— Что-то мы не так поняли, — пробормотал он, разглядывая экран сканера. «Камни как камни. Ну, ирренций в составе…»
— Спроси их ещё раз, — повернулся он к Вепуату. — Что здесь представляет опасность? Вот эти булыжники? Они должны взорваться?
В этот раз аборигены отвечали негромко и односложно. Их глаз Гедимин не видел, но уши они к головам прижали плотно — что-то не на шутку напугало их.
— Угу, — подтвердил Вепуат. — Они. Если пересечь круг.
Гедимин подобрал пару камешков, кинул, не размахиваясь, — один в центр круга, другой — в разрисованный булыжник. В шорохе листьев различил тихий стук — камешки упали на слой гравия и затерялись в нём.
— Ничего не понимаю, — подытожил Вепуат. — Чему тут вообще взрываться? Ирренцию, может? Может тут случиться цепная реакция?
Гедимин фыркнул.
— С чего⁈
«Бред какой-то,» — думал он, оглядываясь на аборигенов. Они отошли ещё дальше и частично залегли. «Выдры чего-то боятся. Но тут нет ничего, кроме дурацких камней. Zaa hasu…»
— Отойди, — буркнул он Вепуату. — К ним. Полем накрой. Я ничего не понимаю, и мне надоело.
Вепуат мигнул.
— Думаешь, надо? — он оглянулся на повисший в небе дрон. — Мало ли что тут…
— Нет тут ничего! — сердито фыркнул Гедимин, жестом отгоняя его от «заминированного» круга. — Иди!
Он давно не чувствовал себя так глупо — наверное, с того дня, как узнал о свойствах колеса на Равнине. Аборигены залегли в кустах, под защитным куполом; Вепуат сидел рядом с ними, и Гедимин был рад, что не видит под тёмным щитком его глаз. Тяжело вздохнув, он резко наклонился, шагнул в круг и схватил разрисованный камень, подняв его над головой.
— И что…
Рука до локтя взорвалась болью. Гравий поднялся полутораметровой волной и осел, оставив цепочку из восьми дымящихся кратеров. С локтя Гедимина закапала расплавленная обшивка, он сжал ноющую, пульсирующую болью руку в кулак, — пальцы были на месте, даже подчинялись приказам нервного центра… Остатки камня высыпались на землю сероватой пеной.
— И что⁈ — крикнул он, пинком откатывая в сторону половину бревна. Кулак, поднятый над головой, горел золотом — чёрный слой стёк, оставив несколько размазанных полос.
— Идите работать! — бросил сармат, найдя взглядом аборигенов, и опустил руку, стараясь не прислушиваться к ощущениям в ней. Ударило по пальцам крепко, остался слабый ожог, — ничего опасного, но непрерывный зуд от регенерации минимум на час…
Скогны опомнились быстро, но Вепуат всё равно обогнал их — он был рядом с Гедимином через пять секунд, смотрел расширенными глазами на его руку и криво ухмылялся. Аборигены, не приближаясь к сарматам, сновали среди кратеров, взволнованно верещали, и уши их стояли торчком. Ещё через пять секунд двое копейщиков вместе с Бронном кинулись вверх по ущелью.
— Куда они? — спросил Гедимин, держа руку на весу — оплавленные щитки ещё не остыли. «Опять попортил скафандр. И главное — обо что⁈»
— За бригадой, — ответил Вепуат; его голос едва заметно дрогнул. — Псих! А если бы оторвало по локоть⁈
Гедимин презрительно фыркнул.
— Там нечему было взрываться! Просто камни и дурацкие рисун… — он осёкся и медленно сузил глаза. «И просто чеканка по металлу. Один дурацкий рисунок — плюс триста градусов из вакуума, второй дурац…» — он пошевелил ушибленными пальцами и досадливо поморщился. «Не нравится мне всё это. Совсем не нравится…»
— Ага, ага, нечему, — закивал Вепуат, пряча взгляд и старательно выискивая что-то в нишах брони. — Пока бригада едет… давай-ка руку под поле. Налью на тебя анестетик — что тебе зря мучаться?
…Когда бригада подъехала, рука уже не ныла, только чесалась изнутри, по ушибленным суставам. Гедимин встал с бревна, кивнул рабочим на расколотые деревья и отошёл вместе с Вепуатом к соседним зарослям. «Трилобиты», нащёлкав и нашипев на приехавших Броннов, потянулись хоботками к «кустам» — колонии молодых, с два кулака размером, деревьев-валунов.
— Спущу поохотиться… — Вепуат ослабил ремни, и оба существа по середину туловища зарылись в шевелящиеся листья. В кустах захлюпало — с таким звуком «трилобиты» втягивали хоботками добычу.
Гедимин смотрел, щурясь, на каменные топоры Броннов. С рэссеновым долотом явился только один, в самой мохнатой шапке. Он пробивал отверстия под крюки и тросы — довольно аккуратно, не раскалывая древесину по волокнам. Тягловые звери, дожидаясь, пока их нагрузят, паслись в кустах, вокруг бродили копейщики, подозрительно осматриваясь по сторонам. Гедимин, стараясь не глядеть на оплавленную перчатку, изучал крюки и тросы. Никакого металла или синтетики, — чьи-то кости и растительное волокно…
— А ничего у них верёвки, — тихо заметил Вепуат, глядя, как тросы продёргивают сквозь отверстия, нанизывая цепочку расколотых брёвен. — Каждая такая штучка центнера два весит…
«Общая нагрузка — до полутора тонн,» — прикинул в уме Гедимин, когда первая цепочка сдвинулась с места. «А с учётом трения… И это ведь не предел…»
Он взял в руки оставленный без присмотра крюк и провёл когтем по тёмной поверхности. Загнутые выросты из него торчали во все стороны без симметрии и какого-либо смысла. Гедимин попытался представить, частью какого животного эта кость была, и для чего она ему служила, но быстро сдался. «Тоже полезная штука. Пригодится для подъёмника…»
Второй нагруженный зверь сдвинулся с места. На спину ему свалили подвядшие листья и корзины с волокном, выдранным из стволов. Скогны-копейщики двинулись было к нему, но Вепуат, шагнув к зверю, махнул им рукой, и они отстали. Бронн-погонщик с опаской покосился на сарматов и потыкал животное палочкой, направляя его вверх по ущелью. Вепуат оглянулся на Гедимина и помахал уже ему — «иди!»
— Проводим груз на базу, — хмыкнул он, укорачивая на ходу ремешки «трилобитов». — Здесь делать уже нечего.
— Другие вырубки, — Гедимин оглянулся через плечо и угрюмо сощурился. — Надо будет и туда зайти. Сами Бронны не разминируют…
Едва впереди показалась плоская вершина Сарматского холма, Гедимин увидел яркую белую вспышку — в верхней точке подъёма с посохом в лапах стоял гигантский «богомол», и навершие посоха горело белым огнём. Рядом, крепко сжав кулаки, навис над тропой Кенен Гварза. Увидев его, Вепуат покосился на Гедимина и еле слышно хмыкнул.
— А они ведь уже в курсе…
— Два дебила, — лишённым выражения голосом «поприветствовал» сарматов Гварза. — Кисть раздроблена?
— Лёгкий ушиб, — отозвался помрачневший Вепуат. — С каких пор исследования…
Гварза грохнул кулаком о кулак.
— Оба в шатёр — и чтоб я вас тут не видел! Это ж надо было додуматься…
Гедимин пожал плечами.
— Я разминировал вырубку, — угрюмо сказал он, потирая зудящую ладонь. — Ты, раз такой умный, скажи…
— Ради всех богов! — посох Гора качнулся в сторону, отделяя сарматов друг от друга. — Дим-мин ранен. Не надо устраивать свару. Это моя вина — я задержался, не зная, что тут беда, и оставил вас без помощи. Я пойду с Броннами и уничтожу оставшиеся знаки.
«А у него, наверное, свой способ,» — думал Гедимин, глядя стражу вслед. «Не такой рискованный. Бронны тогда ещё говорили, что стражи умеют… Hasu! Кто-нибудь объяснит мне, что за бред тут творится⁈»
Вепуат тронул его за плечо и кивнул на попискивающего Скогна — тот незаметно подошёл к сарматам вплотную и что-то рассказывал им, запрокинув голову и щёлкая когтями. Судя по одежде, это был кто-то из местных «служащих» — возможно, повар.
— Гор принёс пузыри с церой, — перевёл Вепуат. — Оставил на волокуше. Это для тебя — ты вроде просил.
Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь.
— А… ну да, цера, — пробормотал он, разглядывая сшитую из кожи сумку — такую, что сармату была бы впору, а Бронн или Скогн за ней целиком бы спрятались. Абориген растянул ремни, показывая «пузыри» — туго перевязанные ёмкости из чего-то блестящего, слегка похожего на скирлин.
— А это животное я не видел, — Вепуат покосился на экран передатчика. — Хотя ДНК знакомое. Споры видел, а взрослую особь — нет. Это что-то вроде плавательного пузыря… или мочевого, Саргон их разберёт…
Гедимин взвесил «пакеты» с минеральным сырьём на ладони. Один был заметно больше другого, а светящегося «редкозема» там было совсем мало — видимо, это и была «дрянная цера». Меньший пузырь, впрочем, тоже не светился…
— Как рука? — спросил, нарушив молчание, Вепуат. — Ещё анестетика подбросить?
Гедимин качнул головой.
— Не отвалится. Работать надо…
…Жилой шатёр был перекошен — что-то выбило несколько опор по периметру. Заглянув внутрь, Гедимин увидел разбросанные подстилки и ямку в гравии — очередной прыгающий червяк, похоже, вылетел именно здесь. Сармат, недовольно щурясь, поправил опоры, пинком разровнял подстилки и пошёл дальше. «Что они тут ищут? Ладно бы едой пахло…»
Рядом с лабораторным шатром тоже виднелась ямка характерной формы. В помещение Гедимин входил, уже настороженный, и сразу заметил слегка покосившийся стол и просевший слой подстилок — что-то снизу на большой скорости врезалось в опору, нырнуло обратно, и гравий от его движений опустился на несколько сантиметров вместе со всем, что было над ним. Подсыпав камешков под опору и выровняв стол, сармат уже с опаской заглянул под защитное поле. Установка работала, камень понемногу стачивался, вращение замедлилось на десятые доли секунды — тросы уже начинали провисать. Ненадолго перекрыв клапаны и подтянув канаты, Гедимин сел за стол и задумчиво сощурился. В углу среди прочих запасов лежали «пузыри» с церой; сармат покосился на них и покачал головой. «Подождёт. Есть дела поважнее. Рисунки… на камнях, металле и прочих поверхностях. Я должен выяснить, как это работает.»
Он выдрал три листка из ежедневника и прикрепил их к столешнице. Знаки огня и льда можно было срисовать с натуры — прямо с бочонков с опасным сырьём. Отметив про себя, что бочонки от нанесённых символов не нагреваются и не холодеют (Гедимин специально проверил их, сравнив с другими деревяшками в шатре и обнаружив между делом, что кости-опоры на пару градусов теплее столешницы), сармат задумался, вспоминая, как выглядит «взрывающийся» знак. Ему было слегка не по себе, пока он его рисовал; несколько раз он замечал, что рука замедляет движение, сердито фыркал и продолжал выводить фрагменты «расколотого» символа. Когда рисунок был закончен, сармат, быстро оглянувшись через плечо, с силой надавил на листок ладонью. Ничего не произошло.