– Я на гору поеду, а ты беги в Борькин дом, Володьке всё расскажи – он, кажись, ещё не укатил на север… Тимошка, фьють, прыгай в ящик!
Палёный выбрал пологий подъём на «быка». Был уверен – туда повезли Катьку. «Быком» называлась облюбованная молодёжью площадка перед гротом. Нависающий над входом в грот выступ напоминал лоб быка с рогами. Грот уходил глубоко внутрь скалы. В середине «потолка» имелась дыра, в которую можно было влезть и постоять на одной ноге в «комнате», напоминающей кладовку.
Неподалёку из-под скалы сочился родник. Верхореченские старожилы облагородили его, выложив дно источника плиткой, и сами частенько приезжали за «волшебной водицей». Городские тоже полюбили это место и наведывались сюда не только наполнить баллоны, но и отдохнуть. Однако отдыхали чужаки на «быке» не совсем культурно, вернее, совсем безкультурно.
– Они тоже здесь проехали, – доложил спутникам Палёный, ловя колёсами петляющую колею дороги. – у меня хорошая чуйка, как у зверя.
Эти слова предназначались в большей степени Айнуру. Тот не спорил. Надоело кочевряжиться, изображая крутого, тем более Палёный ему в этот момент нравился. «Могли бы стать друзьями, если бы не Софка», – подумал он.
– Вижу их, – сказала Софула.
– Сам вижу. – Марат остановился. – надо договориться. Мы – отдыхать. О Катьке не знаем. Говорить буду я, вы лучше молчите. Айнур может пару раз вякнуть что-нибудь на английском. И нужен условный знак, например какое-нибудь слово, если скажу его – валим.
– Трабл.
– Травл? Чо это?
– Совсем не знаешь английский? – Айнур почувствовал своё превосходство.
– На фига́ он мне? – отрезал Палёный.
– Трабл – значит проблема.
– Сойдёт… трабл… не забыть бы… трабл… кстати, как мой драндулет? – усмехаясь, спросил Марат у Софийки.
– Грин лучше, – серьёзно ответила девочка, стараясь унять лёгкий озноб, вызванный то ли прохладой, то ли внезапным страхом.
Её мурашки перескочили на Айнура. Ночью в лесу он был впервые. Пока «Ява» трещала по пролеску, темнота не ощущалась. По мере того как лес густел, сгущалась и тьма. И уже здесь, у подножия горы, ночь, сорвавшись с крон деревьев, накрыла разом.
В глубине грота горел костёр. Вокруг огня, громко разговаривая и прихлёбывая из банок пиво, сидели четыре здоровяка. Двое с пивом поглощали сардельки, нанизанные на шампуры. У стены стоял небольшой складной столик с наваленной в кучу закуской, под ним – в три ряда жестяные банки.
Катьки среди них не было.
– Катюха в машине, – дико осклабившись, прошептал Марат.
«Опять чуйка? – хотел спросить Айнур, но передумал: – Не к месту».
Деревья змееподобными корнями цеплялись за каменистую почву и карабкались вверх. Среди высоких кривовато-убогих стволов затаился внедорожник. Выглядел зловеще. Айнур сравнил его с исполинским медведем, готовым вот-вот подняться на задние лапы.
– Занято! – крикнул один из парней, услышав звук мотоцикла, но не различая в темноте, кто подкатил.
– Купили место? – неузнаваемо низким голосом грубовато отозвался Палёный.
Спрятав «Яву» за деревьями, пошёл вразвалочку в сторону грота.
Айнуру показалось – тот даже в плечах стал шире, ногами крепче.
– А-а, Палёный… – парень с кудрявыми рыжими волосами протянул Марату руку.
Двое продолжали тянуть пиво и бросали на детей настороженные взгляды. Самый старший, лет тридцати, этакий тяжеловес с ушедшей в шею маленькой головой и свёрнутым набок носом, вцепился в Софийку глубоко посаженными глазами. Недоумённо оглядев тощую подростковую фигуру, остановился на оголённых коленях. Айнуру захотелось прикрыть подругу. Встал перед ней, досадуя на себя и Палёного: «Вот тупанули, зачем взяли с собой? Софка – слабое звено».
– Чья цы-ы-па? – вяло процедил кривоносый тяжеловес.
– Моя-а, – так же вяло ответил Палёный.
Подмигнув Софийке, сел на импровизированный «стул» из камня. Кто-то когда-то не поленился, вытесал.
Рыжеволосый засмеялся:
– У тебя каждый день новая «моя»!
Софийка, громко хмыкнув, вышла из-за спины Айнура, демонстративно села на колени Марата. Вспыхнула лицом, почувствовав неловкость. Не зная, как скрыть стеснение, обвила одной рукой его шею.
Айнур, гася ревность, успокаивал себя: «Для дела так надо». пошарил глазами, куда пристроиться. возле тяжеловеса лежала чурка. «Не-е-е, лучше постою».
Стал соображать, в какой момент ввернуть английское словечко. Как назло, ничего подходящего на ум не шло, а «оф косы» и прочие «импосиблы» в данном случае не годились. Решил: «В сентябре запишусь на репетиторство к „англичанке“».
– Ваши грызуны? – кривоносый адресовал вопрос рыжему кудряшу. – шустрая школота… на пятки давит.
– Палёный верхореченский, иногда пересекаемся, – нехотя «представил» Марата рыжий.
«Оф кос, а мы с Софкой, типа, пустое место».
Тон рыжего задел Айнура, но он понимал: не время сейчас «кидать предъявы», тем более взрослым парням атлетического телосложения. Айнур исподтишка изучал типов у костра и совсем иначе теперь смотрел на Палёного. Однако сильно порадовался: «Софке на его коленях сидеть не по приколу, вижу – она не в своей тарелке».
– Слышь, грызун, спишь с ней? – глумливо улыбнулся кривоносый тяжеловес Палёному.
Софийке сначала стало холодно, потом жарко, хотелось ответить на оскорбление, скорее вскочить с колен и убежать из грота.
«Марату тоже противно», – подумала она, почувствовав пальцами, как на его шее задёргалась жилка.
Тяжеловес приложился к пиву; открыв широко рот, бросил в него несколько сухариков. указывая глазами на Софийку, процедил:
– Поделишься… старшим надо уступать.
– Чтоб ты сдох! – взорвавшись, выпалила Софийка бабушкину фразу.
Глаза тяжеловеса, прятавшиеся в глубине век, от удивления выпрыгнули из орбит: в возгласе девочки было столько злой силы!
«Просил же молчать!» – одновременно взбесился и испугался Палёный за Софийку. Незаметно ущипнул её за ляжку и с вызовом ответил:
– Моё, только моё! – раздул ноздри, жилка на шее затрепетала ещё быстрее. – ничем и никем не делюсь!
– Было твоё – станет наше.
– Димон, что за наезды? – с угрозой в голосе Палёный отправил вопрос рыжеволосому, выбрав его буфером между своими и чужаками.
Димон заволновался. Связываться с Палёным не хотелось. Несмотря на юный возраст, тот имел вездесущий, канительный характер, общался с авторитетными ребятами.
– Не задирай его на… – матюгнулся под нос, несмело взглянув на кривоносого. – у вас свой десерт… ждёт…
– Десертов много не бывает, – подключился к разговору низкорослый «атлет» с модной бородкой.
Марат, красноречиво посмотрев на Айнура, лениво бросил:
– Трабл.
Айнур попятился. Софийку словно смахнули с колен Марата. Сам Палёный поднялся с камня медленно, степенно, как обременённый годами и весомыми достижениями мужик.
– Нам баиньки пора, детское время вышло, – пошутил тем же грубым мужицким голосом. – Ах да… Димон, тема есть…
– Потом, – скривился рыжий, выражением лица давая понять: «Валите-ка отсюда быстрее!»
– Срочняк, – не отставал Палёный, – увидел тебя – вспомнил, потом забуду.
Димон заёрзал. Собрался выйти…
– Упали на место! – гаркнул кривоносый. – Что за тема?
Марат, не обращая внимания на окрик тяжеловеса, двинул прочь от костра. Софийка и Айнур нетерпеливо ждали его за пределами грота.
– Ну и что? – накинулась девочка. – Баиньки пора? Детское время вышло? А Катька?
– Зашибись! Припёрлись и обратно? – поддержал подругу Айнур.
– Не кипишуйте вы, дайте подумать. Это опасные чуваки.
Долго думать Палёному не пришлось.
– Отпустите нашу Катьку! – с места закричала Софийка. – Мы знаем, где она.
– Курица! – толкнул её вниз под горку Марат.
Девочка, не удержавшись, ткнулась носом в землю.
– Я специально вас увёл оттуда, – свистящим шёпотом стал объяснять Палёный Айнуру. – Ты видел, как он раздевал глазами Софулу? По ходу, зэк после отсидки.
– Я тебе потом за все свои «нырки» отомщу, – пригрозила, вернувшись, Софийка. На носу появилась свежая царапина.
– Вали отсюда! – снова оттолкнул её Палёный. – Айнур, оттащи её, вон чуваки бегут-спотыкаются… ты, Димон, полный идиот! – издали закричал рыжему, который хвостом тащился за кривоносым.
Бородач остался в гроте. Подкинув дров, тормошил костёр. Четвёртый, ни разу не вмешавшийся в разговор, прислонился на входе к каменному ребру и спокойно наблюдал за разборкой; продолжал тянуть пиво и что-то жевал. Похоже, кроме ублажения желудка, его ничто не волновало.
– Лоханулся, Димон! – сплюнул Палёный. – Катька – малолетка!
– Не езди по ушам, ей восемнадцать, сама говорила.
– Катьке четырнадцать, хана тебе, она малолетка!
– Восемнадцать ей, – ныл Димон. – Наравне с нами бухает.
– Она бухарик, но не шлюха, – обрадованно подхватил Палёный, сорвавшись на свой, нормальный, голос. – она малолетка, – напомнил он ещё раз.
Кривоносый, слушая перепалку, ковырялся в зубах, лениво изучал собственные кроссовки. Вдруг сгрёб Марата за воротник тенниски.
– Пасть заткни, грызун! Шо ты буром прёшь? Сама поехала.
– Если сама, почему её в машине держите? – сумел вырваться Палёный. Сделал шаг назад и спиной наткнулся на бородача.
– Кончайте базар. Мы приехали оттянуться. Ужин нам подпортили. Димас, чушня вышла. Бухарик, шлюха, малолетка – не… – матюгнулся низкорослый. – Димас, запомни: не смог всё чисто нам устроить, на себя все проблемы возьмёшь. А ты, узкоглазый, сам сгинешь или помочь?
…Стало светло. Луна раздвинула облачные шторки в неподходящий момент – Айнур с Софийкой крутились возле «джипа». Девочка тянулась к тонированному окошку, пробуя что-нибудь разглядеть. Айнур караулил её – наблюдал за площадкой перед гротом. Тёмные фигуры людей в лунном свете, костерок, дёргающийся внутри пещерки, – один в один картинка из приключенческой книги…
– Ничего не видно, но кто-то шебаршится внутри, – прошептала Софийка и осторожно постучала костяшкой пальчика по стеклу.