— Кто-то летит, — сказал Гедимин, пытаясь просканировать небо. — А это с него падает.
— А. Ну, как обычно, — Вепуат пожал плечами и сунул подобранные «градины» в карман. — Говорю же — семена. Пойду изучать. А ты куда?
Гедимин не успел ответить — с окраины лагеря донёсся низкочастотный вибрирующий гул.
…Остаться на дне долины сармату не дали. Едва он объяснил, как накидывать обвязку на плиту и как сдёргивать её при укладке в штабель, самый крупный из Текк’тов протяжно загудел и опустил перед ним голову на землю. Остальные подались в стороны, частично втягиваясь в скалу. Вепуат подтолкнул Гедимина в бок.
— Чего встал? Залезай. Он в броне, ему не больно.
Гедимин мигнул.
— Зачем? — он озадаченно смотрел на сверкающие щитки на «макушке» Текк’та.
— Нас поднимут на обрыв, — пояснил Вепуат. — Чтобы мы тут… в общем, чтобы мне опять не бинтовать твои рёбра.
Гедимин сердито фыркнул, но признал, что предложение разумно — и через пять секунд оба сармата, скатившись с головы Текк’та, встали у обрыва. В утреннем свете уже и без фонарей был виден пятидесятиметровый змей, свернувшийся у подъёмника. Взяв в пасть плиту тектона, он защемлял её между кольцами тела, рывком головы накидывал тросы обвязки и, придерживая за них, насаживал очередной груз на крюк подъёмника. За рычагами, под ненадёжным куполом защитного поля, съёжился филк в жёлтом комбинезоне. Гедимин хотел усадить туда Таркасана в его упрочнённой «защите», но сообразил, что от случайного тычка пятидесятиметрового Текк’та не спасёт даже ипроновая броня. Филк, не глядя по сторонам, вяло дёргал рычаги — а ориентировался, видимо, по скрипу нагруженной стрелы. Гедимин следил за плавным спуском плиты на дно шахты и думал про себя, что Текк’т очень хорошо управляется с обвязкой и точно определяет центр тяжести. Луч сканера «видел» на дне колодца второго змея, тоже из крупных — он свернулся вокруг штабеля тектоновых плит и ждал ещё одну. Пятеро мелких сородичей, пройдя до конца туннели между главным и вспомогательным корпусами, выгрызали камень, расширяя подземную полость. Валуны, уже не проделывая в них отверстий, скидывали горкой за туннелями.
— За сегодня они штабеля разгребут, — уверенно сказал Вепуат, глядя, как очередная плита исчезает в шахте. — Значит, подъёмник больше не нужен?
Гедимин фыркнул.
— Туда надо будет спускаться для контроля. На сканере всего не увидишь. Потом будем спускать материалы — ту же арматуру, глину, тросы…
Он вспомнил о растущих ворохах скомканных чертежей по всем карманам и досадливо сощурился. «А я до сих пор не знаю, как это всё будет работать. Насовать ирренция в каменную бочку — дело нехитрое. Даже реакция пойдёт. Даже не поубивает всех вокруг. А вот дальше…»
— Спускаться? — Вепуат поёжился. — Да, верно. Текк’ты вылепят — но монтировать будем мы. М-да… Как-то не тянет меня туда. Гедимин, а ты уже придумал, как передавать энергию? С реактивным дроном вроде не задалось?
Гедимин мигнул. Передача энергии сейчас занимала его в последнюю очередь. «Дрон? Это он про ту штуку на местной смоле? Не знаю даже, куда её дели. Наверное, утилизировали.»
— Может, прямым лучом в небо? — пробормотал он. — Выжать энергию на верхнее кольцо мачты, и пусть светит. Вокруг заэкранировать…
— Восемьдесят метров? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Ну да, можно так. Но ты вроде хотел что-то взлетающее. И лучи во все стороны…
«Взлетающее…» — Гедимин хотел фыркнуть, но ему вспомнились «катапульты» для спор — туго натянутые тяжи, ломающие непрочную опору и отстреливающие споры в небо. «У местной фауны всё получается. Значит, надо думать. Отстрел… Катапульту сделать нетрудно. Старт из шахты, взлёт вертикально… Сложнее всего, похоже, будет её вернуть. Взлетающий фрагмент накопителя… он должен провисеть в воздухе, пока разряжается. Хотя бы секунд тридцать. Хм… Система воздушных пузырей?»
Он потянулся за листком для чертежа. Под руку попался светло-жёлтый лист дерева.
— Придумал? — зашевелился Вепуат. Гедимин недовольно сощурился.
— Разве что пузыри. Базовый — большой. Прицепить кольцо. По бокам — малые. На взлёте вскрываются. Выверить струи для ровного подъёма. Поднялись — газ кончился. Базовый пузырь плавно опускается. Рассчитать, чтобы хватило подъёмной силы… Надо пробовать.
Он аккуратно сложил исчирканный листок и перевёл взгляд на подъёмник. «А ведь можно для катапульты использовать ворот. Прочный, чтобы выдержал намотку. Потом всё равно размотается… и разминируется. Рассчитать, чтобы не взорвался… Надо поработать с рэссеновыми дисками. Отследить процессы. Если с каждым разом нужно меньше оборотов для подрыва, это надо выяснить. Итак, гзеш для пузырей и пруты из рэссены… Вернётся лаборатория — займусь.»
…Гедимин разрушил защитное поле, и жёлтая плёнка, более не поддерживаемая изнутри, упала на стол. Она уже полностью остыла, затвердела и не липла к пальцам. Гедимин намотал эластичный мешок на кулак, задумчиво подёргал и нехотя кивнул — всё, что можно было выжать из жёлтого гзеша, он выжал. Снова создав внутри пустой плёнки шар защитного поля — в точности по форме её стенок, с максимальным растяжением — сармат перетянул её горловину кованым зажимом (специально сделал для такого вот опыта, пока гзеш медленно остывал на растяжке) и встал рядом, направив на жёлтый шар сигма-сканер. В растянутом виде заготовка была, в общем-то, не шарообразной — такая «колбаса» двух метров в длину, чуть меньше метра в поперечнике. «В шахту шире не влезет. Для роста объёма можно наращивать только длину,» — думал сармат, разглядывая экран сканера. Жёлтый гзеш был довольно прочным — и самым лёгким из местных эластомеров; не хватало ему только термостойкости. «Объём — около метра, максимальная температура — восемьсот кельвин… М-да, на горячем воздухе оно далеко не улетит. Подобрать газ полегче…»
— Гедимин! — Айзек откинул полог шатра и остановился на пороге, удивлённо глядя на большой жёлтый шар. — Ого! Что, праздник намечается?
Гедимин досадливо сощурился.
— Это для энергопередатчика. Раз нормальный реактивный двигатель тут не сделать… Зачем пришёл?
— Передатчик⁈ Ядро Сатурна… — Айзек недоверчиво покачал головой. — Смотри только, чтобы не вращался… А что у тебя остывает на литейной станции? Очень уж похоже на тела вращения…
Гедимин снова сузил глаза. «И как догадался⁈»
— Я ставлю опыты, — буркнул он, недовольно глядя на Айзека. — По выводу энергии со станции. Или прямым лучом в небо — или запускать вот такие шары. Для запуска нужна катапульта. Тела вращения — для неё. Можно сделать вороты из рэссены. Рассчитать прочность. Пару тысяч оборотов выдержат. После запуска раскрутить обратно. Взрывчатая дрянь с них смотается. Если она не накапливается… Ну, вот я и проверю, накапливается или нет.
Нырнуть в размышления о свойствах «взрывчатой дряни» мешал пристальный взгляд Айзека. Сармат смотрел со странным прищуром, и его рот под респиратором едва заметно подёргивался.
— А, вот как, — задумчиво пробормотал Айзек. — Ну, Кенен так и думал… Нет, так не пойдёт. Можешь даже время не тратить. Никаких вращающихся элементов на станции. Нужно что-то запустить? Лучше взрывчатку под него подсунь. Но никаких вращений, ясно?
Гедимин мигнул.
— Я же рассчитаю всё, чтобы… — начал было он, но осёкся под холодным взглядом Айзека. Тот молча покачал головой и развернулся к выходу.
…Жёлтый шар уже не рвался в воздух — восьмикилограммовый камень тянул его к земле. Гедимин, проверив прочность зажима, закинул «экспериментальную установку» на крышу бронехода и сам забрался следом, вспугнув стайку нхельви. Зверьки отступили на край, но вниз не пошли — так и остались сидеть, глазея на Гедимина и жёлтый шар в его руках. На их беспокойное попискивание со всех сторон сбегались другие нхельви; потом подтянулись и Скогны, которым вроде бы полагалось охранять лагерь. Гедимин нахмурился, резким жестом отогнал всех от бронехода и поднял шар с грузом на вытянутых руках. «Форма, конечно, неточна. Но вес правильный, и общую картину опыт даст…»
Шар медленно, плавно поплыл к земле. Камень лёг на неё, а надутая плёнка осталась над ним висеть — лёгкий горячий газ ещё не остыл. Гедимин сканировал шар, проверяя на целостность и прочность. Аборигены глазели со всех сторон, но подойти не решались. Из-за фургона выглянул сармат в чёрной броне, покачал головой и исчез.
… — Подняться на сто-сто пятьдесят метров и плавно спуститься ровно в то же отверстие, — Гедимин навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. — Отверстие метрового диаметра… Мне уже кажется, что проще будет персоналу торжественно выносить этот излучатель со станции. Поднимать на шест и излучать во все стороны. Или, как Куэнны, пучок излучения в небо…
Вепуат сочувственно хмыкнул. В чертежи он не лез — сидел поодаль от стола, поглаживая озябших «трилобитов». Сидеть в шатре зверькам было скучно, летать над холмом — холодно.
— Немного спасает, что Равнина не вращается, — Гедимин снова вздохнул и придвинул к себе чертёж. — Итак, облучаемые тяжи…
— А может, всё-таки ракету? — зашевелился на стуле Вепуат. — Можно же сбалансировать, чтобы не вертелась? Поставить четыре по периметру твоего шара. Топливо выгорит — всё вместе спустится…
— Четыре ракеты, — Гедимин задумчиво сощурился. — Топливные капсулы сверху, постепенное вытекание, зажигание от осколков кейека… Попробовать можно. Но начальный толчок всё равно понадобится… А, он как раз и запустит отток топлива. Ага, понятно…
…Жир из белесого стал рыжеватым, потом красным, потом побагровел — и наконец вспыхнул красноватым пламенем. Неожиданный жар обжёг подставленную ладонь, Гедимин отдёрнул её, покосился на термометр и довольно хмыкнул.
— Сойдёт!
— Угу, — пробормотал Вепуат, глядя на костяные и «резиновые» трубки с нарастающим опасением. — Ничего так температура… А шар оно нам не расплавит?
— Шар будет здесь, — Гедимин поднял ладонь над столом. — А поджиг — здесь. Подогреет — ничего страшного.