«Деревья, растущие прямо в доме!»
Да, именно так… если только здание, куда отвел их кентавр, можно было назвать домом. Каждая из его комнат, каждый из залов были открыты всем ветрам, не говоря уж о солнце. Во время алмазной бури такое убежище бесполезно и даже опасно. В случае нападения Вековечных, кстати сказать, тоже, однако пока ни одному из них в эти залы проникнуть не удалось.
А уж запахи – густые, изысканные ароматы всей этой зелени, всех этих цветов, весь этот… дух Селезнии, витавший средь мраморных стен, просто-таки кружил голову!
Крыса по-прежнему ехала верхом на Боруво, а тот вел Тейо с Кайей за собой, на аудиенцию с Эммарой Тандрис, исполняющей обязанности главы Конклава Селезнии. Вдоль коридоров, едва не сверкающих мрамором, тянулись шеренги солдат и лучников в броне, сплошь расписанной у кого – листьями, у кого – стеблями трав. Многие из них были эльфами. При виде Боруво каждый приветствовал его легким наклоном головы. Тейо с Кайей провожали пристальными взглядами с едва уловимым намеком на угрозу, а вот Крысы словно бы никто не замечал. Следуя за кентавром, они миновали высокую арку, охраняемую парой исполинских созданий с огромными топорами в руках. Из пасти каждого торчали острые бивни длиннее кабаньих; плоские, точно у кабана, пятачки выступали далеко вперед. Разумеется, подобных существ Тейо тоже никогда в жизни не видывал. Эти тоже кивнули Боруво, смерили грозными взглядами Тейо с Кайей, а Крысы будто бы не заметили.
Тут Тейо мало-помалу начал соображать, в чем дело, а Кайя, заметив выражение его лица, склонилась к нему поближе и зашептала:
– Крысу способны видеть только кентавр, ты и я. Для всех остальных она почему-то невидима. Даже для собственного отца.
«Нелепость какая-то… однако все объясняет – лучше некуда».
Должно быть, Тейо слишком уж откровенно вытаращился на Крысу: та, сверкнув белозубой улыбкой, ловко соскользнула с кентавровой спины, втиснулась между двух новых друзей и принялась объяснять, что да как:
– Я не невидимая, – сказала она. – Я незначительна. Как крыса. Как мелкий такой крысеныш. Видишь его – и отводишь взгляд. И делаешь вид, будто его не заметил. И стараешься забыть про него до тех пор, пока вправду не забываешь. Разум его присутствия не признает.
– Ты вовсе не незначительна, – запротестовала Кайя.
– А ты, госпожа Кайя, очень ко мне добра… однако против истины не попрешь.
– Это же магия, – догадался Тейо.
– Наверное, – пожав плечами, откликнулась Крыса. Она по-прежнему улыбалась, но Тейо показалось, что ее улыбка как-то поблекла, сделалась горькой. – Магия, с которой я на свет родилась. Мало кому удается меня разглядеть, не зная, что я здесь, да не постаравшись сосредоточиться. У отца хорошо получается, но для этого он должен знать, что я рядом. До этого дня меня постоянно и безо всяких усилий могли видеть только трое – мать, Боруво и Гекара.
– Вот отчего ты так расстроилась, когда я сказала, что Гекара мертва, – понимающе кивнула Кайя.
Крыса решительно замотала головой:
– Нет. Ну, может быть, и поэтому тоже. Но главное – потому, что Гекара была жутко отпадной и просто чудесной. Хотя… да, потерять одну из тех, кто меня замечал, тоже, конечно, жаль. Однако я ведь нашла вас двоих!
Тейо с Кайей, точно сговорившись, ободряюще стиснули ее ладони.
В этот самый момент все они свернули за угол и нос к носу столкнулись с особой, которая не могла оказаться никем иным, кроме Эммары Тандрис – с высокой, остроухой, светлоглазой эльфийкой. Волосы ее были желты, как кукурузные волоконца… а может, просто как солнечный свет. Поверх длинного белого платья она носила длинную белую мантию – или плащ, или ризу, – наброшенную на плечи. С первого взгляда Тейо показалось, будто стоит она перед деревом. Но нет, это было не дерево – женщина. Или три женщины. Или все же одна женщина, только с тремя туловищами и тремя головами. Или не просто женщина с тремя туловищами и тремя головами, но в то же время и дерево: волосы на трех головах оказались совсем не волосами, а осенней листвой.
Средняя из голов (или женщин), похоже, спала. Две остальные отвернулись одна от другой. Та, что слева, плакала горючими слезами. Та, что справа, в гневе скрестила руки на груди. Тут Тейо окончательно бросил все попытки постичь этот чужой, причудливый мир. Девчонки, которых не может увидеть родной отец… Женщины, слившиеся с деревьями и друг с дружкой, однако ж не ладящие между собой… Нет, понять все это и уложить в голове не стоило даже пробовать. Оставалось одно: постараться хоть на что-нибудь пригодиться.
Боруво с низким поклоном (кланяющийся кентавр… да, на это тоже стоило подивиться!) заговорил:
– Миледи Тандрис, глава гильдии Кайя из Синдиката Орзовов тебе известна. С нею ее доверенное лицо, Тейо Верада, и моя крестная дочь, Аретия Шокта, по-прежнему Безвратная.
Услышав, как кентавр назвал его «доверенным лицом», Тейо едва не расплылся в улыбке. Интересно, как принял бы этот его новый титул аббат Баррес?
Эммара Тандрис, сощурившись, огляделась по сторонам.
– Так и Аретия здесь? – сказала она.
Крыса помахала ей рукой. Грустная улыбка на ее лице сменилась прежней – широкой, ослепительной.
– Здесь, миледи, здесь!
– Еще раз, пожалуйста, – попросила Тандрис, моргнув раз-другой.
– Я здесь, прямо между Тейо и госпожой Кайей.
– Между двумя остальными, миледи, – пришел на помощь Боруво.
– О, да, – сказала Эммара, внезапно засияв от удовольствия.
Тейо с усилием сглотнул.
«А видел ли я когда-нибудь этакую улыбку?»
– Ох, дитя мое, – продолжала эльфийка, – если бы это было не столь затруднительно… ведь я так рада видеть твое лицо и слышать твой голос!
– Это только потому, что всякий раз – как первый. Уж поверь мне, миледи: если б ты видела меня каждый день, и то и другое порядком бы тебе надоело.
– Искренне в сем сомневаюсь.
Крыса все с той же улыбкой пожала плечами:
– Я бы, миледи, за пять минут разговора это доказала, только пришли-то мы не за тем.
Тандрис тяжко вздохнула, разом посерьезнела и перевела взгляд на Кайю.
– Зачем вы пришли, мне известно.
– Эммара, прошу тебя, – заговорила Кайя. – Нам нужно объединить гильдии. Незадолго до гибели Нив передал Ралу план спасения Равники, но без взаимодействия всех десяти гильдий у нас ничего не выйдет.
– И даже при взаимодействии всех десяти гильдий вполне может не выйти, верно?
На это Кайя не ответила, однако ее молчание оказалось красноречивее всяких слов.
– Глава гильдии Кайя, нам обоим известно: Рал Зарек с Нив-Миззетом обожают планы, стратегии, схемы… И каждая их затея до сей поры неизменно оборачивалась серьезными бедствиями – для гильдий, для Равники, а особенно для Селезнии.
– Но на этот раз…
– Иззеты всегда дают своим проектам названия. Ничто для них не существует, пока не будет названо, определено, уложено в рамки… Вот отчего между нами так мало общего. Как Рал назвал этот план?
Едва не смутившись, Кайя заколебалась, но тут же расправила плечи, выпрямилась и звонко, ровно ответила:
– Операция «Акт отчаяния».
Нет, Эммара Тандрис не хмыкнула, но, определенно, улыбнулась и покачала головой – так качает головой мать при виде шалостей своего чада.
Но к этому Кайя была готова.
– Я понимаю, как это звучит, но отчаянное положение требует отчаянных мер. Для победы над Боласом гильдии и мироходцы должны объединиться.
– Что ж, не могу не согласиться.
– Прекрасно. Тогда…
Однако Тандрис вновь перебила ее. Странно все это выглядело: глава селезниан умела перебивать так, что это вовсе не казалось невежливым. Ее голос ненавязчиво, мягко вплетался в слова Кайи, прорастал сквозь них, точно трава, тянущаяся к солнцу из-под камней мостовой.
– Сожалею, – сказала Тандрис, – но даже намек на объединение поддержки среди Селезнии не найдет. С этим и до потери Виту-Гази дела обстояли неважно, а уж теперь…
Тандрис умолкла, оборвав фразу на полуслове.
Взглянув на Кайю – как она это воспримет? – Тейо обнаружил, что Крысы между ними больше нет. Тогда он поспешил оглядеться и увидел девчонку рядом с Боруво. Крыса что-то шептала на ухо кентавру, согнувшемуся ради этого едва ли не вдвое. Казалось, кентавр ради крестницы в лепешку готов расшибиться, и Тейо, подумав об этом, понял: он сам ради Крысы на что угодно готов.
Выслушав Крысу, Боруво откашлялся и заговорил:
– Миледи, но ведь Виту-Гази уничтожили твари Боласа.
– Да, именно, – поддержала его Кайя. – И Равника – вовсе не первый мир, где Болас чинит разорения. Два мироходца – Вивьен Рейд со Скаллы и Самут с Амонхета – принесли весть, что их миры разорены Боласом подчистую. Скалла погибла бесповоротно. На Амонхете горстка уцелевших борется… э-э… ради того, чтоб попросту уцелеть, в то время как чудища Боласа продолжают разорять их родину. К тому же, подозреваю, бедствия, постигшие мой родной мир – тоже дело рук Боласа. Не обольщайся, Эммара: дракон не успокоится, пока не обратит в кладбище всю Равнику… если не всю Мультивселенную.
Вдруг средняя из голов (или женщин) пробудилась от сна и тихонько заплакала, а может, застонала, или просто негромко запела – как Тейо ни прислушивался, а опознать ее тона не смог.
Двое других повернулись к ней.
Все остальные – тоже. Эммара Тандрис изумленно ахнула. Боруво почтительно склонился к самой земле.
Должно быть, замешательство Тейо отразилось и на его лице.
– Это – дриада Тростани, настоящая глава Конклава Селезния, глас… то есть, голоса ее парун… ну, понимаешь, основательницы, Мат’Селезнии, – негромко пояснила Крыса, вновь оказавшаяся рядом. – Та, что посередине – госпожа Сим, дриада Гармонии. Многие месяцы спала, ни на что не откликалась, а вот теперь пробудилась.
– Ага, – пролепетал Тейо. – Последнее-то я понял.
– Та, что слева – госпожа Оба, дриада Жизни. Справа – госпожа Сес, дриада Порядка. Без госпожи Сим они рассорились, разделились и никаких решений в гильдейских делах принять не могли. Ну, а миледи Тандрис старалась удержать гильдию от разброда, пока Тростани… э-э… так сказать, отсутствовала.