— Поднимайся! — крикнул Вепуат, подходя к краю кратера. Теперь, обогнув красно-жёлтые зубцы, Гедимин видел и его, и множество жёлто-рыжих силуэтов вокруг. «Сэта. Много,» — Гедимину на секунду стало не по себе. «Что опять не так? Мы же спросили разрешения…»
Повесив мешки на броню — оставлять их в кратере не хотелось, что бы там ни думали аборигены — сармат быстро поднялся на пепельный вал. Генератор защитного поля он держал наготове — до стрельбы вроде не дошло, Вепуат за оружие не хватался, но был явно встревожен.
«И трилобитов отозвал,» — отметил Гедимин, выбравшись на вал. Все зверьки сидели на поднятых наплечных перьях. Скафандр растопырил оперение, зрительно увеличив владельца вдвое. Гедимин встал рядом с ним и повернулся к аборигенам.
Он различал их только по цацкам, и то постоянно путался, — но двое в «асбестовых» стёганках, очень похожих на доспехи, держали с двух сторон за плечи вчерашнего «спеца». А тот, кто стоял рядом и светился от жара, был увешан костяными и каменными цацками чуть ли не с головы до пят. У остальных пришельцев тоже хватало и цацек, и свечения, — рыжие гривы в конвекционных потоках стояли дыбом, а термометр Гедимина даже в отдалении показал плюс тридцать семь. «Тут ещё рабочие из асбестовых цехов,» — сармат заметил среди украшений нитяные браслеты и серебряные шнуры. «И другие „инженеры“. А вон те похожи на ткачей. Мы что, вчера что-то нарушили?»
Сэта, увешанный цацками, дотянулся до «спеца» и сжал в кулаке его гриву. Что он говорил, Гедимин не понял; «спец» понуро молчал и даже не вырывался.
— Чего он? — сармат сердито сощурился. — Это из-за нас? Что с ним сделают? Может, сразу навалять…
Вепуат ткнул его кулаком в бок.
— Сфалт не трогать! Тут и так всё… сложно.
Сэта, увешанный цацками, повернулся к Гедимину и наклонил голову — продолжая, впрочем, сжимать в кулаке чужую гриву. «Спец» тоже наклонился — так, что едва не уткнулся носом в грудь.
— Это городской жрец, — пояснил Вепуат, встревоженно глядя на светящуюся толпу. — Кажется, даже верховный. Кто-то из этих ребят с утра видел, как над холмом полыхало. Ну, ваши испытания…
— И? — Гедимин недобро на него сощурился. — Чего тянешь⁈
— Они теперь знают, что мы там разожгли Пламя, — Вепуат сощурился в ответ. — То есть — не просто разговоры о Куэннах и всём таком… Уже разожгли, и оно там горит. И мы с тобой теперь его жрецы.
— Мать моя колба! — Гедимин сжал пальцы в кулак. — Мало мне было бреда от карликов…
Вепуат невесело ухмыльнулся.
— А вчера мы с тобой благословили силой Пламени один асаановый цех. И ещё небольшую ткацкую мастерскую.
Гедимин ошалело мигнул.
— Они в себе⁈ Мы вчера ничего не…
Вепуат крепко сжал его запястье.
— Это ты так думаешь, ремонтник. А они думают иначе. И очень злы на нашего проводника, — он кивнул на «инженера», свернувшегося чуть ли не в клубок. — Он не предупредил город, не сообщил ни жрецам, ни вождям, провёл нас тайком и все благословения забрал себе. Даже не сказал своим рабочим!
« Saat hasesh, да откуда они берут столько бреда⁈» — Гедимин повернулся к аборигенам. Сэта терпеливо ждали, пока сарматы всё обсудят. Жрец выразительно молчал, накручивая гриву «инженера» на руку. Тот стиснул зубы и зажмурился.
— Скажи им отпустить его! — не выдержал Гедимин. — Он не знал ничего ни про реактор, ни про жрецов. И мы никого не благословляли! И не могли, потому что…
Вепуат, резким жестом прервав его речь, заговорил на языке Сэта. Через полминуты жрец с явной неохотой разжал пальцы и брезгливо отряхнул руку. Говорил только он, все молчали. «Инженер», хотя ему больше не выдирали волосы, всё так же стискивал зубы и жмурился, вздрагивая при каждом слове. «Надо его вытаскивать,» — с тревогой думал Гедимин. «В ядерный могильник все суеверия! Не хватало ещё, чтобы из-за этой ерунды…»
— Им не нравится, что мы его выгораживаем, — перевёл Вепуат; его глаза потемнели. — Мы можем не знать, что и как заведено в Шакхе, предупреждены ли жрецы, нужно ли городу благословение. А вот он знал всё. И, как все, видел двойной рассвет над Равниной. Жрец благодарит нас за благословение того цеха. Но он хочет знать, когда мы придём открыто, как жрецы Пламени, и благословим весь остальной город. Мы, кстати, можем отказаться. Но тогда он хочет знать, из-за чего Пламя от Шакхи отвернулось.
— Мать моя колба… — растерянно пробормотал Гедимин. — Вепуат, ты понимаешь что-нибудь? Как им объяснить, что реактор — не бог, а мы — не…
— Никак, — Вепуат развёл руками. — Вот сейчас — уже никак. Там что-то случилось, в том цехе, где мы были… короче, благословение получено. Весь город в этом уверен. Ну, что скажешь? Пойдём благословлять?
— Не смешно, — буркнул Гедимин. — Как это вообще делается? Ты справишься?
Вепуат хмыкнул.
— Просят-то тебя. А я знаю не больше твоего. Хм-м… А ведь мы можем сказать, что должны спросить у других жрецов. У Айзека с Гварзой. Или что такое большое дело нужно делать вчетвером… Логично же, нет?
— Ага, — закивал Гедимин. — Скажи, что мы посоветуемся… И скажи им уже отпустить инженера! Если его как-то обидят, я точно никуда не пойду. В ядерный могильник такие обычаи!
Вепуат ухмыльнулся.
— Попробую.
Гедимин увидел, как «инженер» вздрогнул и приподнял голову, внимательно вслушиваясь, но от резкого жеста жреца снова съёжился и подался назад.
— Он говорит, что весь город соберётся к нужному дню, если только мы дадим заранее знать, — перевёл Вепуат. Жрец, внимательно его слушавший, указал согнутыми пальцами в сторону «спеца». Тот, вспыхнув от гнева, резко выпрямился. Охранники с шипением повисли на нём с двух сторон.
— Что с инженером? — нетерпеливо спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.
— Жрец сказал так: ты, мол, сострадательный и думаешь, что делаешь сейчас добро. А так делать нельзя. Если спускать с рук таким, как этот Сэта, они город разорвут на части.
Гедимин сузил глаза.
— Традиции, м-мать моя колба… Скажи, что мы тогда никуда не пойдём. Они и так умные, с целым городом, обойдутся без благословений.
— Зря ты так, — пробормотал Вепуат, глядя на Гедимина с непонятным укором. Жрец дослушал короткую речь до конца и что-то прошелестел, резко взмахнув рукой. Охранники расступились. «Инженер» остался на месте, прижимая ладонь к помятому плечу и всё так же низко склонив голову. Жрец когтем поддел шнуры на его гриве и одним движением сдёрнул их.
— Они послушают равного Куэннам, жреца Пламени, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Этому Сэта не причинят вреда. Но он не может больше распоряжаться в пещерах asa’antha. И в храм ему тоже вход закрыт.
Гедимин облегчённо вздохнул и озадаченно посмотрел на бывшего «инженера». Тот никакой радости не выказывал — наоборот, сощурился, как от боли, и вцепился когтями в гриву. «Это так они „не причинили вреда“?» — Гедимин недобро сузил глаза.
— Вы обещали не причинять вреда! — он двинулся вперёд под сдавленный писк Вепуата. — Что вы с ним сделали⁈
— Heta! — Вепуат вцепился ему в локоть и упёрся двумя ногами в землю. Гедимин увидел, как свечение вокруг жреца сменило цвет — существу явно стало не по себе, но оно не двинулось с места и негромко что-то проговорило, с явным пренебрежением указывая на застывшего «спеца».
— Он говорит… да стой ты, не пугай их! — с досадой фыркнул Вепуат на очередную попытку Гедимина стряхнуть его с локтя. — Он говорит — этот Сэта не был ранен и не испытал боли. Но его нельзя оставлять тем, кем он был. Никто не может вредить городу и уходить от наказания, пока вред не возмещён. Да Гедимин же! Ну, выпнули его с должности. Это же не смертная казнь! Тебя вон всё время…
Сармат с присвистом выдохнул в респиратор, и рука Вепуата снова легла на его локоть.
— Почему он так корчится, если дело только в должности? — спросил он, угрюмо щурясь. «Инженера» уже никто не держал, все от него отошли, а он всё стоял, схватившись за голову, и его свечение стало тусклым и прерывистым.
— Сэта надеются, что из-за этого досадного происшествия городу Шакха не откажут в благословении, — бесстрастно перевёл Вепуат очередную фразу жреца. — Шакха будет ждать вашего решения. Когда вы сможете назвать день, зажгите огонь на своём холме. В Шакхе будут ждать вашего послания и примут его в тот же миг.
Жрец приложил к груди сжатые кулаки, низко склонил голову и поднял руки перед собой и чуть вверх, как бы набрасывая на сарматов невидимое полотнище. Его ладони вспыхнули. За долю секунды пламя сменило цвет от тёмно-красного до ослепительно-белого и угасло. Гедимин, не выдержав, мигнул. Когда он открыл глаза, вокруг не было никого, кроме ошарашенного Вепуата, — только пепел на гребне оплывшего вала лежал неровно, будто недавно кто-то его поворошил.
— Мать моя колба! Ну вот как это возможно⁈ — Гедимин запоздало схватился за дозиметр. Знакомая пульсация выписывала на экране последние зубцы угасающей кривой. «Без порталов, без реакторов, без Прожига… Как они это делают⁈»
Забытые всеми «трилобиты» беспокойно зашевелились. Вепуат на ощупь поймал их за шлейки и пристегнул к скафандру. Смотрел он только на взрытый пепел.
— Гедимин, — он повернулся к ремонтнику. — А ведь нам придётся сдержать слово. Можно потянуть время, но Сэта… они вскоре поймут, что мы их обманываем.
Сармат сердито фыркнул.
— Слово есть слово. Если им так надо — пойдём и благословим их. Весь их город. Ты знаешь, как это делается?
Вепуат развёл руками.
— Не больше, чем ты. Биолог я так себе, а этнограф — вовсе никакой. Пойдём к Айзеку.
…Айзек со сдавленным стоном уткнулся шлемом в ладони.
— Гедимин! Ну просил же предупреждать!
Вепуат сердито фыркнул.
— При чём тут Гедимин? Это была моя затея. Чем биться в стену головой, лучше бы сказал, что нам теперь делать. Вы же с Гварзой эксперты по местным ритуалам…
Теперь ладонь к шлему приложил Гварза. Гедимин следил за ними всеми из темноты под лестницей, угрюмо щурясь, и думал, что от жизни на Равнине у сарматов-командиров напрочь разладились нервы. «Да что они помирают от каждой ерунды⁈ Нам же не войну объявили. Со всеми этими воплями под реактором ещё и хранитель вс