый протест, сопротивление расплачивались жизнью.
В Равенсбрюк прибыла 27 февраля 1943 года. Определена была в 33-й блок – русских военнопленных, который явился центром всех лагерных событий, инициатором всех дел сопротивления против фашистского гнета и насилия.
Строки из воспоминаний:
«В числе групп сопротивления активную работу вела советская группа военнопленных во главе с Е.Л. Клем. С первых жe дней пребывания в лагере я была вовлечена в общественную работу группы сопротивления. Мне поручалось сообщить все новости о жизни лагеря, о событиях на фронте, о прибытии новых узниц.
…Выручая друг друга в обыденных лагерных бедах, мы научились бороться, отстаивать общие интересы; сплоченность, дружба и помогла нам выстоять, с достоинством перенести все муки и страдания».
Харламова Нина Федоровна
Врач-хирург. Капитан медицинской службы. До войны работала в районной поликлинике г. Москвы. В дни ожесточенных боев при обороне Севастополя вместе с ранеными бойцами попала в плен. В Равенсбрюк прибыла весной 1943 года с большой партией советских военнопленных, среди которых было 62 врача. Нина Харламова, как и многие другие врачи, скрывала свою профессию, избегая работы с эсэсовскими врачами.
По поручению групп сопротивления они охотно лечили узниц в блоках, вели санитарно-просветительскую работу.
Нина Харламова организовала курсы медицинских сестер, читала им лекции. За чуткость, доброту и светлый дружеский юмор она была любима не только среди своих, но и зарубежных подруг.
Тяжелый труд, изнурительный режим лагеря с каждым днем подрывали силы. Узниц выводили «на песок» сразу же после утреннего aппеля. Им не разрешали надевать теплые платья, чулки и покрывать голову косынкой. А было самое начало весны, стояли холода, дули ветры, беспрерывно лили дожди. Шло повальное заболевание. Больных же, как правило, не лечили, а определяли на «черный транспорт» ближе к газовым камерам и крематориям.