— Её силы иссякли, — Гор качнул лезвиями, и сармату показалось, что он расстроен. — Сегодня я безоружен. Я прошу богов, чтобы оружие не понадобилось — или чтоб вашей мощи хватило дать нергонам отпор.
Гедимин мигнул. Вроде бы страж говорил на известном языке, но понятнее от этого не становилось.
— А завтра ты что с ней будешь делать? — спросил он. — У вас там мастерская, база ремонтников? Может, послать за Скогнами, — тут они вроде недалеко? Пришлют какого-нибудь наладчика…
В узкой груди стража что-то захрустело.
— Скогны? Мастерская?.. Тут нужна сила Пламени. Слишком давно её не погружали в Пламя. Неосторожно с моей стороны…
Гедимин вспомнил водяной шар над шахтой древнего реактора и костяные «палки», плавающие в нём. «Вот оно что. Это была штатная подзарядка. Интенсивнейшее омикрон-излучение… даже воды налили, чтобы кость не горела. Любопытно…»
— Я видел, как посохи погружают в Пламя, — сказал он вслух, осторожно снимая со спины сфалт и укладывая на стол. — Плохо, что ты остался без оружия. Тебе же ещё обратно идти. Проводить?
Гор снова захрустел, защёлкал жвалами, — предложение то ли смутило его, то ли развеселило.
— Я — страж договора. Это будет не первый опасный поход. Что у тебя там, Дим-мин?
— Тут миниреактор… ну, такое очень мелкое Пламя, — Гедимин с трудом подавил нервный смешок. — В тысячи тысяч раз слабее вашего. Но на один посох его хватит. Давай сюда эту штуку, попробуем разжечь её заново.
Две лапы Гора вцепились в тусклый посох. Гедимин набросил на корпус сфалта пузырь защитного поля и осторожно сдвинул экранирующие пластины. Зелёный луч ударил вертикально вверх, и пузырь вспыхнул яркой зеленью.
— Мрак и радуга! — выдохнул страж. — Ты носишь Пламя на спине⁈
Он шагнул вперёд, протягивая посох Гедимину. Его лапа едва заметно дрожала. Сармат улыбнулся углом рта. Он смотрел сейчас только на зелёный свет. «Нужно накрыть лучом всю кость. Неизвестно, какое удельное поглощение…»
Он выставил девять слоёв защитного поля, прежде чем решился вскрыть первый пузырь — и сдвинуть пластины до упора, открывая весь реактор. Купол вспыхнул зелёным огнём, зарябил, выгорая изнутри и снова восстанавливаясь. Тусклая кость покрылась белыми пятнами. Несколько секунд они зажигались на тёмной поверхности и сливались друг с другом, пока весь посох не побелел и не вспыхнул неярким серебристым светом. Гедимин задвинул пластины, прикрывая реактор, и уставился на неприметное табло на корпусе сфалта. Управляющий стержень был выдвинут, ирренций «горел», и минутное охлаждение ничуть ему не повредило.
«Реактор в порядке,» — Гедимин, облегчённо вздохнув, сверился с показаниями дозиметра и взялся за посох. Кость на ощупь была тёплой, почти горячей. «Не фонит,» — думал сармат. «Ну, почти. Пара микрокьюгенов погоды не делает. Главное — скафандр не снимать. А местные пусть как знают…»
Он сдёрнул защитные поля и протянул посох стражу.
— Светится.
Гор схватил «палку», пару секунд молча смотрел на неё, а потом всадил её прямо в подстилки под ногами — только гравий вздыбился волной.
— Великое Пламя!
— Тихо! — вскинулся Гедимин, оглянувшись на зазвеневшие пробирки. Гор прижал посох к груди и шагнул назад.
— Равный Куэннам, несущий Пламя. Я знал, что Хранимое Сердце не зря позвало вас. Что вы разожжёте новое Пламя на краю мира. Мрак и радуга!
Он шагнул наружу, едва не сорвав полог, и Гедимин увидел, как гейзер белого света бьёт в небо. «Кажется, перестарался,» — он покосился на реактор за плечом, потом — на дозиметр на руке. «Перезарядил. Ну, он, кажется, знает, как сбросить излишки. Лишь бы не рвануло от перенасыщения…»
Когда снаружи перестало полыхать, раздалось верещание — сперва десятка аборигенов, потом полусотни, и Гедимин, поморщившись, подоткнул полог и снова закрепил катушку на штативе. Через пару минут, когда снаружи стало потише, в шатёр осторожно заглянул Вепуат.
— Хвала изобретателю наушников! — выдохнул он, прикасаясь к шлему и убирая заглушки. — Чем ты всех опять разволновал? Палка светится на весь лагерь. Но вроде не фонит… хотя филков я от неё шуганул. Твоих рук дело?
Гедимин кивнул на реактор.
— Этот материал поглощает омикрон-излучение — и не заражается. Похоже на наш накопитель, но… — он задумчиво сощурился. — Кажется, это вещество ещё сложнее. И свойств у него побольше. Так… что, Гор позволил филкам трогать посох⁈
Вепуат поспешно мотнул головой.
— Нет, но я всё равно отогнал их. Целее будут. Посох светится, и Гор вместе с ним… Ты сунул его прямо в реактор⁈
Гедимин сердито фыркнул.
— Видишь же — не влезло бы. Пришлось построить…
Земля под ногами мягко дрогнула, и издалека донёсся протяжный гул. «Трилобиты» на скафандре Вепуата зашевелились, поднимая хоботки. Гедимин с облегчённым вздохом встал из-за стола. «Текк’ты вернулись. Работа продолжается. Наконец-то нормальная новость!»
…Бронеход осторожно спускался с холма, погасив почти все огни. В свете оставшихся ярко горел посох Гора — страж шёл впереди, указывая путь. Изредка в световом пятне мелькали полосатые хвосты нхельви — зверьки бежали вдоль бортов, чудом не попадая под гусеницы. Гедимин развернулся к притихшему лагерю. Скогны-копейщики, попавшие под его взгляд, быстро расступились с неловкими поклонами. Сармат мигнул.
— Ну, может, перестанут кидаться на тебя с копьями, — еле слышно фыркнул Вепуат. — Так-то их лояльность под вопросом…
Он посмотрел на Гедимина, и вдруг его взгляд стал пристальным. Отступив на шаг, он осмотрел сармата с ног до головы и ткнул его пальцем в грудь.
— Ты это видел?
Гедимин проследил за его взглядом, растерянно мигнул и тронул пальцем пластину обшивки. Это был обычный «внешний» щиток — иссиня-чёрный, из нейтронностойкого фрила… вот только на нём проступили несимметричные рёбра, и он чуть приподнялся. На схождении выпуклых полумиллиметровых гребней виднелся слабый блик. Гедимин прикрыл его пальцем от внешнего света — свечение не погасло.
— Te’ek dasaja⁈ — выдохнул он, поддевая когтем щиток — и тут же увидел другой такой же прямо на запястье. Их были десятки по всему телу — чёрные пластины обшивки, похожие на ребристые чешуи с бликующими «глазками» на выпуклых частях. Сармат прижал палец к нормальному на вид щитку рядом с «испорченным» и с замиранием сердца почувствовал едва заметный подъём по центру — все пластины трансформировались, одни быстрее, другие медленнее.
— Ух ты… и у меня то же самое, — услышал он растерянное бормотание Вепуата. Разведчик ткнул пальцем в один из своих щитков. На нём тоже были выпуклости, только не пересекающиеся рёбра, а концентрические круги волнистой формы — и такой же «глазок» бликовал на самой приподнятой точке.
— То же самое, но… почему-то другой формы, — Вепуат попытался поддеть щиток, но «чешуя» держалась крепко. — А они теперь двигаются?.. Эй, на них же снизу тоже неровности!
— Has— sulesh, — пробормотал Гедимин, сдвигая деформированные пластины. Они легко заползали одна под другую — нижние поверхности тоже изменили форму. Весь верхний слой обшивки перерождался во что-то странное, и сармату это очень не нравилось.
— Интересно, у Айзека тоже? — подумал вслух Вепуат, оглядываясь на лагерь. Передвижная лаборатория уехала, но и Айзек, и Кенен Гварза остались на холме — Гедимин слышал их голоса из-за шатров.
— Грёбаная мутация! — ремонтник смотрел на щитки с отвращением. Хотелось разобрать весь скафандр на части и проверить себя с головы до ног — вдруг деформация затронула не только верхнюю обшивку? Вепуат уже скрылся из виду; Гедимин услышал его негромкий вопрос, потом разведчик высунулся из-за шатра и поманил ремонтника к себе.
— Ага… — сказал Айзек, тронув деформированную пластину. Его собственная броня была девственно-гладкой, даже без царапин и оплавлений; на скафандре Гварзы царапины и сколы были, но его щитки не пытались превратиться в чешую.
— Угу… — сказал Айзек, обходя Гедимина и Вепуата по кругу.
— Чего «угу»⁈ — не выдержал ремонтник. — Что это за дрянь, и что с ней делать?
Айзек и Гварза переглянулись.
— Равнинная трансформация, — пожал плечами командир. — Верхний слой снаружи, не под ипроновым экраном, вот он и мутирует. Да вас ещё на декомпрессию не возят… сколько уже?
— Тринадцать местных суток, — вполголоса ответил Гварза. Он смотрел на сарматов со смесью любопытства и брезгливости. Гедимину хотелось показать ему кулак, но он пока сдерживался.
— И что будет дальше? — спросил Вепуат, искоса разглядывая свои чешуйки. — Мутируем в ящериц?
— Да нет, не должны, — Айзек внимательно осмотрел его лицо — то, что было видно из-под лицевого щитка. — Всё, что под ипроном, останется, как было. А что снаружи… думаю, трансформация продолжится.
«Sa hasu!» — Гедимина передёрнуло. Он поддел когтем чёрный щиток — пластина отделилась неожиданно легко, видимо, ещё не успела пустить корни. Сармат зажал её между пальцев и включил лучевой резак. Расплавленный чёрный фрил закапал на гравий. Кто-то укоризненно хмыкнул, кто-то помянул спаривание «макак», но Гедимин их уже не слушал — он быстро шёл к ангару душевой. «Надо бы в лаборатории, но сойдёт и там. Только защитное поле постелить. Равнинная трансформация, sa has— sulu… Не хватало её на моём скафандре!»
…Гедимин вытряхнул расплав в холодную воду. Чёрная «смола» вздулась, выпуская щупальца, и так и застыла, медленно опускаясь на дно. Гедимин тронул её кончиком когтя — остывший фрил затвердел и больше никаких странных свойств не проявлял.
«Положу его в лаборатории. Может, он и вправду очистился,» — думал сармат, вставая посреди предбанника и расставляя руки. Его золотая броня дымилась. Чтобы расплавить верхний слой, пришлось как следует её нагреть, но теперь Гедимин наконец чувствовал себя чистым, не затронутым никакой чужеродной заразой. «Жаль, весь фрил в лаборатории,» — вздохнул он, с подозрением глядя на чёрный сгусток в воде. В другой ситуации можно было бы расплавить это вещество и снова напылить его на броню, но здесь… «Фрил нужен чистый. Вернётся лаборатория — сделаю себе обшивку. А пока похожу так. Только остыть надо.»