– Потом расскажу. И станки покажу, на которых себе новые «ноги» вытачиваю.
– Почему сам?
– Устал по больницам и медцентрам таскаться. Для этого уйма времени и нервов треба. И разочаровался. Первый раз каучуковый изготовили, не успел порадоваться – лопнул протез. Намухлевали, видать, чего-то недоложили. Снова пошёл. Второй хорошо послужил. К третьему культя не притёрлась – выбросил. Четвёртый в какой-то частной немецкой конторе заказал, дюже качественный, берегу, вон он, в туфле. Конечно, силиконовый протез лучше для ходьбы, для работы: пластичный, упругий, не чета моим деревяшкам. Но ничего, приноровился, ковыляю потихоньку. Каждый раз в город не наездишься, хозяйство не бросишь, вот и начал сам себя снабжать. Теперь даже ботинки шью. Это ты угадал. Обувщик сам для себя. Такие, например, – указал дед подбородком на грубо пошитую обувь. – это рабочие, шика не требуют. Здесь парадно-выходные. С ними долго возился. Вот купленные штиблеты, чешские. – поставив на полку лист, взял обутый протез и свободную левую туфлю. – здесь протез импортный, гибкий, – повертел перед носом Айнура загнутыми заострёнными носами, похлопал друг о друга подошвами, – и туфли – фирма! Натуральная кожа. Сноса им нет. На все гулянки обуваю. На Викиной свадьбе в них щеголял. Теперь берегу… к тебе на свадьбу.
Айнур, как ни старался, не смог сдержать смешок.
– Кхе-хе, выглядят, как древние ископаемые! Представляю реакцию гостей на моей свадьбе – точно «заценят» твои моднявые штиблеты, подумают, ты их из музея старины стырил.
– Подожди смеяться-то, мода знаешь какая хитрая штука – уходит и приходит. К твоей свадьбе как раз этот фасончик вернётся, ух-ха-ха! – дед сам расхохотался.
– Что за веселье? Мне расскажите, – ввалился в сени папа. – я там немного прибрался и «Урал» подвинул. Хороший у тебя гараж, просторный. Всем места хватило.
– Треба крышу перекрыть, – став серьёзным, подхватил дед. – рубероидом запасся давно… и сено перевезти треба.
– Поможем, всё сделаем, – заверил папа. – Мама где? – шёпотом поинтересовался у Айнура. По лицу сына понял: тот не знает. Посмотрел вопросительно на тестя.
– Лезь на сеновал, там она.
– Точно?
– Я отец, – сурово глянул Кряж, – знаю свою дочь. Иди. Там она, – выпроводил зятя. – Айнур Булатович, айда-пошли в дом, что мы в сенях застряли. Пирог возьми. Остыл совсем Лидушкин гостинец.
В маму обед не полез: опрокинув стул, выскочила из-за стола. Зажав ладонью рот, побежала во двор.
– И давно так? – нервно пожевал губами Иван Фёдорович, глядя на зятя.
– Месяц.
– В больницу ей треба.
– Боится идти. Начинаю говорить – сразу истерит.
– Вот что… поначалу я думал – глупости, а сейчас… надо её свозить в Низовку, к народной…
– О-о, – закатил глаза Булат, – только не эта… хиромантия. Никаких магов и магинь.
– Помолчи! – хлопнул по столу тесть.
– Фаз… пап, пусть дедушка скажет, – встал на сторону деда Айнур.
– Сам смеялся над разными лекарями-пекарями, но… – Иван Фёдорович замолчал, разглядывая потёртый узор на клеёнке. – все средства хороши, хуже не станет. А вдруг?
– Вика ни за что не поедет. Ты же знаешь свою дочь, – не удержался, чтоб не уколоть, Булат.
Айнур наступил ему под столом на ногу, увидев в дверях маму.
– Я полежу немного, потом со стола уберу, – прошла она мимо них.
– Я сам уберу, – пообещал Айнур.
Дед, склонившись над столом, прошептал:
– Не хочу с ходу наседать на неё. Позже обсудим.
Ивану Фёдоровичу не терпелось привлечь зятя к хозяйственным работам, которых за последние годы накопилось много, – не всё удавалось сделать в одиночку.
– Переоденься, – приподнявшись с дивана, велела Виктория мужу.
– Не командуй! – отрезал Булат, ещё по дороге в деревню решив больше не потакать ей и не миндальничать.
Иван Фёдорович, человек скупой на нежности, мысленно одобрил зятя: «Правильно. Не дай завязнуть в ипохондрии. Зли. Держи на эмоциях. Пусть борется. Жалость губит».
– Заскучаешь, мала́й, приходи к нам, и тебе работу найду, – сказал внуку.
«Начинается! И здесь напряг. Сделай это, сделай то!» – возмутился про себя Айнур.
Булат понял настроение сына. Пришёл на выручку:
– А ну его! С него работник…
– Лоботряса растишь.
– Придёт время, захочет – сам всему научится.
– Я в его возрасте…
– Батя, ему всё равно, что ты в его возрасте, сейчас всё по-другому, – перебил тестя Булат.
Дед обиженно умолк. Скинув с протеза тряпичную бахилу, вышел.
Булат, насвистывая мелодию «А нам всё равно…», с независимым видом проследовал за ним.
Айнур остался с мамой. Думал, наедине она скажет ему что-нибудь. Специально медленно убирал со стола: звенел чашками, гремел листом. Чувствовал её энергетику. Бросал взгляды на диван. Тяготился молчанием. Разозлившись: «Не хочешь – как хочешь!» – спешно ополоснул посуду. Выбежал на крыльцо, больше не желая задерживаться в доме. Стал думать, чем заняться: «Без мобилы не фонтан… а двор у деда нехилый, здесь можно запросто в футбол гонять…»
– Не достанешь, – услышал голос.
Выглянул из-под козырька: на заборе сидела Софийка. Внизу, пытаясь дотянуться до её свешенных ног, скрёбся Тимка.
Айнур подбежал к ним.
– Навернёшься.
– Я вообще могу сидеть и не держаться, – хвастаясь, начала демонстрировать Софийка: выпрямила спину, развела руки в стороны… – Ай! – взбрыкнув ногами, исчезла.
– Зашибись! – была первая реакция Айнура. Прислушался. – Ты живая? – испуганно прошептал он.
С обратной стороны никто не откликнулся.
– Софийка! – повысил голос Айнур, припав к забору.
– Э-м-м…
– Ты как? Позвать кого-нибудь? – запаниковал Айнур, переживая: «Вдруг шею сломала или позвоночник?»
Тимошка сопел рядом. Девочка не отвечала.
– Не молчи!.. позвать кого-нибудь? – Айнур постучал кулаком по забору. – Тимоха, что там?
Щенок, отбежав на расстояние, пытался просунуть нос в прореху между досками, которую Иван Фёдорович так и не законопатил.
– Дай-ка я… фу, ну и слюней!.. подвинься, слюнявый! – Айнур, подойдя, попробовал отодвинуть квадратного пса.
Тот упрямился, не хотел уступать место.
– Ку-ку! – Софийка сидела на прежнем месте как ни в чём не бывало. Только травинки застряли в спутанных волосах.
Айнур перестал бороться с собакой.
– Как ты залезаешь? – спросил, решив не заострять внимание на падении.
– Вот так, – снова, разведя руки в стороны, замахала кистями Софийка, – взлетела.
– Научи, – подыграл Айнур, помахав руками.
– Научу, если поклянёшься выполнять всё по пунктам.
– Клянусь выполнять всё по пунктам! – приложив ладонь к сердцу, пообещал Айнур.
– Запоминай. Пункт первый: идёшь к сараю.
– Зачем? Буду учиться у кур летать?
Софийка засмеялась.
– Хах, не могу! Летающие куры… мутанты, что ли? И что, у дяди Вани курятника нет, куры в сарае живут?
– Да ладно гнать на деда!.. держись – снова рухнешь!
– Ха-ха!..
– Пфф, ну не продвинутый я в деревенских делах! И что?
– Слушай дальше, – резко оборвала смех Софийка. – пункт второй: где-нибудь в сарае или возле него должна быть приставная лестница. Отыщи. Пункт третий: притащи…
– Глянь, что она творит! – послышался из глубины соседского двора разъярённый голос бабы Лиды. – там отец лестницу ищет, а она тут индюшкой на заборе восседает!
Софийку будто смахнули. Исчезла в один миг. Айнур услышал скрип.
– Я всё понял. Ты поднялась по лестнице.
– Наконец-то!.. – послышалось с обратной стороны. – Ты в каком классе учишься?
– В седьмой перешёл.
– Для семиклассника туговато соображаешь.
– Снова наезжаешь! – начал раздражаться Айнур.
– Ой-ой, ничего сказать нельзя, сразу обиделся!
– Ты чо такая дерзкая, а? – пропел Айнур, усилием воли подавив обиду. – Сама-то в какой класс перешла?
– Как и ты.
– В школу ходишь в другую деревню?
– Нет, на луну летаю.
– Нормально разговаривать умеешь?
– Каля хруля шуна вуна шымардук.
– Наконец-то! Как нормальные лунатики заговорила. Теперь всё понятно…
Софийка захихикала и тут же проворчала, услышав сердитый голос Лидушки:
– Начинается!
– Софа! Окаянная! Поспешай, отец ждёт!
– Бегу! – крикнула она в сторону бабушки и торопливо «в забор»: – Я вечером Грина на речку поведу. Пойдёшь со мной?
– Спрошу у своих, если не припашут что-нибудь делать.
– Скажи номер телефона.
– Бесполезняк: я мобилу в городе оставил.
– Где встретимся, чтобы уточнить?
– Возле дыры в заборе.
– Дыра в заборе?
– Не знаешь?
– Найду: это не только ваш, но и наш забор.
– Крутая!..
– Ой! – послышался голос Софийки уже в отдалении. – это чей глаз? Тимошка!
Айнур подбежал к щенку.
– Хватит тебе, дай-ка мне! – Он ещё раз попробовал отодвинуть Тимку, но тот снова не поддался. – вот упрямый водолазище!
– Софа! Метлой шугануть тебя, что ли? Неси!..
– Я уже иду!
Айнур услышал шуршание, пыхтение – представил, как тонюсенькая Софийка тащит волоком лестницу.
«Зачётная чика!» Подумал и поморщился: образ соседской девчонки никак не вязался с этими словами. Попробовал подобрать другие определения, но в голову полезли дикости: Софийка – амазонка, воин, крылатая дива со светящимся мечом, как в интернет-играх, – трэш!.. «простая девчонка и, кажется, вредная».
Глава 8
Распалившийся жаром день к вечеру поостыл и осы́пался мелким бисером. Окроплённый дождём липовый цвет поплыл пьянящим дурманом по улицам Верхоречья. С дворов потянуло дымком – люди затапливали бани. В деревне традиционно суету ушедшего в закат летнего дня обдавали банным паром, омывали водой, чтобы встать наутро обновлёнными, полными сил, – каждый следующий день не обещал быть лёгким и праздным.
Лидушка в предбаннике через шланг наполняла бочки. Правнук топтался рядом, подставляя ладошки под студёную струю, приближал растопыренные пальчики к отверстию шланга, стараясь создать фонтанчики.