Медицинская сестра. По призыву Антифашистского комитета советских женщин, созданного в сентябре 1941 года, Клава и ее четыре подруги, окончив курсы медицинских сестер, пошли на фронт. Участвовали в обороне Севастополя. Здесь четверка «чернобровых», как ласково называли их бойцы, получили боевое крещение, впервые увидели кровь, муки и смерть воинов. Шли ожесточенные бои. 1 июля 1942 года врагу удалось ворваться в город. Севастополь горел.
Строка из воспоминаний:
«Мы находились в Северной бухте, ожидая корабль, который должен был тогда увезти раненых. Но появились вражеские танки и мотоциклисты. Вместе с ранеными бойцами мы были взяты в плен».
Гнали пленных через тюрьмы, лагеря оккупированных земель. Болезни, голод, холод, зверские расправы и расстрелы. За отказ работать на врага – в Равенсбрюк.
По дороге и в лагере Клава встретила еще трех землячек из Дагестана. Все семь они жили одной семьей. Выжили они только благодаря своей сплоченности и дружбе, помощи зарубежных подруг.
Смирнова Ольга Ипполитовна
Ольге было 18 лет, когда она, окончив среднюю школу и курсы медицинских сестер, пошла на фронт. Служила в истребительном батальоне. В декабре 1941 года была переведена в оперативный отдел. Участвовала в боевых операциях, а в феврале 1942 года при выполнении задания была захвачена гитлеровцами, попала в плен. Возили по лагерям. Ольга делала попытки к побегу, за что ее в сентябре 1942 года заключили в Равенсбрюк.
Лепина (Савельева) Зоя Николаевна
Связистка. Участница боевых сражений в обороне Севастополя. В боях ранена. Раненую ее и взяли в плен. В лагере Зоя болела тифом, ослабла, и ее фашисты наметили для отправки в Люблин, на уничтожение. Зое удалось из колонны «черного транспорта» бежать и скрыться в 32-м блоке. Три дня узницы прятали ее на чердаке. Узницам угрожали расстрелом за укрывательство.
Зоя не хотела подвергать наказанию весь блок. Сама вышла на работы по погрузке песка, где надзиратели и заметили ее № 17426. Повели к коменданту. Зоя заявила, что пряталась в песке. Арест на 12 суток. Стоял февраль, стены бункера обмерзли, бетон покрылся скользкой ледяной коркой. Эсэсовцы сняли с нее деревянные колодки, накидку и косынку с головы. Потом судили в гестапо. Присудили Зое месяц бункера и штрафной блок пожизненно, а ей было 22 года.
Не избежала Зоя и наказания за побег – избиения резиновыми палками. Били ее полицайки, считать же удары заставили Зою. Она сосчитала до десяти и потеряла сознание. Год в штраф-блоке! Это ужасное испытание человеческих сил.
Весной 1945 года Зою включают в «черный транспорт» и направляют в Бельзенский концлагерь, где печи крематория пылали днем и ночью. Сжигать мертвых не успевали, оставшиеся трупы складывали штабелями. Были случаи, когда туда жe, к мертвым, бросали и умирающих людей.
Только с помощью друзей Зое удалось перейти из второй зоны в первую, где были советские военнопленные. А через несколько дней к лагерю подошла Красная армия и освободила узниц от фашистского плена.
Ластовская Нина
Нине было 15 лет, когда враг пришел на советскую землю. Молодежь и детей увозили в рабство. В конце августа 1942 года ее привезли в Мюнхен. Как скот для продажи, повезли на базар. Там по 2–4 человека продавали фермерам, в личные хозяйства заводчиков. Нину купили как кухарку для черновой работы на кухне. За протест, за непослушание Нину обвинили в намерении убить хозяйку. Сдали Нину гестаповцам. Судили и в начале февраля 1943 года отправили в Равенсбрюк. За отказ от работы на военном предприятии «Сименс», Нина была посажена в бункер, подвергнута избиению плеткой. Посылали на тяжелые работы, разгрузку баржи с углем. Нина от слабости упала. Ауфзеерка с собакой подбежала к Нине и хотела избить ее. Все узницы, а их было около ста, выразили протест против жестокости и отказались продолжать разгрузку баржи. Это было победой.
Цепенникова Ефросинья Сергеевна
Фельдшер, медицинская сестра. Из далеких глубин Сибири, где не слышны были громовые раскаты войны, эта женщина добровольцем пошла на фронт.
Оставив семью, малолетнюю дочь, она откликнулась на призыв Родины, включилась в ряды борцов о фашизмом.
Среди медицинских сестер она была старшей, eй было 40 лет. Для всех она была ласковой и доброй, заменявшей им мать. Да многие узницы так и называли ее «мамой».
Ефросинье Сергеевне много тяжелого, смертельно опасного пришлось испытать на всех этапах пребывания в фашистских концлагерях. И все же она сохранила светлую и чистую душу, женственность и материнскую нежность к окружающий ее людям.
Она была примером для молодежи и в стойкости, сопротивлении и борьбе с действиями палачей. И когда кто-либо падал духом, Ефросинья Сергеевна обычно говорила: «Ты же избрала себе путь борца, так будь им!»
В Равенсбрюк она прибыла из других лагерей в начале 1945 года. Вскоре, 14 апреля, ее уже отправили в колонне в сторону Чехословакии, a 23 апреля она была освобождена прибывшей сюда Красной армией.
Снисаренко Вера Ивановна
В колхозе Вера была хорошим организатором производства, возглавляла комсомольское звено полеводов. В начале войны сама вызвалась с подругами копать противотанковые рвы. Летом 1942 года, в дни фашистской оккупации, выражала протест против действий эсэсовцев и полиции, защищая колхозников от истязаний.
Осенью 1942 года Веру забрали и с группой сельской молодежи отправили в Германию. В пути Вера с комсомольцами условились не работать на военных предприятиях. За протест их посадили в Гамбургскую тюрьму. После семи месяцев тюрьмы ее заключили в концлагерь Равенсбрюк. Направили работать в Барт, на самолетостроительный завод. Вера и здесь выразила свой протест, отказавшись от работы. За отказ последовало наказание: обливание водой и стояние на морозе.
Веру облили водой и заставили несколько часов стоять на холоде. Она была одета как все узницы. Мокрое тряпье ее замерзло, сама она окоченела от мороза. После этого Вера заболела воспалением легких, а потом и туберкулезом. Тогда ее обратно вернули в Равенсбрюк, в барак для туберкулезных больных. Лечения не было. Ее гоняли больную на аппель при температуре в – 40°, держали часами под холодным дождем.
После этого, с мая 1944 и до весны 1945 года, она уже не могла подняться. Подруги много раз спасали ее от «черного транспорта», укрывая от глаз эсэсовских врачей… И все же ей не удалось дожить до дня освобождения. В 20 лет погасла ее жизнь. 31 марта Веру увезли в газовую камеру. Зайдя в нее, она умерла сразу, от разрыва сердца.
Tекст письма бывшей узницы фашистского концлaгeря Равенсбрюк Веры Снисаренко от 31 марта 1945 года:
«Як я умру, то прошу, кто есть добрый человек, оповестить мою роднюсенькую мамочку, также сестричек и братика, что погибла я в чужой стороне. Хай не плачут за мной и не журятся. Хай живут дружно и мирно в семье. Хай любят друг друга и Родину.
Як хочется до дому! Ой! Неужели придется мне здесь погибнуть? Нет, я еще ж молода, я еще ж не знала ничего в жизни. Мне так хочется, хочется жить…
…Дорогие друзья! Мне судьба не сулила, но у меня есть надежда, что вы вернетесь в родные края. Немке Гале желаю счастья, и вернуться ей на волю, и встретиться, с кем она желает, и счастливо жить весь свой век. Француженке Марии горячий сердечный привет. И всем, кто меня знает, желаю всем хорошего.
А тебе, Шурочка, шире и шире благодарность. Я тебя никогда не забуду. Для меня все равно, що ты, що родная мама. Целую тебя в щечки, а в губы боюсь, потому что я легочная. Благодарю от всего сердца за твою доброту… Вера».
Это письмо Веры из 10-го блока было передано ее подруге, украинской девушке, одной из оставшихся в живых узниц, Шурочке – Александре Саломашенко.
Саломашенко после освобождения передала это письмо в редакцию фронтовой газеты 49-й армии в мае 1945 года. Сотрудник газеты, военный корреспондент М.М. Златогоров (Гольдберг), вручил письмо матери Веры Татьяне Кондратьевне Снисаренко.
Шульжук Зинаида Николаевна
Только что окончила среднюю школу. По комсомольской путевке готовилась ехать в село работать библиотекарем. А тут война. В период оккупации попала в плен. С большой группой молодежи Зину отправили в Германию. Работать на военном производстве Зина отказалась. Послали чернорабочей на кухню. Там Зина изловчилась и достала буханку хлеба для подруг, готовившихся к побегу. Побег не всем удался. Часть девушек была поймана. Фашисты дознались, откуда у них хлеб. За содействие к побегу Зину арестовали. Она прошла допросы и суды по четырем тюрьмам. Сослали в Равенсбрюк, куда она прибыла в марте 1943 года.
Работала на самых тяжелых работах: каменщиком, на тачках возила шлак, впрягалась в раму катка по благоустройству двора лагеря.
Вскоре была послана на фабрику «Сименс». Зина не стояла в стороне от действий русской группы сопротивления. Участвовала в подготовке листовки 1 мая. Написала текст песни «Мы живем близ столицы Берлина». Пели ее потом во многих концлагерях. Стали искать автора. Кто-то донес, предал Зину. Однажды утром прямо с аппеля эсэсовцы взяли ее на расправу. В кабинете старшей эсэсовки Зину избили и посадили в бункер. Трое суток «оне фрессен», то есть «без еды», трое суток стояние по колено в холодной воде. После этого наказания Зина долго болела. А песня, песня ее жила. Она дополнялась новыми строчками из жизни каждого лагеря.
Житнева (Полищук) Любовь Яковлевна
Телефонистка комбината «Ростовуголь». Участница обороны Ростова. С эшелоном эвакуированных детей она отправила и свою четырехлетнюю дочь, сама же осталась при штабе эвакуации, помогая отправлять в тыл машины с ранеными бойцами. В дни оккупации города была взята в плен. Люба Житнева была узницей трех фашистских концлагерей. Первый – в г. Шпитале (Австрия), где за саботаж сидела в карцере. Совершила побег. Лесами пробиралась к линии фронта. Через три недели была поймана. Гоняли по тюрьмам гестапо. Пытки и допросы. Судили. За побег, за отказ работать на военных предприятиях была приговорена к ПОЖИЗНЕННОМУ заключению в Равенсбрюк.