– Брось, дерзкая, у меня к Барбариске любовь с первого взгляда. – дурачась, татуированный притянул к себе Ларку. – поехали на речку?
Девушки из Низовки переглянулись, одна другой что-то быстро шепнула.
– На Ласточкин обрыв, – подали идею.
«Хитрые! – возмутилась Софийка. – на Ласточкин обрыв ехать мимо Низовки. Им ближе к дому. Всегда смогут уйти, а Ларка останется одна».
Лариска, видимо, тоже почуяла неладное. Робко высвобождаясь из объятий, сказала:
– Я не хочу купаться.
Вид у неё был уже не таким решительным.
– Барбариска, я думал, ты взрослая, самостоятельная… – не разжимал кольцо рук татуированный. – всегда так… – притворно вздохнул, положив подбородок ей на плечо. – мечтаешь встретить хорошую девушку, находишь, и – бац! – обязательно появляется добрая подружка. – последние слова он произнёс с подковыркой. – дерзкая тебе завидует, – прошептал на ухо Ларке.
– Мы едем или нет на Ласточкин обрыв? – капризно протянула одна из низовских девиц. – Лёх, – недовольно уставилась на татуированного, – уговаривай в темпе… достала ломаться!
Софийке захотелось дать ей пенделя.
– Лариса, неужели не видишь, они же смеются над тобой, издеваются.
– Ёклмн! – с новой силой взорвалась Ларка. – тебя послушать, я вообще чмо: влюбиться нельзя, только поржать.
– Вот и я о том же – не подруга, а благодетель, – продолжал подзуживать Лёха. – знаю я таких, везде лезут со своими советами. Барбариске нужны советчицы?
– Не нужны! – отрезала Ларка. – но всё равно на Ласточкин обрыв не поеду. Там днём-то страшно, а ночью вообще шею сломаешь.
Низовские скорчили недовольные физиономии.
– Поэтому домой, – не удержалась Софийка, надеясь, что к подруге вернётся благоразумие.
Лёха выпустил Ларку из объятий.
– Марш домой! – топнул ногой на Софийку. – бабы никогда не договорятся. Последнее слово за мужиком – на Ключи!
– Вот ик-именно! – громко икнул долговязый. – давайте жить офигенно!
– Почему надо куда-то ехать? – заартачилась Ларка на радость Софийке. – А просто танцевать нельзя?
Она смотрела на Лёху, ожидая его реакции и думая с тоской: «Это конец! Сама всё испортила».
Лёха удивил:
– Барбариска, и что я в тебя такой влюблённый?
– Вот именно! – пьяно тряхнул головой розовощёкий. – хы-хы!
– Не опошляй! – сердито посмотрел на него Лёха. – реально понравилась. – вытянув губы уточкой, чмокнул Ларку в щёку. – Хочешь танцевать? Пжалста! Только это разве дискотека? Если, повторяю, ЕСЛИ начнём встречаться, повезу тебя в город в ночной клуб или на ОПНР[3]. Вот там туса, а здесь – отстой.
Ларка не поняла, что такое ОПНР, но остальное… не верила ушам своим: «Он сказал – встречаться?!»
Софийке хотелось выкрикнуть: «Нашла, кому верить!» – но видела: бесполезно, подруга охотно принимала всё за чистую монету.
Она не ошиблась: Ларке Лёха показался искренним. «Вконтакте, в разных группах, пишут: чтобы добиться серьёзных отношений, надо рисковать. Буду рисковать…»
Глава 17
Пардон всё чаще ставил медляки. Народ разбредался…
«Может, зря нагнетаю? – засомневалась Софийка, возвращаясь к Грину. – В самом деле, что, в Ларку нельзя влюбиться? – Но внутри всё протестовало. – Нет, здесь не то!.. Наглый Лёха, мерзкий… откровенно издевался над ней. Нашёл наивную дурочку. И где сегодня носит Палёного с Айнуром? Пусть Палёный неадекват, но своих защищает. Был бы здесь, Ларка бы ни о ком другом и думать не стала, ходила бы за ним как привязанная…»
Дошла до Грина.
– Устал ждать? Всё, домой! – похлопала, взбадривая. – Ой, Тимошка, ты до сих пор здесь? Если до утра не вернёшься, влетит от дяди Вани.
Тимка просипел: «Сам знаю, что влетит. А кто виноват? Ходишь где-то. Длинноного охранять мне пришлось…»
Софийка, не обращая внимания на его экстравагантный лай, влезла на коня. Замерла, прислушиваясь к себе. Тревога не покидала её. Вдобавок соседский пёс повёл себя странно: отбежал на расстояние, припав к земле, зашипел. Потом подпрыгнул, вернулся, снова припал к земле и пополз к коню, тонюсенько поскуливая.
Грин, нервничая, дёрнулся.
– Тимошка, не бесись, не пугай Грина. Брысь! Беги! Один беги! А мы пока не поедем домой, – решила Софийка. – не смогу спокойно лечь спать, сердце дрожит. Грин, давай на Ключи!
Тимошка рванул за конём, но вскоре остановился. Стоял, тяжело дыша. Он не знал, что с ним происходит. Внутренняя сумятица разрывала его нутро на части. Одна половина кричала: «Там опасность!» – и толкала бежать за Грином, во второй будто кто-то приказывал: «Немедленно домой! Расскажи!..» И молодой пёс помчался к дому, унося в глубине собачьей души новое для себя чувство – волчью тоску.
Звёзды копошились на небе роем светляков.
Стрекотали кузнечики.
Белело гречишное поле, источая медовый аромат. Запах пьянил.
Толкали мотоцикл по очереди. Сначала Палёный, показывая характер, не хотел давать Айнуру руль, но тот не отставал. Шёл рядом и нудел:
– Сейчас вот что доказываешь? И кому? Я давно понял: ты крутой. Везде главный. Ты – первый. Ты – зе бест…
– На, на, америкос судорожный, – сдался Палёный, – толкай!
Некоторое время шли, не проронив ни слова. Айнур не выдержал:
– И всё-таки какой разговор?
– Разговор? – не понял Палёный.
– Ты меня увёз для разговора.
– А-а… забей…
Шуршали колёса. Пыхтел Айнур. Задумчиво пылил ногами Палёный.
– Я тебя повёз… короче, оставь Софулу в покое, потому что… это… Софула…
– Что – Софула? – ещё сильнее налёг на руль Айнур.
– Не перебивай! Толкай давай!.. Я люблю её!
– Тайну века открыл. Ещё на озере спалился.
– Ты не понял! – разгорячился Палёный. – она не просто нравится, а… – Он начал чертить в воздухе круги, не находя слов, передающих полноту чувства. – снится почти каждую ночь… Софула проклятая!
– Чаще говори Софке «Софула проклятая» и получишь от неё… по башке! – захохотал Айнур и споткнулся. Не удержав мотоцикл, завалился с ним на бок.
– Ногу судорогой свело? – не остался в долгу Палёный. – уйди, судорожный! Сам поведу.
– Кто-то навстречу едет, – сказал Айнур, вскочив на ноги. – фары…
– Сам вижу… «Фары»! – передразнил Палёный.
Он едва успел съехать на гречиху: мимо них пронеслась «тойота», подпрыгивая и ширкая днищем. Из окошек вырывалась музыка и визгливый смех.
– Битком… Угробят машину. – Палёный проводил иномарку усталым взглядом и сплюнул вслед. – дебилы городские!
– Ты не заметил, там вроде Ларка сзади сидела с синими волосами?
– Скорее Катька. Опять страх потеряла.
– Куда, интересно?
– Туда же, откуда мы, – на Ключи.
– Весело вы тут живёте.
Палёный ухмыльнулся, выкатывая «Яву» на дорогу.
Больше не разговаривали – устали.
– Подожди! – взмахнул рукой Айнур. – опять… скачет кто-то. – Он оторопело проводил взглядом всадника.
Крикнув на ходу: «Ларку увезли на Ключи!» – пронеслась Софийка.
– Не показалось мне – Ларка сзади сидела, – взволнованно произнёс Айнур.
– Да чтоб тебя, с…! – выругался Палёный. – что за куры-дуры у нас в деревне? Одну отбили, другая – туда же.
– Что делать будем? – растерянно смотрел Айнур на Палёного, больше переживая за Софийку, чем за её подругу.
– Придётся «Яву» здесь оставить. – Палёный аккуратно положил мотоцикл среди белых цветов гречихи. – Бежим!
Ларка пиво пила часто, но только дома. Отец ей разрешал. После баньки. Водку попробовала впервые.
– А-а-а!.. – замахала руками, открыв рот. – га… гадость, бе!..
– Ты ископаемое!.. – умилился Лёха, обнимая её. – впервые водку пьёшь… ископаемое. Ничего, привыкнешь, – заверил. Налил себе и легко опрокинул содержимое пластикового стаканчика. – за руль, Серёга, ты сядешь, – велел молчаливому другу, который за всё время не сказал ни слова, ходил за ними угрюмой тенью и не пил.
– Вот именно, – согласно кивнул долговяз. – машина моя, за рулём – не моя, хе-хе, моя-твоя!
Его, хехекающего, затолкали вперёд. Остальные втиснулись на заднее сиденье. Лариска села на колени Лёхе.
Сначала было весело: музыка, шутки, прижимания к Лёшке. Его крепкие плечи, карие глаза, наглые и притягательные.
Серёга гнал «тойоту», несмотря на рытвины и кочки. Прыгали, тряслись. Ларка себе всю макушку отбила.
– Палёный! – вскрикнула.
Они проехали мимо Айнура и Марата, толкающего мотоцикл. Лёха, насколько возможно, высунулся в окошко посмотреть на того, кто её всполошил.
– Знаешь его?
– Кто его не знает, – ответила зажатая в середине девушка.
– Он же верхореченский, – сникла Лариска – от хорошего настроения ничего не осталось.
– Вот именно, – очнулся задремавший было долговяз. – не гони офигенно, – потянулся к молчуну.
Лёха со словами «Погодь-ка…» скинул Ларку со своих колен на рядом сидящую девушку. Она и Ларка одновременно ойкнули. Лёха, привстав, вернул на место долговяза. Дотянувшись, открыл окошко.
– Дыши, Валера, не кипишуй.
Валера на время затих, но на очередном ухабе, на выезде из перелеска, подпрыгнул вместе со всеми и опять забеспокоился:
– Моя «той…ой…йота», не гони! – снова потянулся к Серёге.
Тот резко откинул его руки.
– Лёха, держи бугра, навернёмся!
Лёшка принял сторону хозяина «тойоты»:
– Серёга, лихо гонишь. Озеро близко.
– Вот именно, дай ему в пятак, Лёха! – взбесился Валера. – Серый, тачку угробишь, не гони, сказал!
Схватив водителя за воротник тенниски, стал тянуть на себя. Машину кинуло. Девушки завизжали.
– Тормози, Серёга! – закричал Лёха, пробуя отцепить руки Валеры от воротника Серёги. – тормози! Сворачивай влево! Дорога уходит влево!
– Задолбали! – гаркнул Серёга. – успею, сверну…
Но не успел вывернуть руль – они влетели в озеро.
Девушки, не сговариваясь, закрыли лица руками. Валера, разом протрезвев, схватился за голову: