Гедимин сдержанно хмыкнул.
— У меня работа. Закрой шлюз, тут плюс пятьдесят пять!
Двери душевой были открыты настежь — она проветривалась для ускорения просушки. Гедимин замерил влажность, довольно хмыкнул и задвинул створки — и штатную, и «аварийные», как раз приделанные для таких случаев. «Вот сейчас и проверим скогнийские проекты…» — сармат прошёл по зданию, закрывая и открывая лючки. В ключевых точках уже стояли термодатчики, но Гедимин включил ещё и сканер. Ему было не по себе. «Здание выдержит,» — думал он, устраиваясь посреди предбанника. «И металл стечёт, куда надо. Проблема только в воздухе. Насколько он тут прогреется?»
Он напомнил себе, что Скогны в своих каменных башнях переживают ливни и не сгорают заживо, и снова посмотрел на анализатор. Воздух в душевой остыл до пятнадцати градусов, но заметно увлажнился. «Снаружи плюс шестьдесят. Настоящее испытание будет, когда…»
Кто-то робко поскрёбся в дверь, и Гедимин вздрогнул. Он решил сначала, что у входа шуршат камешки, но шорох сменился громким писком, а потом и уверенным стуком. «Hasu!» — вздрогнув всем телом, сармат шагнул к шлюзу. «Они там в своём уме⁈»
В приоткрытый шлюз тут же влетело полтора десятка нхельви. Это была только первая волна — за ними, съёжившись, протиснулись четверо Броннов, столько же Скогнов и ещё двадцать зверьков. Последним вошёл Вепуат.
— Привет, — криво ухмыльнулся он, выгоняя аборигенов из шлюза и плотно закрывая двери. — Мы с Соколом тут побудем, ничего? Я уберу, если он нагадит.
Гедимин секунду молча смотрел на него, пока не дошло, что разведчик не шутит.
— Вепуат, — прошипел он, сузив глаза. — Живо всех в поле и гони под купол! На кой ты их притащил⁈
Вепуат хмыкнул.
— Не я их. Они меня. Пошёл провожать — так, на всякий случай. Очень рвались сюда. Научное любопытство, знаешь ли…
— Какое любопытство⁈ — Гедимин на долю секунды стиснул зубы. — И они сдохнут, и Сокол твой тоже! Под купол их, живо!
Он развернулся к аборигенам — их разметало вдоль стены, и они продолжали отступать, как будто их выгоняли не под безопасный купол, а прямо под расплавленный металл. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».
— Чего ты разволновался? — с кривой ухмылкой спросил Вепуат; он, как и Сокол на его плече, выглядел до омерзения спокойным. — Ты же рассчитал всё, чтобы внутри без купола не зажарились?
Гедимин гневно фыркнул.
— Проку будет от тех расчётов, если… — не договорив, он взглянул на анализатор. Внутри было плюс двенадцать, снаружи температура подходила к семидесяти, и сверху налетали порывы воздуха, раскалённого местами до двухсот. «Sa has— su…» — обречённо выдохнул он, оглядываясь на дверные створки.
— Гони всех в душевую, — скомандовал он. — Снаружи закроем. Ещё один шлюз — может, спасёт…
Аборигены, кажется, обрадовались, что гонят их внутрь, а не наружу, — двуногие заулыбались, четвероногие первыми забрались в душевую и расселись вдоль стен, обернув лапы хвостами. Гедимин задвинул последнюю створку до упора и взглянул на сканер. «Внутри плюс восемь. Будет совсем плохо — разломаю испаритель. Там ледышки, хоть какая-то подмога…»
В продухах завыл ветер — какой-то из потоков снаружи ударил прицельно в проём. Гедимин вздрогнул.
— Скогны живут в таких штуках, — напомнил Вепуат, почёсывая Сокола под головным сегментом. — Защитных полей у них нет. Не задыхаются как-то… А кочевники, кстати, не уходили, пока не поднялся ветер. Говорят, они прячутся в панцири своих зверей…
Гедимина передёрнуло.
Ветер снова завыл, внешние датчики показали плюс пятьсот. Гедимин быстро взглянул на внутренние. В душевой по-прежнему было плюс восемь; Бронны и Скогны, устроившись на полу, кутались в куртки и играли в какие-то камешки со значками. «Чего их сюда принесло⁈» — Гедимин резко развернулся к закрытой двери. «Плюс двенадцать. Шлюзы пока держат…»
— Сегодня какой-то сверхмощный нергет, — вполголоса сказал Вепуат, прислушиваясь к свисту в продухах. — Чуть ли не раз в год такой бывает. Металла наберёшь…
— Да чтоб вам всем… — Гедимин стиснул зубы. — Почему не остановил дикарей⁈
Вепуат пожал плечами.
— Теперь уже поздно. Слышишь?
Снаружи что-то зашипело, потом зашкворчало — над толщей расплава трескалась тающая корка, из-под неё пробивался пар. Анализатор тревожно пискнул — какой-то из внешних датчиков показал две тысячи. Ещё секунда — и пищащие звуки слились в непрерывный вой.
— Heta— a! — Вепуат на удивление крепко вцепился в запястье Гедимина. — Плюс двадцать внутри-и! Я слежу-у!.. Уф-ф, здоровый ты, всё-таки…
Гедимин, глубоко вдохнув, посмотрел на анализатор. Снаружи по крыше бежали металлические ручьи. Первый термодатчик уже расплавился, ещё три на экране горели красным, и Гедимин мысленно попрощался с ними, прежде чем перевести взгляд на зелёное, «безопасное», поле. Второй ряд датчиков уже прогрелся до трёх сотен градусов, но там, где стояли сарматы, всё ещё было плюс тридцать — а за вторым шлюзом, в душевой, только-только дошло до плюс двадцати.
— Когда тут станет жарко, пойдём к ним? — спросил Вепуат, поглаживая свернувшегося «трилобита». — Сокол боится.
— Иди хоть сейчас, — буркнул Гедимин, сканируя воздушные потоки. «Здание греется, но медленно. Воздух на складках сильно остывает. Если этот ливень не затянется надолго…»
Снаружи взвыл ветер. Замерять его температуру было уже нечем — внешние датчики поплавились. Второй слой показывал полтысячи градусов, но снаружи определённо было больше. Гедимин посмотрел на медленно белеющую часть экрана и выдохнул сквозь стиснутые зубы — температура поднялась до плюс сорока.
— Я внутрь, — сказал Вепуат, осторожно отодвигая створку и прошмыгивая в душевую. Аборигены, оторвавшись от игры, приветливо ему помахали. Нхельви лежали вдоль стен, почти не подавая признаков жизни — только бока вздымались. «Плюс тридцать,» — Гедимин посмотрел на показания термодатчиков. «Внизу даже холоднее. Им, похоже, просто страшно. Ну вот чего под куполом не сиделось⁈»
Крышу заливало расплавленным металлом. Он сбегал по складкам быстро, не задерживаясь, но сверху падали новые капли, и каждый поток превращался в ручей. Гедимин не слышал ничего, кроме грохота тяжёлых капель и шипения испаряющейся органики. «Снаружи две тысячи, не меньше,» — он подошёл к двери и притронулся к деревянной пластине. «В шлюзе уже плюс четыреста. Скоро и здесь потеплеет.»
Минуты тянулись мучительно медленно. Ливень снаружи не ослабевал. Гедимин смотрел на пожелтевший экран. Там, где он стоял, было плюс пятьдесят пять, за последней дверью перевалило за сорок. Аборигены, оставив игру, устраивались на полу — обстоятельно, подкладывая мягкое под голову… Гедимин стиснул зубы и шагнул к двери.
— И ты сюда? — посмотрел на него Вепуат. Он стоял над аборигенами, даже не прикасаясь к генератору защитного поля. Сокол лежал на полу, свернувшись в плотный клубок. В душевой было тихо, только шипел снаружи плавящийся камень. «Плюс сорок пять,» — Гедимин взглянул на термодатчики. «Всё-таки не рассчитал я…»
— Ты там куда? — спросил Вепуат, глядя, как сармат сдвигает массивную крышку.
— Ломать испаритель, — отозвался тот. — Да слезь ты с люка! Тут есть ледышки, надо вынуть их…
Вепуат встал на крышку на удивление «удачно» — даже Гедимину никак не удавалось его спихнуть.
— Ты что, мутировал⁈ — вскинулся он, поднимаясь во весь рост.
— Погоди с ледышками, — Вепуат сделал успокаивающий жест. — Ливень уже слабеет.
— Слабеет⁈ — Гедимин взглянул на неподвижных аборигенов, накрывших головы куртками. — Они тут сдохнут, пока он слабеет!
— Они в норме, — отозвался Вепуат, задвигая крышку на место. — Слышишь? Металл уже не течёт, только капает.
Гедимин посмотрел на термометр. В душевой было плюс пятьдесят. Шум снаружи, и правда, притих — стука уже не было слышно, и даже шипение ослабло.
— Если они не выживут, я тебе шею сверну, — тихо пообещал он, глядя Вепуату в глаза. Тот пожал плечами.
— Выживут.
Снаружи было тихо. Внешние датчики показывали под тысячу. В предбаннике держалось плюс шестьдесят. Гедимин считал про себя секунды. «После нергета обычно приходит…»
Ветер взвыл. Всё здание — и, кажется, весь холм — зашипело под потоком холодного воздуха. Камень, не выдержав резкого охлаждения, хрустел и звенел, Гедимин ждал грохота, но крыша пока что держалась. «Плюс двести во втором круге!» — сердце сармата радостно дрогнуло. «Охлаждение… давай, ещё порыв… А вот и вода!»
Снаружи снова загрохотало, зашипело — вода испарялась на лету, но падала снова и снова, пока по складкам крыши не побежали уже водяные ручьи. Они кипели, всё вокруг шипело и трещало, но термодатчики второго круга показывали восемьдесят.
— А здесь ещё долго не остынет, — нарушил молчание Вепуат, посмотрев на анализатор Гедимина. — Когда снаружи станет нормально, откроем лючки — пусть проветрится.
Гедимин открыл дверь в предбанник. Там было плюс сорок — усилившийся ветер быстро охлаждал здание. Аборигены на полу зашевелились, нхельви подняли мордочки, Сокол растопырил щитки, и Вепуат опрыскал его из пульверизатора.
— Он знает, что сейчас идёт дождь, — пояснил он вполголоса. — И что уже можно дышать.
Гедимин открыл респиратор и вдохнул полной грудью. Снаружи уже было плюс сорок; внутри температура снижалась медленнее. Сармат открыл ещё пару лючков, усиливая приток воздуха. Сокол развернул крылья и перебрался на плечо Вепуата. Нхельви поднялись с пола и высунулись в предбанник, жадно принюхиваясь.
— Иногда после нергета они находят что-нибудь жареное, — сказал Вепуат. Гедимин фыркнул.
— Тягловых зверей, например…
Вепуат посмотрел на него с укором.
— Вот хорошо, что тебя тут никто не понимает!
Снаружи воздух остывал быстрее; Гедимин открыл лючки настежь и отодвинул дверные створки, оставив только одну. В предбанник вышли все. Бронны и Скогны держались спокойно, вполголоса о чём-то переговариваясь. Выждав ещё пять минут, сармат открыл последнюю дверь. Ветер ударил ему в грудь. Снаружи ещё лило, среди гравия дымились багровые капли рэссены, над металлосборными чашами стоял пар. Бронны и С