Через пять секунд он лежал у сармата на ладони. Рядом с Гедимином стоял Вепуат, тоже обмотанный защитным полем, и тыкал в значок когтем. «Мина» срабатывать не собиралась.
— Понятно, — пробормотал Гедимин, машинально сжимая камень с фольгой в кулаке. — Значит, мы один вид…
Удар в этот раз был гораздо слабее, и пальцы не прижгло — всё-таки защитное поле взяло на себя часть урона. Вепуат запоздало шарахнулся, отряхиваясь от пыли и брызг металла. Гедимин стряхнул остатки «мины» с ладони и досадливо сощурился — обжечься он не обжёгся, но верхний слой обшивки поплавился — поле всё-таки не выдержало.
— Ну, и как это понимать? — Вепуат озадаченно хмыкнул. Гедимин подставил нагретую ладонь холодному ветру и пожал плечами.
— Значит, мы — разные виды. А вот с областью действия аборигены что-то путают.
«Ну, я на их месте тоже держался бы от мин как можно дальше,» — думал он, пытаясь разровнять покоробленную обшивку. «У них скафандров нет.»
— Разные-то разные… — пробормотал Вепуат, разглядывая оплавленную перчатку Гедимина. — Вот только странно… Эта штука нас как будто… не сразу заметила. Будто мы были невидимыми, а потом вдруг появились. Ты её брал аккуратно, подставлял ладонь, и она не реагировала. А когда сдавил с силой…
Гедимин поморщился.
— Это просто фольга с рисунком. У неё нет датчиков давления, — угрюмо напомнил он. — И камеры в неё не встроены.
Вепуат оглянулся на шатры.
— Гедимин, у тебя не найдётся ещё образца? Есть одна мысль.
— Филка взрывать не дам, — предупредил Гедимин. — И остальную фауну тоже.
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Я тебе что, Ассархаддон? Ставить опыты будем на мне.
…Когда Гедимин раскатал в фольгу второй обрезок металла, за шатрами захрустел гравий — бронеход поднимался по склону и устраивался на стоянке. Выходя из палатки, сармат услышал голос Айзека, а потом и Гварзы, — оба сармата что-то обсуждали с вылезшим из кабины Таркасаном. Гедимин аккуратно обогнул их и вышел на дальнюю окраину, где его уже ждали Вепуат и Дасьен.
— Нарисуешь — клади на камень и быстро отходи, — втолковывал филку сармат-разведчик. — Чем дальше, тем лучше. Видел, как Гедимину руку пожгло? Это сквозь защитное поле! А тебе вообще всё поотрывает.
Дасьен покосился на ладонь сармата и поёжился.
— Зачем вам вообще я? Экспериментировали бы тут вдвоём.
— Долго объяснять, — махнул рукой Вепуат. — Гедимин, стой там! Я к тебе пойду!
Сарматы молча ждали, пока Дасьен закончит рисунок. Гедимин недовольно щурился. «Сырья очень жалко. Кейек — полезный минерал. Нам бы, на Землю, такой термоэлемент — „вечный“, не радиоактивный… ну, почти не…»
— Ну вот, — сказал Вепуат, поднимая руки к шлему. Гедимин с удивлением смотрел, как он сдвигает височные ипроновые пластины. «Убирает экран от сигмы,» — думал сармат. «Это тут при чём? Там же не реактор с хранителем. Даже ирренция почти нет. Какая разница…»
Вепуат сделал большой шаг вперёд, и Гедимин увидел яркую жёлтую вспышку.
Прочные камни выдержали — их только вывернуло из гравия и повалило, мелкие камешки раскидало вокруг и забрызгало металлической взвесью. Гедимин видел, как она пузырится и застывает хрупкой пеной. Вепуат посмотрел на выбоину, оставшуюся на «скамейке», оглянулся на ремонтника и развёл руками.
— Не знаю, чем оно видит. Но что видит — это точно.
— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Гребучая бредовая планета! Ладно, когда реактор лезет общаться. Но каждый кусок фольги⁈»
…«Подъёмник не минировать,» — повторил про себя Гедимин, возвращаясь в лабораторный шатёр. Такой вывод из проведённых опытов его ещё как-то устраивал; об остальных, более глубоких, сармат старался не думать. «Подъёмник не минировать, пластины лишний раз не двигать. Кто их знает, что ещё тут сидит и ждёт…»
— Вот он, — раздалось из шатра, едва сармат приподнял полог. За столом сидели Айзек и Гварза, и последний подозрительно щурился на оплавленную перчатку.
— И уже попортил снаряжение, — поморщился он. — Где успел?
— Не надо, — быстро вмешался Айзек. — Об интересных результатах Гедимин обычно отчитывается… Ну, что вышло с системой подвеса? Можешь показать?
Гедимин, кивнув, заглянул в ящик стола, подтянул винт уже установленной струбцины на краю и достал заготовки.
— Гляди.
Он хотел дать сарматам рассмотреть устройство по частям — катушку в мифриловом кольце, второе кольцо с закреплёнными на нём жгутами и подвешенным золотистым стерженьком, более массивный стержень — практически нетронутый ипроновый слиток… Но Гварза скривился ещё сильнее, а Айзек нетерпеливо махнул рукой — «запускай!» Гедимин, пожав плечами, закрепил катушку и осторожно опустил в неё подвес на жгутах. Экран сработал — ипроновый стержень, хоть и лежал рядом с установкой, даже не шелохнулся. «Направленное воздействие,» — Гедимин осторожно подставил стержень торцом кверху под катушку и еле успел отдёрнуть руку — защитное поле прикрыло пальцы с ипроновыми щитками. «Тут главное — точно направить. Один стержень — одна катушка…»
— Ага, — пробормотал Айзек, глядя на слиток ипрона, повисший над столом. Гедимин взял длинную кость и, примерившись, треснул по свисающему стержню. Струбцина дрогнула; слиток не шелохнулся — бредовый равнинный «магнетизм» крепко его держал.
— Угу… — пробормотал Айзек, с опаской покосившись на кость в руке Гедимина. — Занятное явление. Но мы его уже видели. Что там насчёт автоматического сброса?
«Этим жгутам пары кьюгенов хватит,» — сармат поднял излучатель и проводил взглядом зелёную вспышку на прозрачном защитном куполе. Выпавший стержень, звеня, покатился по столу и ударился о бортик. Подвес, подтянутый сократившимися жгутами к серебристому кольцу, замер под ним, в полусантиметре от опустевшей катушки.
«Надо было для стержня сделать поддон,» — Гедимин выключил излучатель, подобрал выпавший штырь и аккуратно поставил его на прежнее место. Кусок металла тут же подхватило и прижало к такому же, повисшему внутри катушки. «А, вот эту чашку подставлю, как раз по размеру.»
— Вот оно как… — пробормотал Айзек, глядя, как по «сигналу» излучателя ипроновый стержень то падает в чашку, то взлетает к «магнитной» катушке. Во время последних прогонов он, кажется, даже считал секунды… если успевал, конечно, — «магнитные» силы срабатывали мгновенно.
— Просто, но действенно… — Айзек просунул бронированную руку под купол, жестом велел Гедимину не опускать излучатель и тронул пальцем натянутые, сократившиеся до упора жгуты. — Мгновенное срабатывание… А большой вес это вещество выдержит? Управляющие стержни, так-то, нелёгкие.
— Выдержит, — отозвался Гедимин, наблюдая за попытками Айзека растянуть сжатый жгут. — Можно сплести трос. Взять другой гзеш. Рассчитать порог срабатывания — сто кьюгенов, пятьсот, тысяча…
Он выразительно пожал плечами и опустил заэкранированный излучатель. Подвес свалился в катушку, стержень, замерший под ним, взлетел вертикально вверх и повис. Айзек подёргал за него и покачал головой.
— Очень интересное явление. Что скажешь, Кенен?
Гедимин, уже забывший о Гварзе, неохотно перевёл на него взгляд — и сузил глаза. Кенен стоял на прежнем месте, сложив руки на груди, и морщился, будто хлебнул лимонной кислоты. «Ну что тебе ещё не так, мать твоя пробирка⁈»
— Значит… — медленно проговорил он, разглядывая подвес. — В активной зоне реактора планируется прицепить резиночки?
Гедимин сосчитал про себя до трёх и разжал зубы.
— Гзеш выдерживает высокие температуры без размягчения. Обычная температура внутри альнкита — меньше сотни по Цельсию. С тяжами ничего не случится.
— А если нагрев разрушит тяжи… — задумался на секунду Айзек, оттягивая провисший жгут. — Хм, а ничего фатального не случится. Стержни рухнут в активную зону с дополнительным куском ипрона. Реакция погаснет… Хм, а мне нравится эта конструкция. Многофункциональная противоаварийная защита. Атомщик, а что насчёт нейтронной вспышки? На неё будет реакция?
Гедимин мигнул — нейтронами этот вид гзеша он ещё не облучал… и вообще, живя на Равнине, успел забыть об их существовании. «Ещё вопрос, будут ли здесь выделяться именно нейтроны. Омикрон-то будет, куда он денется…»
— Ну, допустим, — нехотя пробормотал Гварза. — Пусть так. Как быстро это вещество разрушается под омикрон-потоком реактора? Какие при этом проявляются эффекты? На сколько циклов сжатия-растяжения оно рассчитано? И — что это вообще за дрянь? Где ты её выкопал?
Айзек крепко взял его за плечо и потянул в сторону от установки.
— Кенен, я же рассказывал. Те самые молекулы из спороносных органов. М-да… Придётся всё-таки ехать в Сфен Жизни. Готовая противоаварийная защита…
Гварза сердито фыркнул.
— Пока что мы видели несложный фокус с резиночками. Может, в потоке альнкита они повыгорают в первые же секунды. Кет!
— Гедимин, — процедил ремонтник, недобро щурясь на Гварзу. «Вот вроде бы дело говорит. Но почему так бесит⁈»
— Гений физики, яд-дро Юпитера… — пробормотал Гварза; его взгляд был не менее «дружелюбен». — Возьмёшь свои резинки и засунешь в миниреактор. Его запустишь. Запущенным он будет не менее восьмидесяти процентов времени. Через месяц такой прожарки проверишь резинки со всех сторон и снова покажешь свой фокус. Тогда будем что-то решать. Всё понятно?
Айзек хлопнул ладонью по столу. Подвес на струбцине закачался, но стержень так и остался висеть, намертво притянутый к катушке.
— Что ж вам неймётся-то обоим… Атомщик! Этот эксперимент… ну, он разумен, не находишь? Лучше было бы использовать альнкит, но за неимением… — он развёл руками.
— Ладно, — буркнул Гедимин. — Приду через месяц. Может, микропроцессоры доделаете…
Гварза вздрогнул, как от удара, и сжал кулаки, но Айзек, бормоча в респиратор что-то недружелюбное, уже выталкивал его из шатра. Гедимин остался наедине с подвешенным ипроновым стержнем.
«Значит, месяц…» — он, достав из реактора контейнер для облучаемых образцов, сложил внутрь подвернувшиеся плёнки — из жёлтого гзеша, из зелёного, с высоким и низким содержанием спиральных молекул. «Да я и сам собирался провести такие испытания. И насчёт восьмидесяти процентов Гварза говорит дело. Но почему так бесит-то⁈»