— Дышит, — облегчённо выдохнул кто-то. — Блокада сработала. Пусть сидит, так ему будет легче.
— Вынимайте его из брони, — Гедимин узнал голос Гварзы и недовольно поморщился, но на сопротивление не было сил. — Всю вон, на кой она ему⁈ К переборке его… вот так. Вепуат, что ты там возишься⁈ Сканируй!
Гедимин открыл глаза. Вокруг плавали красные и чёрные пятна. Грудь болела — особенно по центру, под грудиной… и снизу, там, где при каждом вдохе что-то похрустывало. Вдали — как ему показалось, метрах в ста — виднелась литейная станция.
— Жив? — Вепуат, выдернув иглу из-под его ребра, выпрямился, заглядывая сармату в глаза. — Не шевелись пока. Только дыши.
— Что… — прохрипел Гедимин — на то, чтобы закончить вопрос, сил уже не хватило. Он видел в красно-чёрном тумане силуэты в скафандрах — тут были Гварза и Айзек, и белый посох Руниена светился ослепительно ярко… Что-то мокрое коснулось ссадины на затылке, и Гедимин вздрогнул — не столько от боли, сколько от неожиданности.
— Что-что, — судя по голосу, Гварза только что зубами не скрипнул. — Текк’т. На полной скорости головой тебе в грудь. Самое время выбыть на пару месяцев, м-мать твоя колба…
— Кенен! — фыркнул на него Айзек. — Тихо все, не мешайте Вепуату!
Гедимин покосился на третий силуэт в чёрной броне. Вепуат медленно обходил его, сидящего у какого-то стапеля, по кругу, направив на него сигма-сканер. Прибор принадлежал не Вепуату — Гедимин узнал свой анализатор, вынутый из скафандра. Короткая усмешка стоила сармату приступа резкой боли и мгновенно сжавшихся лёгких — далеко не сразу удалось их расправить.
— Кости, прочные, как akkhadalis, — пробормотал Руниен; его посох был направлен на Гедимина и горел то ярче, то тусклее. «Тоже сканирует,» — мелькнуло в голове сармата, снова не сдержавшего нелепый смешок. «Значит, Текк’т… Странно, что я жив. Видимо, жёсткость скафандра…»
— Плохо, — прошептал Вепуат, выпрямляясь; его лицо побелело, глаза сошлись в чёрные прорези. — Все рёбра снизу… и оба лёгких… и, похоже, перикард.
— Да уж видно, что его не листочком задело, — снова подал голос Гварза, очень стараясь не скрипеть зубами. — Что будем делать? У тебя самого есть что-нибудь? Скальпели, там, нитки, гипс?
Вепуат вполголоса выругался.
— Кенен! — Айзек хлопнул ладонью по столу. — Вепуат — не врач. Тем более — не хирург. Надо ехать в Ураниум.
Что-то снова кольнуло Гедимина в разбитые рёбра, но за болью пришла прохлада — Вепуат нашёл какой-то слабый анестетик. Рядом, у его ног, валялся распотрошённый медицинский пакет; что-то, извлечённое из него, Вепуат то подбирал, то резким движением совал обратно.
— Кенен, ты остаёшься на базе, — распоряжался где-то вдалеке Айзек, снова скрывшийся в тумане. — Выезжаем немедленно. Вепуат! Зафиксируй раненого, чтобы не растрясло. Есть что-то срочное, что надо с ним сделать до отъезда?
Вепуат судорожно сглотнул, глядя на пакет, скомканный в руке.
— П-полчаса… Он продержится. Сейчас я фиксаторы…
Лежать было неудобно — лёгкие как будто прилипали к лопаткам, и воздух в них не проходил. Вепуат подсунул Гедимину под спину какие-то валики, зафиксировал его полусидя — лёгкие развернулись, зато заболели нижние рёбра. Сармат покосился на себя — низ груди и верх живота покрывали чёрные пятна кровоподтёков, соединяющиеся в один огромный синяк.
— Поедем в Ураниум, — Вепуат сел рядом с ним, заглянул ему в глаза. — Айзек на крыше. Нас провожают нхельви, сотни две, наверное. И Текк’т… Вот, чуешь, тряхнуло?
«Текк’т?» — Гедимин мигнул. «Прямо по поверхности?.. Жаль, мне отсюда не видно…» Он покосился на огромный кровоподтёк. «Что там всё-таки хрустит?»
— Сфалт, — вспомнил он и зашевелился, пытаясь оглядеться. Голова поворачивалась плохо, плечи при каждом вдохе странно ныли. Вепуат хотел прижать его к постели, но отдёрнул руку и только выругался.
— Здесь. В шлюзе принайтовали. Он цел, там… ничего не взорвалось. Гварза сразу к нему кинулся, всё там обнюхал… Гедимин, тебе воздуха хватает? Внизу не больно?
От его неожиданно жалобной интонации сармат изумлённо мигнул.
— Больно, — признал он. — Надо же было так вляпаться на ровном месте…
— Текк’ты решили, что ты мёртв, — нервно ухмыльнулся Вепуат, перекладывая растёрзанный медпакет на стол. — Такой удар скалу проломит…
Он пристально смотрел на экран сканера, изучая что-то под нижними рёбрами Гедимина. Тот досадливо сощурился. «Меня, похоже, всерьёз поломало. Рёбра… хорошо, что спина и руки целы. Но пару недель в фиксаторах… А там вся стройка — пещера, тектон, арматура…» Он стиснул зубы — не столько от боли от очередной встряски, сколько от досады.
— Работу нельзя останавливать, — прошептал он — говорить громче было больно. — Нельзя, чтобы они разбежались. Скажи им, чтобы копали дальше. Надо копать и делать тектон. И арматуру…
Вепуат осторожно, одним пальцем, погладил его по плечу и странно выдохнул в респиратор, будто всхлипнул.
— Сиди, ремонтник. Будет тебе арматура.
…Бронеход медленно всполз на холм и долго на нём елозил, разворачиваясь то одним бортом, то другим. Гедимин, зажмурившись, ждал мучительной тряски перехода — его уже заранее тошнило. Загудел, открываясь, внутренний шлюз; кто-то вошёл, на пороге вскрикнул и вполголоса прошептал что-то про богов и бездну.
— Дим-мин тяжело ранен, — услышал сармат приглушённый голос Руниена.
— Никогда не видел их без брони, — прошептал кто-то, и угол рта Гедимина дёрнулся в ухмылке. — Если можно чем-то помочь… Мне метнуться за целителем?
Кто-то — скорее всего, Айзек — шумно вздохнул.
— Вепуат, что нового?
— Плохо, — буркнул разведчик. — Лёгкие… Нужен дренаж, спустить воздух…
Гедимин открыл глаза — кажется, прямо сейчас его не собирались никуда тащить.
— Сам сделаешь? — спросил Айзек. — Моя помощь нужна?
Вепуат странно булькнул — то ли издал смешок, то ли всхлипнул.
— Смеёшься⁈ Это вмешательство в грудную полость! А я вообще не медик. Не санитар даже. Тут надо лёгкое заклеивать, а что я понимаю в лёгких⁈
«Лёгкое,» — Гедимин досадливо поморщился, прислушиваясь к ноющей боли в нижней части груди. «Низ, похоже. Рёбра пробили… Надо же было так вляпаться, мать моя колба…»
— Значит, не берёшься, — задумчиво пробормотал Айзек, угрюмо глядя на Гедимина. — Тащить его в Ураниум? Выдержит?
Гедимин подумал о переходе через длинный портал, и его снова замутило. Вепуат, вскочив, склонился над ним. Игла снова вошла под кожу; дышать стало немного легче.
— Сам видишь — не выдержит, — буркнул он, отворачиваясь. — Он и здоровый-то не выдерживал. А теперь…
— Понятно, — Айзек кивнул и оглянулся на пару молчаливых стражей; они так и стояли у закрытого шлюза, глядя на Гедимина. — Здесь есть помещение, куда можно его перенести? Вепуат, останешься с ним тут, на холме. Я еду за медиками.
…Переносили сармата втроём; от тряски боль под грудиной снова проснулась, и все силы уходили на то, чтобы дышать. Над головой мелькнуло небо цвета черенковского свечения, потом — желтоватый потолок, будто небрежно вылепленный из пластичной массы; под спину подсунули валики, и сармат сел на какой-то длинный лежак — явно не отдельный, прилепленный к стене из той же жёлтой массы, сильно похожей на тектон. Лежак был покрыт местным войлоком — даже в два слоя, жёсткий внизу, более мягкий — сверху; Гедимин, прижатый к нему собственным весом, чувствовал выступающие твёрдые волокна. «Ксеноорганика,» — едва заметно поморщился он, с тоской глядя на скафандр Вепуата. Разведчик сел на другой выступ стены, тоже застеленный войлоком, — что-то вроде кресла — и тяжело вздохнул.
— Айзек скоро вернётся, — пробормотал он, не глядя на Гедимина. — Тебе фонарь не мешает?
Сармат только сейчас заметил, что светильники в помещении не предусмотрены. Единственным источником света был жёлтый «факел» на поясе Вепуата.
— Где мы? — прохрипел Гедимин, почувствовав на языке знакомый металлический привкус. «Только сейчас дотекло,» — вяло удивился он, вспомнив о порванном лёгком. «Видимо, дырка небольшая. Далеко от крупных сосудов. Зарастёт…»
В коридоре что-то зашуршало. Из-за плавного поворота, занавешенного сшитыми вместе шкурами, высунулся посох Хассинельга, а затем и он сам. Гедимин видел стража, как сквозь белесый туман, — только и отличил по длинным рогам и беспокойно шевелящемуся хвосту.
— Что-то нужно? — Хассинельг повертел длинной мордой, и клешня на его хвосте сухо щёлкнула. — Тут совсем пустая нора. Я принесу из караулки, если чего надо. Воды, может?.. А, верно. Одеяло!
Он снова нырнул под завесу и скрылся из виду. Вепуат тяжело вздохнул.
— Мы около портала, — сказал он. — Тут какие-то ходы в скале. В таких, говорят, живут стражи. Но тут никого нет. Ничей портал. Хассинельга иногда ставят караулить, у него тут своя нора…
«И это, похоже, его вещи,» — Гедимин покосился на войлочное покрывало, явно слишком длинное для Бронна или Скогна. Осторожно подняв руку, он притронулся к стене. Под пальцем был гладкий камень, но странно тёплый, будто к тектоновой массе кто-то примешал толчёный кейек. «Истолчённый в пыль,» — поправил себя Гедимин; мозг вяло высчитывал пропорции. Каменная масса была уплотнена, но незначительно. Это напоминало опрессовку — будто кто-то, прорыв эти ходы, потом прошёлся вдоль стен, уплотняя их вибрацией и давлением. Гедимину вспомнилась скважина под душевой на Сарматском холме. «Текк’ты,» — с уверенностью подумал он. «Эти ходы прокладывали Текк’ты. И эту мебель… выступы… делали они. И явно не для себя. Для стражей?..»
— Страж погиб? — с трудом шевеля «заржавевшим» языком, спросил Гедимин. Вепуат нервно вздрогнул и быстро оглянулся на завесу в дверях.
— Не знаю, ремонтник. Ты лучше… помолчи пока, ладно? Тебе говорить вредно…
Из коридора выбрался Хассинельг — в одной руке посох, будто приросший к ладони, в другой — засунутое под мышку одеяло, довольно толстая скатка из плотного войлока, с одной стороны ещё чем-то обшитого.