Но, подняв взгляд, Джейс обнаружил, что Весс тоже осталась в живых. На его глазах духи Онакке разогнали, развеяли последних призрачных зверей, порожденных Звериным Луком. На его глазах Весс вновь потянула энергию из Вековечных, исцеляя собственные раны. На его глазах Болас оскалил клыки в скучливой улыбке и отвернулся, стараниями Джейса с союзниками нимало не потревоженный.
Однако теперь дракону стали известны их планы, а значит, второй возможности не представится. Оставалось одно: отступить. Их победили.
Их победили… и в глубине души Джейс Белерен был этому рад.
Картина сорок восьмая. Лилиана Весс
Как же ей больно…
Опаленная пламенем Джайи, почерневшая кожа клочьями отставала от жировых и мышечных тканей. Из правой лопатки торчала стрела. А эти треклятые звери жестоко истерзали левую руку и правую ногу, да вдобавок отгрызли порядочный кус шеи, лишь чудом не задев крупных вен и артерий.
Не в силах подняться с колен, хрипло и тяжко дыша, Лилиана подняла взгляд на Боласа, спасшего ее жизнь. Нет, он словно бы позабыл о ней. Лилиана не сомневалась, что исцелить прислужницу дракону вполне по силам, однако он полагал себя выше подобных мелочей… или просто не мог на них отвлекаться.
В ушах зазвучал бесцеремонный, назойливый шепот духов Онакке: «Не противься, Сосуд. Отдайся, откройся нам!»
Оставив их зов без ответа, Лилиана воззвала к мощи самой Кольчужной Завесы и с ее помощью поглотила враждебную темную силу двух ближайших к ней Вековечных. Оба буквально растаяли у ее ног. Лазотеповая броня зазвенела о камень Цитадели, но покрытые ею тела обмякли в нелепых позах, точно тряпичные куклы, и тут же окоченели. Воспользовавшись их энергией как исцеляющей силой, Лилиана залечила вначале шею (эта рана казалась ей самой опасной), а затем грудь, так как ожог казался раной самой болезненной, хотя, разумеется, едва облезшая кожа сменилась новой, боль в руке и ноге сделалась почти столь же сильной.
Пришлось подозвать к себе еще пару Вековечных и долго, мучительно долго ждать, пока оба не поднимутся на Цитадель, чтобы некромантка сумела до них дотянуться. Дождавшись, она опустошила и этих и, наконец, исцелила истерзанную руку и ногу.
Стрела в плече за всем этим едва не забылась. Выдернув из раны зазубренный наконечник, Лилиана пронзительно вскрикнула и рухнула на бок, в лужу собственной крови. Все тело охватила неудержимая дрожь. В глазах помутилось настолько, что нового Вековечного даже взглядом не отыскать – где уж там сосредоточиться на призыве! Однако кровь есть кровь. С великим трудом поднеся к губам руку, Лилиана слизнула с ладони несколько капель. Да, это было… унизительно. Но оказалось достаточным. Магия некромантки смешалась с густеющей кровью, и та, наперекор силе тяжести, заструилась вверх, по предплечью, к плечу. Вскоре на камне не осталось ни капли, а рана начала затягиваться. Позволив себе еще пару секунд полежать без движения, Лилиана медленно, осторожно, собравшись с силами, поднялась.
Не успев отдышаться, она принялась восстанавливать утраченное величие. Простенькое заклинаньице помогло избавить от грязи лицо. Еще одно починило и вычистило черное платье. Кольчужную Завесу, чтоб хоть на время избавиться от шепота духов, Лилиана сняла. Несмотря на страшное изнурение, она вновь стала самой собой, прежней Лилианой Весс.
Но боль не унималась.
Все тело казалось сплошной кровоточащей раной. Казалось, каждый нерв обнажен. Однако самую тяжкую, самую мучительную боль причиняли не ожоги, не раны – отголоски удара, нанесенного Джейсом Белереном.
«Он стремился убить меня. Не связаться со мной. Не остановить. Не убедить меня остановиться. Даже не лишить меня чувств. Он просто желал моей гибели».
Что, разумеется, было не столь уж и удивительным.
«Да, ждать от так называемых “друзей” милосердия и понимания не приходится. А если так, отчего же мне их щадить?»
С другой стороны, в глубине души она понимала: иначе Джейсу и прочим кровопролития не прекратить.
«Болас не оставил мне иного выбора, а я, в свою очередь, не оставила иного выбора им».
С третьей же стороны, если заглянуть в душу еще глубже, Лилиана не сомневалась, что смерти вполне заслуживает.
«А, в самом деле, как жить дальше, когда все это кончится? Да и кончится ли? Что, если мне суждено остаться пешкой, игрушкой Боласа навсегда? Не лучше ли было погибнуть в этом бою?»
Ну, а еще (и эти чувства были сокрыты в душе дальше, надежнее всех остальных) Лилиана скорбела, оплакивала утрату. Сегодня из ее жизни ушел тот, кто когда-то любил ее. Тот, кого, может быть – может быть – когда-то любила она…
Картина сорок девятая. Тейо Верада
Для Тейо в церемонии роли не нашлось. Так он и торчал в стороне, точно муха на стенке (вернее сказать, на руинах стены: ритуал устроили среди развалин представительства Воплощения Договора). Стоявшая рядом Крыса комментировала происходящее, будто состязания по «перекати-полю» – иными словами, все, что она ни говорила, было ему уже известно или само собой очевидно, однако интересу к предстоящему действу очень даже способствовало.
– Для операции «Акт отчаяния», последнего плана Огненного Разума, – говорила Крыса, – требуются представители всех десяти гильдий, токи магической силы, пролегающие под Равникой, обгорелые кости Нив-Миззета и вон та штука.
С этими словами она указала на отлитую из бронзы драконью голову – точнее сказать, голову Нив-Миззета, вынесенную вперед иззетским гоблином Варривортом.
– Она называется Сосудом Огненного Разума. Туда поместят его дух, призванный из… словом, оттуда, где сейчас обитает. Если, конечно, все вот это вот получится, как надо, а ведь запросто может и не получиться – название операции помнишь?
Варриворт бережно опустил сосуд на груду обгорелых костей Нив-Миззета.
– Понимаешь, план «А» состоял в том, чтобы предоставить господину Нив-Миззету достаточно силы для боя с Боласом. Из этого ничего не вышло, а что получилось – сам сейчас видишь. План «Б» – с Маяком – тоже осечку дал. А это, думаю, будет план «В». Если я где-то со счета не сбилась. Сейчас господин Зарек – вон там, видишь? – совещается с госпожой Ревейн. Господин Белерен говорит, она вроде как хорошо понимает в токах силы. Связана с ними особой магией. Вот господин Зарек и объясняет ей, чего нужно добиться.
Рал с Ниссой Ревейн говорили так тихо, что слов их ни Тейо, ни Крыса не слышали, но, едва Рал замолчал, девчонка умолкла тоже. Уяснив задачу, Нисса размышляла над нею целых шесть бесконечно долгих минут и за все это время ни разу не шевельнулась, напоминая, скорее, раскрашенную статую, чем живое существо. Между тем Варриворт отошел к Тейо и встал рядом. Не видя Крысы, он едва не наткнулся на нее, однако девчонка ловко увернулась и встала рядом с Тейо с другой стороны.
Наконец Нисса кивнула и заговорила:
– Да, это возможно. Токи силы разорваны Межмировым Мостом, но теперь Моста нет. Думаю, мне удастся срастить их, помочь Равнике стать прежней.
– Ну что ж, обнадеживающе, – с широкой улыбкой сказала Крыса. – Теперь остается только дождаться прихода представителей остальных гильдий.
Рал, Кайя и Враска уже были здесь, хотя каждый из них возглавлял свою гильдию меньше месяца. За ними пришла Лавиния. Поскольку Довин Баан бежал, обязанности главы гильдии временно перешли к ней, и эту должность она занимала около пятидесяти двух минут.
Нововоскресшая кровавая ведьма, посланница Культа Ракдоса Гекара, буквально прошлась через разрушенный зал колесом, звеня бубенцами на кончиках кожаных ремешков, во множестве украшавших ее наряд.
Васильковые глаза Крысы вспыхнули от восторга.
– Как же она крута!
Но, стоило Гекаре снова миновать ее, не заметив, глаза девчонки омрачились печалью.
«Однако, – уже не впервые подумалось Тейо, – стойкости Крысе не занимать».
Когда к остальным присоединился Борборигмос, предводитель Кланов Груулов, сопровождаемый родителями Крысы, Ганом и Ари Шокта, мать Крысы улыбнулась дочери и указала в ее сторону Гану Шокта с циклопом. Оба сощурились, устремив взгляды в пустоту рядом с Тейо, и тоже увидели девчонку. Глаза Аретии Шокта засияли, точно пара звезд.
– И моя мама тоже крута, – объявила она.
Следом явилась Эммара Тандрис, воительница из Конклава Селезнии, а с нею – Боруво, пару раз грозно рыкнувший в ответ на угрожающий рык бывших соклановцев, Груулов: похоже, те считали его переход из гильдии в гильдию изменой. Тейо подобрался, готовясь сотворить щит и помешать схватке, но строгий взгляд Крысы смирил и кентавра, и циклопа с ее родителями.
– Неужто мы мирно ужиться друг с другом не сможем? – сказала она.
Все четверо молча, и даже не слишком-то неохотно, кивнули.
За ними пришла Ваннифар, главный оратор Ассоциации Симиков, в сопровождении Ворела.
За ней – Аурелия, глава Легиона Боросов, еще не остывшая после схватки.
И только после того, как все они собрались, в развалинах зала объявился Лазав, глава Дома Димиров. Как выяснилось, он прибыл давным-давно и все это время стоял себе рядом с Тейо в обличье гоблина Варриворта.
– Проклятье, Лазав! – отрывисто и угрожающе бросил ему Рал. – Какого дьявола ты учинил над настоящим Варривортом?
– Твой преискуснейший главный химик спит непробудным сном, – с ленцой в голосе «успокоил» его оборотень. – К утру проспится, и все с ним будет в порядке – если, конечно, у нас все получится и к утру со всеми все будет в порядке.
Между тем Нисса обвела всех растерянным взглядом. Казалось, ей отчего-то не по себе, и Крыса пихнула Тейо локтем. Тот уставился на нее, не понимая, чего она хочет.
– Да помоги же эльфийке, – шепнула Крыса.
Тейо кивнул и сделал шаг вперед.
– Теперь бы всем собраться вокруг госпожи Ревейн, – сказал он.
Кайя подошла к Ниссе, и та молча указала, куда главе гильдии Орзовов следует встать. Все то же по очереди повторилось с Гекарой, Ралом, Лавинией, Лазавом, Аурелией, Борборигмосом, Ваннифар, Враской и Эммарой. Собравшиеся недовольно заворчали, недоверчиво косясь друг на друга, а между Лавинией