Они протиснулись к шеренге обезглавленных (по большей части) и искалеченных вечных. Рядом с ней стояла Самут, на лице которой отражалось примерно пять оттенков бешенства. — Так нельзя, — прорычала она. — Это мой народ. Я понимаю, что их нужно уничтожить. Но не таким образом. Проявите к ним хоть каплю уважения.
— За этим мы и пришли, — сказала Джайя, кивком указав на Чандру, которая только сейчас поняла, что за ужасную работу предстояло выполнить двум пироманткам.
Анграт и Борборигмос прервали своё занятие и даже отозвали своих последователей. Они наблюдали. Так или иначе, угрозе, исходившей от этих существ, следовало положить конец здесь и сейчас, но они достаточно уважали чувства Самут, — или, по крайней мере, её боевые навыки, — чтобы сделать это, не оскорбив память бывших жителей Амонхета.
И вот под пристальными взглядами минотавра, циклопа и дочери Амонхета пиромантки прошли сквозь то, что осталось от неподвижной Жуткой орды, методично обращая всех — вплоть до последнего фрагмента — в пепел.
Глава LXVIIТейо Верада
Единственное солнце этого мира опускалось за разнообразные и причудливые башни Равники — по крайней мере, те из них, что уцелели. На город опускались сумерки. Не искусственные сумерки Старшего заклятья, а самые что ни на есть настоящие. Сумерки. Вечер. За которым последует ночь. Тейо вспомнил, как Крыска нашла его на променаде перед самым рассветом. Мысль о том, что прошло меньше дня с тех пор, как он покинул Гобахан, потрясла его сильнее любой алмазной бури.
Клянусь Бурей, кажется, это было миллион лет назад.
Он был измучен. Выжат до капли. Каждая его вершина словно выгорела дотла. И казалось, до конца жизни его будет тошнить от вида любых геометрических фигур. Вдобавок он жутко проголодался. Он вспомнил, что в последний раз ел больше суток назад и совсем в другом мире. Кроме того, у него имелся ещё один позыв, который заставлял его гадать, пользуются ли в домах Равники сливковой системой.
Должно быть, Кайе показалось, что она смогла правильно прочесть его мысли — или хотя бы выражение лица. — Не переживай, — сказала она. — Всё кончено. Теперь ты можешь вернуться домой.
— Да, пожалуй, — ответил он. — Но не уверен, что дома для меня найдётся место. Я был довольно скверным послушником.
— Ну, зато мироходец из тебя вышел что надо, — она улыбнулась и ласково провела рукой по его гладкой щеке.
Он залился краской, а Кайя усмехнулась себе под нос и отвернулась, чтобы не смущать его ещё сильнее.
Тейо вздохнул и огляделся по сторонам.
Раль Зарек и его возлюбленный Томик Врона целовались, обнявшись. Это было отрадно видеть после всех трагедий, свидетелем которых Тейо стал за сегодня. Они прервались, — и Раль настороженно повернулся, — когда к ним приблизилась Враска. При виде её Раль нахмурился, но, заработав лёгкий тычок локтем от Томика, кажется, успокоился (по крайней мере, немного) и кивнул ей; она кивнула в ответ.
Подойдя к Враске, Джейс Белерен коснулся её плеча. Она повернулась к нему. Он выглядел постаревшим и слегка надломленным. Растрогавшись, она обвила его руками, заключив в объятья. В ответ он тоже обнял её. Долгое время они стояли неподвижно и ничего не говорили. Затем они поцеловались.
Раль едва заметно покачал головой и снова заглянул в глаза Томику.
Повсюду вокруг них люди ликовали. Тейо не был уверен, что эта победа заслуживает такого торжества — особенно пока те, кто не участвовал в празднестве, оттаскивали в сторону раненых и умирающих. И трупы. Как же много было трупов. — Все эти бедняги погибли, — скорбно пробормотал Тейо.
— Знаешь, парень, лично мне плевать на мёртвых, — это был перепачканный пеплом Анграт, только что вернувшийся от погребального костра вечных. Он грубовато, но дружелюбно хлопнул Тейо по плечу крепкой ладонью и продолжил: — Я могу — в редких случаях — выдавить из себя каплю жалости к умирающим. Но большую часть своего сострадания я приберегаю для скорбящих. Испытания мёртвых окончены, им больше не придётся страдать. Если я и стану лить слёзы, то о тех, кто остался здесь, о тех, кто несёт на себе чудовищный груз вины, утраты, отчаяния и всего того, что ложится на плечи выживших после потери любимых.
Тейо казалось, что отчасти он испытывает подобную вину — а утраты с отчаянием миновали его лишь потому, что он едва знал тех, кого встретил за сегодня. Он восхищался Гидеоном, но не знал его. Был и ещё один человек — кажется, его звали Даком. Они успели обменяться парой фраз, стараясь приободрить друг друга перед последней битвой. И да, Тейо чувствовал вину за то, что не сумел закрыть Дака щитом, прежде чем вечный высосал его Искру. Но это была вина, не связанная с какими-то глубокими переживаниями, с утратой и отчаянием, о которых говорил Анграт. И, к счастью, те двое, с кем он действительно сблизился, Крыска и Кайя, были живы и почти невредимы.
— Тебе следует тревожиться лишь о живых, маленький монах, — закончил мысль Анграт. — По крайней мере, так поступаю я. Мёртвым уже всё равно.
Тейо рассеянно кивнул.
Нам следует тревожиться о живых.
Я должен найти Крыску.
Он отправился на поиски и вскоре обнаружил её, печально наблюдающую за Гекарой, которая решила отпраздновать эту знаменательную победу при помощи двух гротескных и невероятно реалистичных ручных кукол, изображавших её и Раля. Если бы Тейо увидел их в детстве, то всю оставшуюся жизнь мучился бы ночными кошмарами. Она по очереди говорила за обеих кукол.
— Мы побили злого дракона, верно, Гекара? — сказал кукольный Раль (это было довольно удачное, хотя и несколько визгливое, подражание голосу иззетского гильдмейстера).
— Ещё бы, — ответила кукла-Гекара (забавно, что натужный баритон, который Гекара выбрала для себя, нисколько не походил на её настоящий голос).
— Всего-то и понадобилось, чтобы ты умерла страшной смертью.
— Да, но только один раз. Мне не сложно умереть разок. И даже делать это время от времени. Ну, знаешь, для пользы дела. Или на потеху публике.
Тейо понял, что Гекара по-прежнему не замечала — по-прежнему не могла увидеть свою бывшую подругу. А Крыска была настолько очарована Гекарой и её представлением, что не заметила Тейо.
Надеясь помочь, он подошёл к Гекаре и спросил: — Посланница, вы ведь помните вашу подругу Крыску? Кларысию?
— Ну конечно, я помню Крыску! — воскликнула Гекара. — Я обожаю Крыску! А где она?
Крыска просияла, и Тейо указал на неё. Но на лице Гекары отразилось лишь недоумение. Тогда Тейо с некоторой опаской взял Гекару за руку, занятую Гекарой-куклой, и попытался направить, подвести её к обнадёженной Крыске.
Но Гекара медлила, сопротивлялась. Впервые с тех пор, как Тейо увидел её воскрешение, бесстрашная кровавая ведьма казалась встревоженной, нервной. — Знаешь, — сказала она, — я почему-то не могу вспомнить, как выглядит Крыска. Странно, правда?
Тейо не знал, что на это сказать. А затем он и вовсе лишился возможности сказать хоть что-то, поскольку громкое хлопанье кожистых крыльев и режущий ноздри запах серы заставили их обоих задрать головы. Демон Ракдос собственной персоной спускался к ним в поисках своей посланницы.
— ПОЙДЁМ, ЖЕНЩИНА, — произнёс он своим зычным замогильным голосом. — РАВНИКА СНОВА ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ. ЛЮДИ ИЗМУЧЕНЫ ДОЛГОЙ БИТВОЙ, И ТЕПЕРЬ НАШ ЦИРК СМЕРТИ ДОЛЖЕН ЗАБАВЛЯТЬ ТОЛПУ И ВСЕЛЯТЬ РАДОСТЬ В СЕРДЦА. НАМ ПОРА СОЗЫВАТЬ АРТИСТОВ И ГОТОВИТЬ ПЬЕСЫ. ЗРИТЕЛИ ЖАЖДУТ ЗАБЫТЬСЯ ПОСЛЕ УЖАСОВ ЭТОГО ДНЯ — С ГОЛОВОЙ ОКУНУВШИСЬ В ОГОНЬ, КРОВЬ И ОГОНЬ.
— О, ладушки, — воскликнула Гекара, мгновенно позабыв о Крыске, когда огромная лапа демона схватила её, точно куклу в натуральную величину, готовую послушно шевелить губами в такт словам своего господина. Они улетели вместе, при этом Гекара восторженно пищала: — Огонь! Кровь! Огонь!
Тейо так хотел помочь Крыске, но понял, что лишь разбил девочке сердце во второй раз, поманив её несбыточной надеждой.
Пытаясь сохранить хорошую мину, Крыска улыбнулась, пожала плечами и сказала: — Кажется, я потеряла её. Но улыбки хватило ненадолго. Её плечи опустились, а голова поникла. — Я ещё ни разу никого не теряла. Есть уйма людей, которых у меня никогда не было. Но она первая, кто мог меня видеть, и кого я потеряла.
Как назло, именно в этот момент мимо них решила пройти Сахили Рай. Не заметив Крыску, мироходка едва не врезалась в неё, вынудив девочку освободить ей дорогу.
Тейо ощущал себя беспомощным. Таким беспомощным он не ощущал себя с самого утра. Он заметил, как к ним подошла Кайя: — Не забывай, у тебя ещё остались мы двое.
Кларысия Шокта кивнула и печально сказала: — Вот только вы оба — мироходцы. Рано или поздно вы покинете Равнику.
Тейо, продолжая ощущать себя беспомощным, взглянул на Кайю, которая молча размышляла над словами Крыски, прикидывая что-то у себя в голове.
Втроём они добрели до Сахили и остальных мироходцев.
Те спорили, как им следует поступить с Бессмертным Солнцем.
— Уничтожить проклятую штуковину! — отрезал Анграт.
Сахили Рай возразила: — Но ведь это потрясающее произведение...
— Это потрясающая мышеловка для мироходцев. В которую я попался дважды. И вот что я вам скажу: я вовсе не горю желанием попадаться в неё снова.
Враска, обвив левую руку Джейса своей правой рукой, рассудила: — Уничтожить его может быть легче сказать, чем сделать. Оно создано невероятно могущественным волшебством и усилено Искрой самого Азора.
Джейс почесал щетину на подбородке. — Кроме того, эта штуковина может нам пригодиться — например, чтобы выследить и поймать Теззерета.
— Или Довина Баана, — добавила Чандра.
— Или Оба Никсилиса, — предложил Карн.
— Или, — сказала Вивьен Рид, — Лилиану Весс.
Тейо заметил, как при упоминании Лилианы в таком контексте Джейс и Чандра одновременно вздрогнули. Враска озабоченно посмотрела на Джейса. Джайя Баллард и Тефери обменялись многозначительными взглядами. Юный щитовик был едва знаком с этими мироходцами, но догадался, что их с некроманткой связывала непростая история.