Гедимин уткнулся взглядом в реакторную шахту. «Всякая ерунда тут разносится быстрее сигма-потока. Кто разболтал про Икси? Хассинельг?»
— Ваш город на краю Равнины растёт с каждым днём, — снова заговорила Кайшу, и её световая метка переползла с груди Гедимина на скафандр Айзека. — Я слышала о его нуждах — и мы собрали всё, что смогли для вас найти.
Айзек благодарно склонил голову.
— И три мешка золотистой глины, — продолжила Кайшу. — Старейшина Кайри спрашивает, долго ли вы будете отказываться от ягод курруи. Ваши поселенцы едят их, и им от этого одна польза.
Гедимин удивлённо мигнул — и увидел, как Айзек, на секунду задумавшись, наклоняет голову.
— Я не откажусь от ягод. Старейшины Броннов очень щедры.
«На кой ему этот мутаген?» — Гедимин хотел перехватить взгляд Айзека, но сармат смотрел на светящийся диск. Филки зашевелились, послышался тихий шёпот; Гварза, придвинувшись к мелким сарматам, коротко что-то прошипел, и они снова притихли.
— Двое, о ком ты предупреждал меня, здесь? — спросила Кайшу, и Гедимин растерянно мигнул, но Айзек, не мешкая, протянул руку к филкам.
— Дасьен и Альгот здесь. Они от имени новых поселенцев и города Элидген будут говорить с народами договора. Пусть их обучат вашей речи.
Гедимин резко выдохнул, подался было вперёд, но сбоку крепко вцепились в его локоть. Зелёный «трилистник» внутри сверкающей линзы превратился в многоцветное сияние. Широкий луч накрыл обоих филков, и они замерли на месте.
— Дас-энн и Алгот, — повторила Кайшу. — Видно, вы ещё не раз встанете тут, над Пламенем… Будь по-твоему, мастер Айсиек. Если нет ни у кого никаких других просьб…
Гедимин беспокойно шевельнулся. «Рассказать ей о колёсах,» — мелькнуло в мозгу. «О подсчете оборотов, блокираторах, открутке… Они бы могли использовать механизмы вращения. С оглядкой, но могли бы…»
— Если просьб ни у кого нет — возвращайтесь в Элидген, — закончила фразу Кайшу. — Пламя знает о твоих новых ранах, мастер Дим-мин. Оно позвало бы тебя, но не хочет тебе навредить. Сегодня вы говорить не будете.
Гедимин растерянно мигнул. Он уже готовился к вспышке перед глазами и странным видениям облучённого мозга — и не сразу понял, о чём Кайшу говорит. «Раны? Они и существу рассказали? И оно поняло, о чём речь⁈»
— Я… Ну, как оно хочет, — пробормотал он, пожав плечами. — А переломы уже не болят… А можно будет спуститься к его… жилищу? Туда, в реактор?
С двух сторон от сармата громыхнули о шлем перчатки — и Гварза, и Айзек приложили руку к лицевому щитку, и так синхронно, будто пару дней тренировались. Гедимин сердито фыркнул. «Ну что опять не так⁈»
— Столь сильного огня не выдержишь даже ты, мастер Дим-мин, — невозмутимо ответила Кайшу. — Будь осторожен — то Пламя, что ты носишь на спине, только слабый отблеск Пламени Равнины. Ступай!
…Филков сразу увели вниз. С ними пошли Гварза и Айзек, оставив Гедимина и Вепуата следить, как аборигены грузят на спину вьючного зверя тюки, мешки и бочонки. «Своё» животное сармат опознал только по тросам, прикреплённым к панцирю. Их так и оставили, а новый груз найтовали так, чтобы не задевать эти крепления. Зверь спокойно лежал, ни на что не реагируя.
— Ну его и нагрузили, — вполголоса заметил Вепуат. — Филкам сесть будет негде. Да и стражу придётся идти пешком. Смотри, какая бочка!
— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на огромную (по меркам аборигенов) бочку. Все патрубки у неё были снизу — очевидно, для стока жидкости: её не предполагалось набирать в другие ёмкости, её просто выливали. Вместе с ней на спину зверя уложили длинные толстые кости, местами обвязанные кожаными ремнями; на вид они были тяжёлыми, но на деле — раза в два легче из-за многочисленных полостей внутри. Следом погрузили три массивных мешка с чем-то комковатым; это вещество Гедимин узнал без сканеров — по желтоватому налёту в местах, где кожи, составляющие мешок, сшивались вместе. Всё свободное место заняли неровные пласты растительного волокна — довольно жёсткое, оно так и росло, переплетаясь, его просто срезали с места роста и в чём-то выварили в попытке размягчить. На них укладывали простёганный войлок — и просто куски войлока, и пучки костей, обмотанных тонким шнуром, и мешки, набитые лепёшками необработанного сеша и комьями сухой слизи… Когда пирамида груза поднялась в рост сармата, аборигены наконец перестали бегать к ней с волокушами и встали вокруг, проверяя в последний раз найтовочные тросы.
— Филки точно пойдут пешком, — прошептал Вепуат, поглаживая притихших «трилобитов». — Оно само-то до Элидгена добредёт?
— Тут мало тяжёлого, — отозвался Гедимин. — Войлок и плетёнки объёмные, но весят мало. Глина, бочка, кости, может, сеш… Довезёт.
— Отличные спальные коконы для мастеров-сарматов! — громко сказал, повернувшись к Гедимину и Вепуату, незнакомый Скогн и широко улыбнулся. — Надеюсь, их хватит на всех. И Дим-мин и Вепу-а не будут больше лежать в своих мастерских, как брошенный инструмент. Хорошие тёплые коконы, и очень крепкие!
Гедимин только и успел мигнуть, как с другой стороны навьюченного животного выглянул Бронн и сморщил нос с выразительным фырканьем.
— Скогны! Только и хотят всех связать и придушить. И отчего Кайшу их слушает⁈ Мы привезли бы лучшие коконы для мастеров-сарматов. Лучшее волокно, лёгкое, прозрачное… Заматываться в душную шерсть! Будто на деревьях Равнины мало листьев!
Теперь фыркнул Скогн.
— Спать в драных листьях, как дикий зверёк? Только Бронн до такого додумается. Сколько жучков по утрам копошится в твоей голове? Говорят, они ещё заползают в уши…
Бронн, дёрнув ушами, фыркнул ещё громче. К нему — как и к Скогну — постепенно стягивались сородичи.
— От листьев приятный запах, и дышать в них легко. Полежишь в валяной шерсти — встанешь весь в поту, грязный и в колтунах. Даже жучки побрезгуют!
Скогн, быстро оглянувшись на сарматов, протяжно проверещал что-то на родном языке. Бронн ему ответил. Вепуат шумно выдохнул и двинулся вперёд, отделяя одну группу аборигенов от другой. Гедимин следил за ними, держа наготове генератор защитного поля — ссора началась из-за ерунды, но могло дойти и до драки. Несколько секунд поверещав друг на друга, Бронны и Скогны разошлись, пренебрежительно фыркая. Вепуат облегчённо вздохнул — до защитного поля не дошло.
— Похоже, старый спор, — пробормотал разведчик, возвращаясь к Гедимину. — Даже, пожалуй, традиционный.
Гедимин посмотрел на вьючного зверя и туго увязанные скатки войлока на его спине.
— О чём они вообще спорили? Спальные… коконы? Это вроде одеял? Для филков?
— Ты же слышал, — отозвался Вепуат. — Это всё — для обустройства барака. Подстилки, одеяла…
— И филки будут спать в мешках из… валяной шерсти? — Гедимин вспомнил комья разнородных волокон в запасах Вепуата. — Без комбинезонов, в одежде из такой же… ксеноорганики?
Вепуат пожал плечами.
— А на чём спать предлагаешь ты? Гзеш — штука неудобная, на камне — холодно и жёстко. А всё остальное — ксеноорганика. Радуйся, что обошлось без коконов из листьев! Бронны взаправду так спят. Про жучков — не знаю, но, наверное, заползают иногда.
Гедимина передёрнуло.
…Руниен с довольным видом взобрался на вершину пирамиды тюков и оттуда, наклонившись, потыкал нагруженного зверя посохом в панцирь. Животное молча поднялось на ноги и медленно побрело к воротам. Руниен покачивался на верхушке пирамиды и широко улыбался.
— Дас-энн и Альгот уже в Элидгене, — сообщил он. — С ними Гор и корзина ягод курруи. Но и ты, Айсиек, за ними приглядывай. Мы не знаем, как сильны ваши малорослые родичи, и скоро ли они встанут на ноги.
Айзек молча кивнул. Его лицо немного прояснилось, но выглядел он задумчивым.
— Вепуат, — заговорил он, когда ворота заброшенного завода остались позади. — Среди твоих образцов есть что-то, при реакции дающее густую пену? Может, бактерии с бурным газовыделением?
Вепуат озадаченно хмыкнул.
— Не слышал о таком. Даже местное мыло не мылится.
— Вот то-то и оно, — Айзек тихо вздохнул. — Ладно, будем искать.
…Три мешка золотистой глины Гедимин забрал в шатёр. Удалось отбить и четверть сырья для варки гзеша. Остальное Айзек увёз в лабораторию — переводить на комбинезоны для новых переселенцев. Гедимин, вечером проходя мимо барака, видел яркий свет и шевелящиеся тени — филки всей толпой сшивали по кускам растительные плетёнки и войлок. Сармат даже посмотрел (на экране сканера) на готовые изделия, на обустроенную по местным обычаям комнату, — сшитый из плетёнок настил на полу, два расстеленных войлочных кокона у стен, плетёные ящики в ногах, занавесь из вытертых шкур над дверью… «Стойбище дикарей,» — думал Гедимин, едва заметно морщась. «Разве что из шатров переехали в каменный дом. Да и дом — дикарский…»
— Прозрачный блин, — услышал он, проходя мимо барака, громкий голос филка. — Висит прямо в воздухе над здоровенной дырой. И по-всякому светится. Ну чем это может быть, по-твоему⁈ Ясное дело, голограмма!
Гедимин мигнул.
— А тут не нужно сложных проекторов, — продолжал горластый филк — видимо, кто-то возразил ему, а Гедимин не расслышал. — Нужен яркий фонарь и несколько стекляшек. Где-то там в стенах дырки, в них светят, а за ними — отсеки с системами линз. Перед ними держат местного слизняка, а мы видим вот этот здоровенный блин. Ну, и говорят оттуда же — через рупор. Это дело нехитрое. Дикари дурят дикарей… ну, и наши делают вид, что верят. Ну не может ни одна живая тварь выглядеть вот так! И разумным блин быть не может. Где в нём мозг⁈ А зачем? Ну, кто знает этих дикарей…
Гедимин еле слышно хмыкнул. «Линзы и рупор, значит. Здравомыслящие филки. Вот только планета тут бредовая. Нет там ни линз, ни рупора. И эта штука — живая и настоящая.»
13 день Воздуха, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Гедимин проснулся рано — ветер свистел в наушниках, и на этом ветру хлопал непристёгнутый полог. Достав фонарь, сармат увидел, что и весь кожух шатра заметно полощется, а одна из костей-опор уже готова вылететь из гнезда. Загнав её