– Приветствую тебя, глава гильдии Зарек, – заговорила она. – Приветствую тебя, глава гильдии Кайя. Рой Голгари рад видеть вас в Свогтосе.
Ее голос звучал, точно шорох опавших листьев о камень могильной плиты.
С этой Былой Рал встречался не раз и не два.
«Но, провалиться мне на этом месте, имени никак не припомню!»
– Сторрев, – шепнул мысленный голосок у самой границы сознания.
«Спасибо, Крыса», – с вымученной улыбкой подумал Рал.
– Не стоит благодарности.
– Мы рады вашему гостеприимству, Сторрев, – церемонно ответил Рал вслух.
Казалось, тому, что Рал помнит ее по имени, Былая слегка удивилась и даже немного обрадовалась, и Рал снова – уже не столь неохотно – подумал: «Спасибо, Крыса».
А это что? Хихиканье?
– Положение крайне серьезное, – заговорила Кайя. – Мы пришли, чтоб встретиться с Мазиреком.
Мазирек, предводитель краулов, был правой рукой Враски и самым вероятным ее преемником на посту главы гильдии Голгари.
Сторрев со вздохом кивнула.
– Ступайте за мной, – сказала она.
Следуя за личом, они пересекли амфитеатр и вошли в Свогтос, подземный парадный зал гильдии. Некогда пышный, великолепный собор Синдиката Орзовов, он сотни лет назад провалился в карстовую воронку. После этого Орзовы собор забросили, и в его развалинах обосновались Голгари.
Сторрев ввела гостей в мрачное подземелье, известное всем как Зал Изваяний. Зал рассекала пополам вымощенная камнем и слегка приподнятая над землею дорожка, а вдоль нее, по обе стороны, тянулись ряды каменных статуй. Вот только на самом деле то были вовсе не статуи. То были жертвы. Жертвы Враски, подобно Исперии, обращенные ею в камень. Однако, в отличие от Исперии, на чьем лице напоследок отразилось лишь легкое удивление, каменные лица этих трофеев навечно застыли в гримасах ужаса, а руки – воздетыми кверху, к лицу, но слишком поздно, чтоб уберечь несчастных от смертоносной мистической силы во взгляде горгоны.
В дальнем конце дорожки, подле массивного каменного трона Враски, собралось несколько ее подданных. О многом могло сказать то, что на трон ни один из них не уселся. Впрочем, если уж откровенно, на этакий трон Рал бы тоже влезать не спешил. Трон целиком состоял из тел мертвых врагов царицы, переплетенных между собой в нужных позах, а после навек обращенных в камень, дабы великая Враска могла унижать их и в посмертии, попирая их трупы своею царственной задницей.
Когда все они подошли поближе, Рал обнаружил, что Мазирека среди собравшихся Голгари нет.
Сторрев слегка поклонилась стоявшим у трона и представила Рала, Кайю и Тейо (Крысы она, разумеется, не замечала) краулу, воину крунстражи по имени Аздомас, предводительнице девкаренов Изони, троллю Варольцу и эльфийской шаманке Севрайе.
– А где же Мазирек? – осведомился Рал.
Аздомас издал долгую череду сухих горловых щелчков, и лишь после этого заговорил. И щелканье, и голос его были исполнены мрачного гнева.
– Мазирек оказался еще одним пособником Боласа, разоблаченным царицей Враской перед отбытием.
– Разоблаченным… кем? Самой Враской?
– Да, – палой листвой прошелестела Сторрев. – Враска освободила Былых и отдала нашего мучителя Мазирека нам.
– И за измену Рою он расплатился сполна, – неумолимо подвел итог Аздомас.
Кайя оглядела их всех – Аздомаса, Сторрев, Изони, Севрайю – и, наконец, запрокинув голову, встретилась взглядом с исполинским плесенным троллем Варольцем. Казалось, она снимает с каждого мерку, прикидывает, как с кем из них расправиться, если потребуется.
Рал, со своей стороны – при до отказа заполненном Аккумуляторе за спиной – в этаких точных расчетах не нуждался, но был готов ко всему.
– Кто же, позвольте узнать, ваш… новый глава гильдии? – спросила Кайя. – Мы пришли обратиться именно к нему.
Собравшиеся обменялись угрожающими взглядами, и посему ответ оказался предельно ясен еще до того, как Сторрев раскрыла рот.
– На трон Враски претендует каждый из тех, кто стоит перед вами – не считая меня.
– Но Враска здесь и тоже претендует на собственный трон.
Оглянувшись, Рал как раз успел увидеть позади призрачный силуэт, на глазах превратившийся в знакомую фигуру.
Враска вернулась. Вернулась на Равнику.
Едва черты ее обрели четкость, Рал не забыл вскинуть руку, прикрывая ладонью глаза. Кайя последовала его примеру. Что же до Тейо… Рука Тейо взлетела кверху, точно сама по себе, поднятая его невидимой подругой. Рал щелкнул выключателем Аккумулятора. Кайя обнажила пару длинных кинжалов. Оба изготовились к схватке с горгоной-изменницей, как подобает.
Но Враска их будто бы не заметила.
– Не хочет ли кто оспорить мое право на этот трон? – спросила она.
Сторрев, Аздомас, Варольц и Севрайя немедля поклонились и дружным хором ответили:
– Нет, моя царица.
Изони всему этому явно не слишком обрадовалась, однако тоже поклонилась и пробормотала то же самое заверение – только на полсекунды позже остальных.
Тогда Рал отважился взглянуть на Враску. Глаза ее не испускали золотистого света, и это значило, что она еще не готова, пустив в ход свою магию, обратить кого-либо в камень. На душе сделалось несколько легче, однако Рал помнил: призвать на помощь сие волшебство горгона может очень и очень быстро. Вдобавок, в ее арсенале имелись и прочие трюки, и другое оружие. К примеру, висевшая у пояса абордажная сабля.
– Что за нелепый вид? – заговорил Рал, пытаясь скрыть за презрительным тоном немалую горечь охватившей его обиды. – Кого это ты хочешь изобразить? Пиратку?
По-прежнему не обращая на Рала никакого внимания, Враска прошла совсем рядом с ним и опустилась на собственный трон – на трон, сотворенный из предсмертного ужаса, навеки застывшего в камне.
– Твое возвращение на Равнику меня удивило, – ровно сказала Кайя. – Можно сказать, потрясло…
– А лучше сказать: привело в отвращение, – поправил ее Рал.
– Особенно при том, что вернулась я после отключения Маяка? – осведомилась Враска, словно намеренно стремясь посильней разъярить бывших друзей и союзников.
Рал был на взводе и к неизбежному бою вполне готов. В поднявшихся дыбом волосах затрещали искры статических разрядов.
– Так что ж послужило причиной?! – прорычал он. – Решила, что Болас уже побежден? Или, наоборот, уже одержал победу?
Картина сорок первая. Дак Фейден
Должно быть, на пару секунд Дак потерял сознание. А снова пришел в себя и открыл глаза в тот самый момент, как Об-Никсилис опустился на землю – боль и память о ней только-только пошли на убыль. Приземлившись, Никсилис немедля выпустил Дака, и Дак без сил рухнул на четвереньки, жадно хватая ртом воздух.
– Здоров же ты, клопик, вопить! Я этого не забуду.
Тут сзади к ним подбежала Самут, и Дак, не поднимаясь с земли, взглянул на нее. Дышит с трудом, глаза слезятся, однако на ногах держится… Смущенный, Дак собрался с силами, закряхтел, силясь подняться, и с помощью выступившего из портала Карна сей героический подвиг успешно завершил.
Встав на ноги, он огляделся вокруг. Самут еще в зале Сената предупреждала, что Амонхет дочиста разорен Боласом, и вовсе не шутки шутила. Дак ясно видел: когда-то эти земли были людным, великолепным городом. Теперь отовсюду так и веяло смертью. Куда ни взгляни – песок. Дома пусты. Некоторые полуразрушены, будто какие-то великаны, а может, боги, резвясь в этом мире, точно дети в песочнице, прошлись по затейливым песочным замкам огромными ножищами. Ну и, конечно же, Вековечные, мертвые амонхетские воины в лазотеповой броне, строем шагающие к порталу…
Вновь подхватив Дака, Об-Никсилис взмахнул крыльями и оттащил его в сторону, прочь с пути фаланг нежити. Самут с Карном последовали за ними, однако всех четверых по-прежнему отделял от надвигавшейся Орды Ужаса разве что бросок камня. Четыре Искры, вполне созревшие для жатвы… отчего на них не обращают внимания? Этого Дак откровенно не понимал.
«Нет, не то, чтоб я, знаете ли, против, но…»
Должно быть, Карну пришла в голову та же мысль.
– По эту сторону Моста Заклинание Старейшин не действует, – рассудил голем. – Здесь их приказы просты: вперед, в портал.
– Она ее восстановила, – с неожиданной радостью в голосе сказала Самут.
Дак повернулся к ней.
– Кто «она»? Что восстановила?
Самут с восторгом взирала на силовое поле, полупрозрачную стену из чистого эфира, отделявшую разоренный город от песчаной пустыни вдали.
– Хазорет, Уцелевшая Богиня Амонхета, восстановила Хекму – вот этот щит, ограждающий мой народ от ужасов пустыни. Когда я ушла на Равнику, она как раз трудилась над ним. И ей удалось!
– Так где же она теперь? Помощь богини нам, знаешь ли, не помешает.
– Осторожнее с желаниями, клопик. Боги рядом со смертными не всегда смотрят под ноги, а наступить на тебя – легче легкого.
Как ни старался Дак сделать вид, будто слова Об-Никсилиса ему нипочем, но его дрогнувшую губу Самут, пожалуй, заметила.
– Думаю, Хазорет по-прежнему с уцелевшими, в нашем лагере на дальнем краю Нактамуна – вот этого некогда славного города. Мы выманили Бога-Скарабея и Бога-Саранчу за его пределы, а после, кружным путем, вернулись назад. К тому времени Вековечные сосредоточились на своей миссии, а на нас внимания больше не обращали, если близко к ним не соваться. Вот мы и убрались подальше от них. Я вознесу Хазорет молитвы. На помощь она придет.
– Славно же она защищала вас до сих пор, – заметил Об-Никсилис, пренебрежительно махнув рукой.
Самут напружинилась, явно оскорбившись, но Карн придержал ее за плечо и сказал:
– Ждать некогда. Давайте-ка лучше за дело. Держимся прежнего плана.
Никсилис расправил крылья, взмыл ввысь и атаковал Вековечных с неба. Осыпав их огненным ливнем, он приземлился в расчищенный пламенем круг, схватил одного из Вековечных и разорвал на части. За первой победой последовала вторая, и третья, и всякий раз, спалив или разорвав огненными лапами очередного врага, демон свирепел пуще прежнего, прибавлял силы, рос на глазах.