«Не знаю, как тебе это удалось, – мысленно сказал Джейс, – но успеху дьявольски рад».
И тут на галерею с топотом выбежал низкорослый гоблин, один из Иззетов.
– Господа, – заорал он, перегнувшись через перила, – один из Вековечных Богов идет сюда, а за собой ведет целое войско этой жуткой нежити! До их прибытия у вас примерно одиннадцать с половиной минут!
Гидеон усмехнулся.
«Одиннадцать с половиной минут… как тут не восхититься иззетской точностью?»
– Шесть целей! – воскликнул Джейс. – Шесть задач! Нужны добровольцы, да поскорее!
Картина тридцать третья. Кайя
Искать обходные пути для привлечения на свою сторону Сената Азориусов и его главы, вражеского пособника Довина Баана, предоставили другим добровольцам. Кайе, главе Синдиката Орзовов, поручили вовлечь в задуманную Ралом Зареком операцию «Акт отчаяния» еще четыре упорствующих гильдии – Рой Голгари, Культ Ракдоса, Кланы Груулов и Конклав Селезнии. Мысль заключалась в том, что она, для Равники лицо, можно сказать, постороннее, вызовет у артачащихся меньше неприятных воспоминаний – а заодно и меньше подозрений, – чем сам Зарек, однако, будучи главой гильдии, внушит им почтение, достаточное, чтоб удостоиться необходимых аудиенций.
Первым делом Кайя отправилась к членам Конклава, надеясь, что с ними дело обойдется проще, чем с остальными. Сопровождали ее трое – Тейо с Крысой (как-то незаметно, исподволь сделавшиеся ее постоянной свитой), да почти безмолвная эльфийка Нисса Ревейн. Последняя, согласно надеждам Джейса, должна была прекрасно поладить с Эммарой Тандрис, предводительницей эльфов и фактической главой Селезнии.
К несчастью, добраться до Тандрис оказалось затруднительно. Прежде всего, им пришлось спасаться от Орды Ужаса, возглавляемой Вековечным Богом Ронасом. Не опоздай захватчики с набегом на битком набитый мироходцами зал Сената Азориусов на считаные минуты, со всеми хоть сколько-нибудь значительными противниками Боласа было бы покончено одним махом.
По счастью, Крыса сумела увести их прочь улочками, проулками да проходными дворами, которых незваные гости с Амонхета знать никак не могли.
Быстрота их продвижения впечатлила Ревейн настолько, что та даже произнесла вслух несколько слов.
– Ты хорошо знаешь город, – сказала она Крысе в своей обычной рассеянной, отстраненной манере, даже не взглянув на девчонку.
На единственный сноп Вековечных, рыщущих в поисках жертв, они наткнулись только у самых границ территории, контролируемой Конклавом, однако его уже было не обойти. Тейо соорудил щит, Ревейн, укрываясь за ним, обратилась с просьбой к старой березе, и дерево услужливо отрастило множество ветвей, вонзившихся во все до единого лазотеповые черепа, до самого мозга, а после с тем же проворством втянувшихся назад, в ствол. Произошло все так быстро, что через две-три секунды враги – теперь уже окончательно мертвые – дружно попадали наземь.
Конклав Селезнии они обнаружили в глухом, непроходимом кольце обороны. Гостей здесь видеть не желали. Путь всем четверым преградила длинная шеренга Ледевских Стражниц и Лучников-Сагиттариев. Пропускать пришельцев, пусть даже явившихся с дипломатической миссией, не собирался никто. Нисса Ревейн и вовсе стала врагом Селезнии номер один – ведь это она разбудила Виту-Гази, что повлекло за собой уход, поражение и едва ли не окончательную гибель изувеченного древа-элементаля. Победы, одержанные Виту-Гази до столкновения с Вековечными Богами – не говоря уж о ликовании членов Конклава по их поводу, – были давно и прочно позабыты.
Кайя уже решила, что ей, дабы добиться аудиенции с Эммарой, придется проникнуть внутрь в призрачном облике, но тут Тейо воскликнул:
– А где Аретия?
– Кто? – переспросила Нисса.
Раздраженно закатив глаза, Кайя приготовилась объяснить эльфийке, что Аретия – это Крыса, но вдруг услышала голос самой Крысы:
– Эй, я тут!
Обернувшись, Тейо с Кайей увидели Крысу, приближавшуюся к ним из-за шеренги Ледевских Стражниц, да не как-нибудь – верхом на кентавре! При виде этой картины Кайя застыла столбом. Кентавров родного мира она знала прекрасно: если им хоть покажется, будто ты хочешь на них прокатиться, считай, ты уже покойник.
«Ну, что ж… может, кентавры Равники более покладисты».
Ледевские Стражницы с поклоном расступились, освобождая кентавру путь.
– Госпожа Кайя, Тейо Верада… и госпожа Ревейн, – заговорила Крыса, – позвольте представить: это мой крестный отец, Копьеносец Боруво.
Кентавр поочередно кивнул Кайе с Тейо, но от поклона эльфийке подчеркнуто воздержался. Нисса Ревейн наблюдала за всей процедурой молча. Казалось, ей крайне не по себе.
– Боруво, – в обычной своей манере, со скоростью миля в минуту, продолжала Крыса, – когда-то тоже был одним из Груулов, но после перешел в конклав Селезнии. С моими родителями он в большой дружбе, вот они и выбрали его мне в крестные. Ну, то есть, выбор-то был очевиден. Единственный разумный, практичный выбор, если подумать. По-моему, отец меня всегда к Боруво чуточку ревновал. Но нет, из Кланов Боруво ушел не поэтому. У него, понимаете ли, призвание. И у меня такое же призвание есть – то есть, он так полагает, и в самом деле хочет, чтоб я тоже ушла от Груулов в Селезнию. Ну да, мне и самой иногда думается, будто это для меня самый правильный путь. Но что-то я нерешительной какой-то становлюсь, когда дело доходит до…
Кентавр звучно прочистил горло.
– Крестница, – окликнул он Крысу.
– Опять многовато болтаю, да?
– Ну, это вполне понятно. Но, по-моему, нам делами заняться пора. – С этими словами Боруво перевел взгляд на Кайю и Тейо. – Всякий, кому хватает вкуса, чтоб разглядеть нашу Аретию, заслуживает нашего полного уважения.
– Да кто такая эта Аретия? – снова шепнула Ревейн, склонившись к уху Кайи.
И снова Кайя совсем было собралась ответить, что Аретией зовут Крысу, но Крыса, довольно осклабившись, качнула из стороны в сторону головой. Тогда Кайя пригляделась к Ниссе попристальнее. Взгляд эльфийки был устремлен прямо в сторону Крысы, но не на нее… а словно бы сквозь нее, как будто Крысы вовсе не существовало. И вдруг Кайе сделалось очевидно: да ведь Крыса для Ниссы невидима! Тут ей сразу же вспомнились все прочие странности – и как реагировал (точнее, не реагировал) на Крысу Рал, и как все дружно соединили имена Тейо и Крысы в одно, когда Тейо представил обоих… Стало быть, Крыса невидима, неразличима для всех, кроме Тейо, Боруво и Кайи? Возможно, даже для родного отца?
– Нет, это не то чтоб невидимость, – поправила ее Крыса. – Потом объясню.
«Невидимка… и, вдобавок, чуточку ясновидящая? Телепатка?»
Прочла ли девчонка мысли Кайи, или просто догадалась обо всем по выражению лица? Прикосновения к сознанию – такого же, как в тот раз, когда с ней связался Белерен – Кайя не ощущала. С другой стороны, Белерен, можно сказать, кричал во весь голос, отдавал приказания нескольким дюжинам мироходцев одновременно – возможно, при желании он тоже способен орудовать столь же незаметно. Вдобавок, он тоже творит иллюзии, становясь невидимым для невооруженного глаза… вернее, для невооруженного мозга…
«Может, и Крыса делает то же самое?»
– Отошлите эльфийку прочь, – велел Боруво, чем немедля привлек все внимание Кайи к себе. На Ревейн он взирал едва ли не с отвращением. – Отошлите ее прочь, а остальных я провожу к Эммаре Тандрис для разговора.
Кайя приготовилась возразить: в конце концов, Нисса Ревейн должна была стать их секретным оружием, помочь в завоевании расположения Тандрис.
Однако Ревейн уже повернула назад, причем с заметным облегчением.
– Я все равно никогда не отличалась красноречием, – пояснила она. – Вы двое идите с кентавром. А я пойду к Гидеону.
Картина тридцать четвертая. Гидеон Джура
Гидеон летел в бой верхом на Обете, бок о бок с Аурелией и ее Небесными Рыцарями, а Анграт вел за собой наземное, пешее войско из трех-четырех десятков мироходцев и трижды по стольку же воинов Боросов, Симиков и Иззетов.
По-видимому, знавшая минотавра с давних пор, Уатли предупредила: Анграт своекорыстен и опрометчив.
– Э-э, ты за меня не волнуйся, – не без затаенной горечи пропыхтел он в ответ. – Я хочу одного: одолеть этого клятого дракона да назад, к дочкам, вернуться поскорей. Если уж честно, сам не знаю, кой дьявол вообще дернул меня их оставить! Всякий раз себе думаю: сделаю-ка перерыв в странствиях – ненадолго, на пару деньков, и вдруг, поди ж ты, снова заносит меня в какой-то клятый мир с этим клятым Бессмертным Солнцем, и застреваю я там на несколько клятых лет кряду. Нет уж, будь я проклят, если опять позволю этому дракону разлучить меня с семьей еще на невесть сколько лет. Так что приставьте меня к делу. Приставьте, не пожалеете.
Что ж, Гидеону его слова показались вполне искренними, и даже Уатли вроде бы убедили. К тому же, очень и очень опасным для Вековечных врагом она признала Анграта без колебаний.
– Уж это точно, – подтвердил минотавр. – Бьюсь об заклад на что хочешь: вот этой цепью я пятерых с одного удара прикончу.
И все же теперь, взглянув вниз, Гидеон обнаружил Уатли идущей рядом с Ангратом – возможно, отчасти затем, чтобы держать минотавра под присмотром.
Шли они наперерез Вековечному Богу Ронасу. Змееглавый Бог двигался к резиденции Сената Азориусов. Следом, в его длинной-длинной тени, шагали многочисленные фаланги Вековечных воинов, а Вековечные авены, дрейки и ангелы кружили над его головой, точно мухи.
Кружили… до тех самых пор, пока впереди не показались Небесные Рыцари. Завидев врага, крылатая нежить отделилась от предводителя и устремилась в атаку.
По счастью, в воздушных баталиях Аурелия чувствовала себя – что капитан за штурвалом родного судна. К тому же Гидеон, единственный мироходец в небе, был защищен аурой неуязвимости, а значит, в иной защите не нуждался. Конечно, в открытой воздушной схватке Вековечные оказались грозным врагом, но против Боросов устоять не могли.