Гидеон устремил взгляд на север. Отсюда Дом Солнца, крепость Легиона, был виден, как на ладони, и воин проклинал себя за то, что не успел повидать Аурелию до начала этой атаки.
Но, как оказалось, торопиться ему было незачем.
Из-за стены Дома Солнца поднялся, величаво воспарил в небеса прекрасный в своей безупречной симметрии силуэт «Паргелиона II» – Тревожного Гарнизона, Воздушной Цитадели, Летучей Крепости. Как он был славен на вид! Казалось, даже Вековечные замерли, ненадолго залюбовавшись этаким зрелищем, а с распростертых в стороны каменных крыльев «Паргелиона II» поднялись в воздух Боросы. Встав на крыло, Боевые Ангелы и Небесные Рыцари верхом на грифонах устремились вниз, навстречу врагу.
Гидеон оглядел небеса в поисках Аурелии: внезапно ему отчаянно захотелось снова увидеть ее.
И, конечно, его ожидания оправдались. Вот она – белоперые крылья добрых десяти футов в размахе, в одной руке меч, в другой копье – возглавляет атаку, выкрикивает команды, разит Вековечных собственноручно…
Враг был почти смят. Почти. Гидеон живо повел своих подопечных – шестерых людей и двух гоблинов – к ближайшему зданию, к ближайшим дверям. Его примеру последовал Аджани со своими. Тем временем Вивьен поддержала атаку Боросов снизу, осыпая Вековечных нескончаемым градом стрел. Казалось, сотворенный ею призрачный зверинец заполонил небеса от края до края. Над головой бушевала, гремела битва – битва, в которую всем сердцем рвался и Гидеон.
«Будь осторожен в желаниях…»
Затворив двери кафе, в стенах которого на время смогут укрыться восемь спасенных им мирных горожан, Гидеон поднял взгляд и увидел одного из легионеров Боросов, мчавшегося верхом на пегасе навстречу тройке Вековечных авенов. Двоих легионер сразил мечом, но третий, взмахнув крылом, выбил всадника из седла. Легионер полетел вниз. Пегас спикировал за ним, надеясь подхватить хозяина, но поздно – голова легионера с лету врезалась в камень мостовой. Ушей Гидеона достиг сухой треск кости и хруст ломающихся позвонков. Как же ему надоел этот звук…
«Мне же хотелось вовсе не этого!» – подумал он и почти в это поверил, но на самом деле упускать выпавшего шанса вовсе не собирался.
Не тратя зря времени, Гидеон ринулся к мертвому телу и подоспел к нему одновременно с пегасом, оставшимся без седока. Поймав крылатого коня за узду, он вскочил в седло и слегка пришпорил пегаса, направляя его назад, в воздух. Следовало опасаться, что пегас – из верности павшему всаднику, а то и из отвращения к незнакомой руке – заартачится, но нет, противиться новому командиру крылатый скакун даже не подумал и послушно понес Гидеона в небо, к третьему Вековечному авену. Удар – и Черный Меч начисто отсек лазотеповое крыло. Неупокоенная тварь штопором устремилась к земле и рухнула на мостовую в какой-то паре футов от мертвого легионера, ломая о камень тонкие кости.
Разделавшись с врагом, Гидеон развернул пегаса и присоединился к воздушному бою в полной мере. Крылатые Вековечные, как и копьеносцы, падали под его натиском один за другим.
– Ну, наконец-то и ты здесь, – окликнули его.
То была Аурелия. Лицо ее озаряла бешеная, воинственная улыбка – та самая, какой она улыбалась только в бою. Для случаев более мирных у нее имелась в запасе другая, но Гидеон рад был видеть любую из них.
– Просто на диво поздно! – крикнул Гидеон, скаля зубы в ответной улыбке.
Он понимал: для улыбок и остроумия сейчас не время, но удержаться не мог никак. Помнится, Лилиана как-то сказала: «Нет, Бифштекс, легкомысленный Гидеон не нравится никому…»
«Ну что ж, этой-то угождать уже незачем».
Спикировав вниз, Аурелия поравнялась с ним.
– Нравится конь? – спросила она, кивнув на пегаса.
– Да, конь замечательный.
– Еще бы. Сама объезжала.
– А имя у него есть?
Аурелия вновь улыбнулась и резко свернула в сторону, прокричав напоследок:
– Есть! «Гидеонов Обет»!
– Вперед, Обет, вперед, – улыбнувшись шире прежнего, прошептал Гидеон.
Прибавив ходу, пегас устремился к вражьему воинству. Ряды противника редели на глазах.
«Возможно, еще отобьемся…»
Картина двадцать вторая. Чандра Налаар
Преследуя сноп (а то и десяток снопов) Вековечных, Чандра и Джайя с Лавинией углубились в пределы территорий Конклава Селезнии. Пиромантки при всякой возможности уничтожали пару-другую врагов ударами с тыла – в надежде, что фаланга развернется и даст им бой. Но Орда Ужаса шла вперед, не обращая внимания на потери. Вековечных было много, двигались они быстро, и, чтобы не потерять их из виду, трем мироходцам приходилось бежать со всех ног.
Тут Чандре в который уж раз подумалось, что Равника – город тесных улиц и закоулков, высоких, массивных зданий и густых теней – на каждом шагу поворачивается к прохожему иным лицом, непохожим на остальные. Территории, принадлежавшие Конклаву Селезнии, оказались просторными, светлыми, полными зелени и садов, окружавших белокаменные, открытые всем ветрам дома, причем их стены нередко служили разве что оболочкой, оградой других садов. Земли Селезнии являли собой целый лес величавых соборов без крыш… а может, одно огромное святилище лесов под открытым небом.
Величайшим из этих соборов было священное мировое древо Виту-Гази, возвышавшееся над всеми владениями Конклава. Десять тысячелетий оно – все его арки, террасы, покои – служило Конклаву Селезнии резиденцией. Нет, «дщерью природы» Чандра не была никогда – скорее, наоборот, не имела с подобными особами ничего общего, – однако при виде исполинского дерева у нее захватило дух. А от одной мысли о Вековечных, кишащих в складках его коры, в ветвях, среди корней – в буквальном смысле слова сделалось дурно.
По счастью, гильдейцы Селезнии не оставили Виту-Гази без защиты. Путь Орде Ужаса преградил строй Ледевских Стражниц – человеческих женщин и эльфиек в сверкающих латах, верхом на волках величиною с медведя. Волки рванулись вперед, шеренги с чудовищным лязгом столкнулись грудь в грудь, но Чандра-то видела, что Стражницы чересчур полагаются на своих лучников. Да, лучники били метко, их стрелы исправно пронзали лазотеповую броню… но Вековечным ничуть не мешали. Многие из неупокоенных продолжали идти вперед хоть с пятью, хоть с десятком, хоть с двумя десятками стрел в груди и плечах. Даже такой урон их натиска не останавливал.
Настигнув орду, Чандра с Джайей принялись испепелять Вековечных с тыла, а те, как и прежде, несли потери, но не обращали на них никакого внимания. Враг упорно стремился вперед, теснил строй Ледевских Стражниц к мировому древу.
Лавиния тоже бросилась в бой, но громкий, звучный голос заставил ее замереть на месте:
– Назад, Лавиния из Сената Азориусов! Тебя здесь видеть не рады!
Оглянувшись на голос, все трое увидели могучего, закованного в латы кентавра – Копьеносца Конклава. Копыта его топтали одного из Вековечных, но взгляд был устремлен на Лавинию.
– Забирай своих «подруг» и ступай прочь! Азориусские Задержатели нам здесь ни к чему! – рявкнул он, не сводя с Лавинии глаз.
– Боруво! Дурень безмозглый, мы здесь только затем, чтоб помочь!
– По-моему, это «дурень безмозглый» – не лучший способ его в чем-либо убедить, – прошипела Джайя, но Лавиния и ухом не повела.
– А кроме того, Копьеносец, я больше не задержатель и даже вовсе не член Сената! – продолжала она.
– И ты ждешь, чтоб я в это поверил? Кто ж из нас тогда дурень?
– По-прежнему ты!
– Члены Конклава не доверяют Азориусам – особенно вашему новому главе, Баану!
– Баану не доверяю и я!
Тут над полем боя, выхватывая Стражниц из седел и с силой швыряя о камень и дерево, пронесся эскадрон Вековечных верхом на дрейках. Прорвав строй оборонявшихся, Орда Ужаса хлынула в открывшуюся брешь. Возглавлявшую их Вековечную Чандра встречала на Амонхете – прежде та была женщиной, человеческой женщиной по имени Макаре, всем сердцем любившей человека по имени Генуб. Чандра невольно задумалась: что сталось с Генубом? Жив он, или мертв? Интересно, покончил бы он с чудовищем, которым стала возлюбленная, если бы мог?
– Что скажешь, Копьеносец? С враждой покончено? – крикнула Боруво Лавиния. – Или ты предпочтешь любоваться падением Виту-Гази?
В ответ Боруво буркнул нечто невнятное. Тем временем снопы, ведомые Макаре, принялись рубить и кромсать священное древо, а дрейки – плеваться огнем в густую листву и толстые ветви.
– Довольно! – прорычала разгоряченная Чандра. – Посторонись, кентавр!
С этими словами она выпустила во врага бурный поток огня, хлестнувший по задним рядам фаланги Вековечных и быстро устремившийся вперед, к тем Вековечным, что атаковали Виту-Гази.
Джайя схватила ее за плечо и оттащила назад.
– Мы не спасем древа, если подожжем его! – напомнила она.
Чандра совсем уж собралась возразить. Поджигать мировое древо она вовсе не собиралась.
«Хорошо, пару ветвей, может, и опалила бы, но ведь дрейки больше спалят…»
Однако что-то заставило ее промолчать. Что именно, Чандра сказать не могла, но что-то… что-то очень знакомое. Инстинктивно подняв взгляд, она огляделась по сторонам. На балконе здания, отделенного от Виту-Гази зеленым лугом, виднелась крохотная фигурка – невысокая женщина, окруженная вихрем зеленой магической силы… нет, испустившая зеленый вихрь!
Сомнений быть не могло: это Нисса Ревейн. Магия Ниссы, со стороны выглядевшая, точно зеленый смерч, кружа в воздухе, устремилась не к Вековечным, но в сторону Виту-Гази. Казалось, мировое древо впитало, поглотило смерч… и тут же дрогнуло, пришло в движение, высвобождая из земли корни, стряхивая рубящих их Вековечных наземь. Теперь, рядом с поднявшимся, выпрямившимся древом Орда Ужаса казалась скопищем блох. Ветви дерева превратились в руки, стволы и корни стали тяжелыми, мощными ногами, и Виту-Гази сделало первый шаг. Священное древо обернулось живым, ходячим, сминающим все на своем пути элементалем более ста футов в высоту. Здания и галереи, опоясывавшие его со всех сторон, сверху донизу, казались (да и служили) исполинскому стражу чем-то вроде доспехов, и, вступив в схватку, страж этот быстро начал одерживать верх.