Безрассудные оперативники
Видимо, задача перетянуть на свою сторону Сенат Азориус — с его помогавшим злому дракону гильдмейстером Довином Бааном, — и связаться с Домом Димир — с его загадочным многоликим гильдмейстером Лазавом, — досталась другим добровольцам.
Но мастер Зарек и господин Белерен поручили госпоже Кайе позаботиться о том, чтобы четыре оставшиеся блудные гильдии, — Рой Гольгари, Культ Ракдоса, Кланы Груул и Конклав Селезнии, — приняли участие в операции «Безрассудство».
Что бы это ни значило…
Все сошлись во мнении, что она, будучи пришлой, вызовет меньше нареканий (и подозрений) чем тот же мастер Зарек, но при этом, будучи гильдмейстером, имеет достаточно власти и престижа, чтобы требовать — или, по крайней мере, смиренно просить — нужной аудиенции в каждой гильдии.
Я видела, что госпожа Кайя колеблется, сомневается в своих шансах на успех. Наклонившись к ней, я доверительно зашептала: — Я могу помочь с груулами, Селезнией и…, — я хотела добавить «и Ракдосом», но остановила себя. Без Гекары у меня больше не было знакомых в Культе. — Да, с груулами и Селезнией, — смутившись, закончила я.
В первую очередь мы отправились к селезнийцам, поскольку госпожа Кайя рассчитывала, что с ними будет проще всего. Разумеется, мы с Тейо были рядом.
Вот я говорю: «Разумеется». Но странно, что это кажется настолько обыденным. Всего за несколько часов мы успели стать её верной свитой.
И госпожа Нисса Ревейн тоже пошла с нами, потому что господин Белерен решил, что она поладит с миледи Эммарой Тандрис, эльфийской поборницей и действующим гильдмейстером Селезнии.
К несчастью, получить аудиенцию у миледи Эммары оказалось непросто. Для начала нам пришлось уносить ноги от внушительной толпы страшилищ во главе с Богом-страшилищем по имени Ронас, который уже готов был ворваться в набитый до отказа Зал Сената и одним махом положить конец всей мало-мальски значимой оппозиции Боласу.
Но иногда я тоже бываю полезной. Как я уже говорила госпоже Кайе, мне известно большинство тайных путей в Равнике, поэтому я сумела вывести наш маленький квартет такими закоулками и проходами, о которых попросту не могли знать захватчики из Амонхета.
Госпожу Ревейн, которая вообще-то говорила очень мало, — если честно, почти ничего, — настолько впечатлила скоростью нашего продвижения, что она даже сподобилась сказать пару слов. — Ты хорошо знаешь город, — похвалила она госпожу Кайю, шедшую прямо позади меня. Наверное, госпожа Кайя решила, что госпожа Ревейн обращается ко мне, и не стала отвечать. Не стала и я, из собственных соображений.
У нас случилась всего одна — неизбежная — стычка со снопом вечных, который, кажется, выискивал жертв. Тейо возвёл щит, и госпожа Ревейн, укрывшись за ним, попросила о помощи старую берёзу. Та моментально отрастила множество ветвей, которые пронзили черепа всех вечных до единого и втянулись обратно. Атака была такой быстрой, что прошло две или три секунды, прежде чем вечные начали падать на землю, целиком и полностью мёртвые.
Конклав встретил нас целиком и полностью укреплённым. И недружелюбным. Путь нам преградила длинная шеренга рыцарей-ледевов и вооружённых луками стрельцов. Никто не собирался пропускать нас, несмотря на дипломатическую миссию. Похоже, госпожу Ревейн здесь вообще считали врагом номер один из-за того, что именно она пробудила Виту-Гази, став причиной ухода Мирового древа с его последующим расчленением с почти полным уничтожением.
Значит, вот как Виту-Гази оказался на площади Десятого района! Госпожа Ревейн гораздо потряснее, чем выглядит. А выглядит она и так весьма потрясно.
Я поняла, что мне тоже пора сделать что-нибудь потрясное, — или хотя бы полупотрясное, — если я не хочу прослыть пустомелей. Я обошла шеренгу ледевов, а затем прошмыгнула внутрь между двумя невнимательными стражниками. Мне не пришлось далеко идти.
Он был уже тут как тут: мой крёстный, хранитель моего Обета Жизни, селезнийский старший копейщик Боруво. Раньше этот кентавр был груулом, — и лучшим другом моих родителей, — но понял, что его влечёт к Селезнии, и примерно десять лет назад сменил гильдию. Это породило, надеюсь, временный разлад в моей семье, но для меня это стало благом. Боруво всё время пытался убедить меня примкнуть к Селезниии. Он ясно дал понять, что не считает Груул подходящим для меня местом (что не сильно помогло ему наладить отношения с моими Ари и Ганом Шоктами). Я так и осталась неприкаянной, но мы с ним очень сблизились (что вообще не помогло ему наладить отношения с моим отцом). И сейчас, нуждаясь в его помощи, я крикнула: «Крёстный!»
Он обернулся, и его суровое (очень по-груулски) лицо сразу же просияло! — Крестница! — воскликнул он. — Тебе не стоит бродить тут одной. Сейчас небезопасно.
— Не думаю, что я в большей опасности, чем другие. Скорее наоборот.
— Да уж, твоя правда.
— Сделаешь одолжение, крёстный?
— Всё что угодно, дитя.
— Тогда прошу, пойдём со мной. Встретишь нового гильдмейстера Оржова.
Он застонал.
— Она мой друг, крёстный.
Он вскинул бровь, явно заинтригованный. — Хмм. Ну ладно, запрыгивай, — сказал он.
— Серьёзно?
Вместо ответа он просто поднял меня и усадил себе на спину, как делал это, когда я была ещё ребёнком. Я радостно захихикала, как будто всё ещё была ребёнком, а он лёгкой рысью двинулся к строю.
Я услышала, как Тейо сказал: — А где Кларысия?
— Кто? — удивлённо спросила госпожа Ревейн.
Пока не случилось неразберихи, я крикнула: — Я здесь!
Повернувшись, Тейо и Кайя увидели, что я подъезжаю к ним сзади от шеренги ледевов, да ещё и верхом на кентавре. Кажется, госпожа Кайя оторопела. Ледевская стража с поклоном расступилась, пропуская кентавра вперёд.
— Госпожа Кайя, Тейо Верада, и… госпожа Ревейн, позвольте представить вам моего крёстного отца, старшего копейщика Боруво.
Кентавр по очереди кивнул госпоже Кайе и Тейо, при этом многозначительно обойдя приветствием эльфийку, которая молча взирала на это, с каждой секундой чувствуя себя всё более неуютно.
Тогда я снова принялась тараторить: — Боруво был груулом до того, как примкнул к Селезнии. Мои родители дружат с ним, поэтому сделали его моим крёстным. В смысле, это, конечно, был очевидный выбор. Единственный выбор, если подумать. Мне кажется, отец всегда немного завидовал моим отношениям с Боруво. Не то чтобы Боруво покинул клан из-за этого, вовсе нет. У него есть призвание, понимаете? Он считает, что и у меня оно есть, и очень хочет, чтобы я покинула Груул и присоединилась к Селезнии. Иногда мне кажется, что для меня это будет правильным шагом. Но, видимо, я слишком нерешительная, когда дело доходит до…
Старший копейщик Боруво откашлялся и мягко произнёс: — Крестница.
— Я снова слишком много болтаю, да?
— Это простительно. Но сейчас у нас есть другие дела, — он повернулся к госпоже Кайе и Тейо: — Любой, кто обладает достаточно хорошим вкусом, чтобы заметить нашу Кларысию, заслуживает быть выслушанным.
Госпожа Ревейн снова наклонилась и прошептала: — Кто такая Кларысия?
Госпожа Кайя уже собиралась ответить ей, что «Кларысия» — это я, Крыска. Но я лишь улыбнулась и покачала головой, и госпожа Кайя внимательнее пригляделась к госпоже Ниссе. Та смотрела прямо на меня, и при этом сквозь меня, как будто меня вовсе не существовало.
И тут — бах! — госпожу Кайю, наконец, осенило. Она поняла, что госпожа Ревейн меня попросту не видит. Я же буквально видела, как госпожа Кайя перебирает в памяти все наши последние встречи (плюс я худо-бедно могла уловить, о чём она думает). Она вспомнила, как на меня реагировал — или, точнее, не реагировал — мастер Зарек, и как все начали объединять наши с Тейо имена, как только Тейо представил нас обоих. Она начала догадываться, что я невидима почти для всех, кроме Тейо, Боруво и её самой. Невидима даже для собственного отца.
— Это не совсем невидимость, — сказала я. — Потом объясню.
В каком-то смысле это тоже было намёком. Теперь госпожа Кайя начнёт подозревать, что я немного телепат — ведь так оно и есть. Пока что она сомневалась. Она привыкла к магам разума вроде господина Белерена, с его громкими мысленными приказами и правдоподобными иллюзиями, и сейчас было видно, как она размышляет, не могла ли и я обмануть госпожу Ревейн подобными иллюзиями.
Конечно же нет! Я бы ни за что не стала этого делать!
— Отправьте эльфийку прочь, — произнёс Боруво, мгновенно завладев вниманием госпожи Кайи. Он смотрел на госпожу Ревейн с нескрываемым презрением. — Отправьте её прочь, и я сопровожу остальных для разговора с Эммарой Тандрис.
Госпожа Кайя собиралась возразить. В конце концов, именно госпожа Ревейн должна была стать нашим секретным оружием, чтобы завоевать расположение миледи Эммары.
Но госпожа Ревейн уже пятилась назад, и на её лице читалось нечто вроде облегчения. — Разговоры — это не по моей части, — сказала она. — Вы идите с кентавром. Я помогу Гидеону.
Через секунду её уже не было.
Я наклонилась вперёд и прошептала: — С твоей стороны это было очень грубо, крёстный.
— Дитя…
— Очень грубо.
— Ну хорошо…, — проворчал он. — Я виноват.
— Ты прощён, — удовлетворённо ответила я.
Он проворчал ещё что-то неразборчивое, но уже не мог спрятать улыбки.
Знаете, нечасто мне удаётся вот так повлиять на кого-то. Так что, возможно, порой я чуточку злоупотребляю этой властью. Что, будете меня осуждать?
Пока мы углублялись во владения Селезнии, я смотрела, как глаза Тейо становятся всё шире и шире. Не думаю, что в своём пустынном мире, этом Гобахане, он видел что-нибудь подобное. Похоже, всё в Равнике поражало его, что было невероятно мило.
Думаю, мы часто принимаем наш мир как должное — пока не посмотрим на него чужими глазами. Может, именно поэтому я до сих пор неприкаянная. Когда я вижу Селезнию глазами крёстного, или Груул глазами моей мамы, или когда вижу —