— Ага, вот ты где! — в шатёр заглянул Вепуат и удивлённо хмыкнул, увидев, как сармат держит руку на весу. — Что там у тебя? Улитка?
— Первый местный полимер, — Гедимин показал ему разорванный, измазанный в синей жиже мешок — и только сейчас сообразил, что зря не опустошил и не вымыл его перед экспериментами. Вепуат, впрочем, понял всё правильно — заинтересованно хмыкнул, потянул эластичную ткань, взялся за сканер.
— И верно. Гляди-ка, даже без ДНК… водонепроницаемый… на электропроводность проверял?
— Пока нет, — Гедимин аккуратно разрезал остатки мешка надвое, уступив половину разведчику. — Плавится при восьми сотнях по Кельвину — можно лить на открытом огне, в самом примитивном очаге.
— Как-то так, видимо, такую пропитку и делают, — Вепуат оттёр ткань от остатков жижи и придирчиво осмотрел. — Тряпку в горячий вар, просушить, повторить для равномерности… Смотри, тут и шнурок на горловине с пропиткой. А он явно из кожи…
Разведчик растянул тоненькую кожаную полоску между двух пальцев, попробовал на разрыв и удивлённо хмыкнул.
— Хорошая штука. Почти как наши комбинезоны. У макак одежда сильно попроще… Как думаешь, пойдёт на изоляцию?
— Проверим, — отозвался Гедимин. Он, забывшись, поднялся на ноги, услышал треск костяного каркаса и помянул про себя размножение «макак».
— Сейчас починим, — Вепуат засунул вылезшие кости обратно в пазы и положил ладонь Гедимину на макушку, заставляя того пригнуться. — Сам уже думаю перебраться в машину. Эти строения не на сарматов рассчитаны.
Когда Гедимин, поставив на место шатёр, вернулся к стоянке Броннов, чужаков там уже не было — только длинные ямки там, где лежали их звери. Аборигены спрятались под навесом, прикрыв драной сеткой вход. Гедимин осмотрел их корзины, заглянул даже внутрь, — эластичных мешков нигде не было. «Видимо, технология Скогнов. Не всё идёт на обмен…» — сармат разочарованно сощурился. «Надо показать Айзеку. Может, он такое раньше видел. Нужно больше образцов… а в идеале — цех синтеза.»
…Вепуат вырезал для изучения клочок пропитанной ткани в один квадратный сантиметр и махнул рукой — «остальное тебе». Через пять минут у Гедимина была пробирка с восемью миллилитрами густой, быстро застывающей жижи и обрезок грубой ткани из растительных волокон, не представляющей для сармата никакого интереса. Её тоже прибрал Вепуат, пробормотав что-то про условия налипания. Гедимин, пожав плечами, вернулся к пробирке.
«Диэлектрик. Прозрачность для омикрон-потока… прозрачность для сигма-потока… относительная непрозрачность для бета-частиц… в разделённых газах не окисляется…» — Гедимин, неопределённо хмыкнув, плотно закрыл крышки охладителя, оставив внутри кювету с одним миллилитром «каучука». «Дойдёт до минус десяти — проверю пластичность. Сильно охлаждать незачем — навряд ли тут запредельная морозостойкость…»
На подогретый провод «каучук» налипал отлично. Махнув пока рукой на равномерность слоя, Гедимин с нетерпением дождался, когда жидкость застыла, и согнул кабель вместе с изоляцией в колечко. Луч сканера, прощупав покрытие и металл до последнего микрона, принёс ответ, и сармат скупо улыбнулся. «Годится. Идём дальше…»
Пока провод, скрученный в спираль и придавленный прессом, ждал следующей проверки, Гедимин подошёл к охладителю. Над извлечённой кюветой немедленно сгустился пар. «Каучук» лежал на дне сероватой лепёшкой. Сармат потыкал в него когтем и удивлённо хмыкнул. «Пластичность сохранилась. Интересно…»
На растяжение за края остуженная лепёшка реагировала так же, как тёплая — растягивалась, не трескаясь. Потрепав её с разных сторон, Гедимин бросил образец в кювету и выставил на охладителе следующее значение. «Результат хороший. Теперь — минус двадцать. Пойдём с шагом в десять градусов. Если дотянет до минус тридцати…»
— … животные для опытов, — долетел из-за переборки недовольный голос Айзека. — Опыты на Би-плазме недостаточно показательны. Ты что, предлагаешь сразу применить на сарматах?
Гедимин еле слышно хмыкнул. «Все работают. Айзек ищет источник субстрата… Один Гварза работу не показывает.»
Луч сканера скользил по скрученному кабелю, и сармат недовольно щурился. «Пластичность достаточная. С механической прочностью проблемы. Изотрётся. Попробовать добавки… аналог вулканизации?»
Он оглянулся на прикрытые защитным полем ряды пробирок с разнообразными реагентами. «Сначала — поговорить с Айзеком. Вдруг у местных уже отработанная технология, а я буду тыкаться вслепую…»
Он достал из охладителя кювету и снова хмыкнул. «При минус тридцати пластичность сохраняется. Идём дальше…»
Гедимин только успел подсоединить электроды к проводу, свёрнутому в тугую спираль и намотанному на штырь из земной стали, как из-за переборки быстрым шагом вышел Айзек. На середине отсека он резко развернулся и уставился на Гедимина.
— Электромагнит?
— Изоляцию проверяю, — отозвался ремонтник. — Непрочный полимер, но в целом годится. Нужны нормальные объёмы для исследований. Эту штуку привезли из Сэви — может, и цех где-то рядом. Договоришься о поставках? Они вроде согласны менять на рэссену.
Айзек слушал его, ошалело мигая.
— Постой, атомщик. Какой полимер? Здесь, на Равнине⁈
Он отсоединил электроды и отобрал у Гедимина катушку. Сармат, едва заметно ухмыльнувшись, прошёл мимо него к охладителю. «Минус пятьдесят. Вынимать осторожно, чтоб не высыпалось на пол… Hasu!»
Лепёшка, взятая за край, слегка растянулась и так и повисла. Гедимин встряхнул её над кюветой, намотал на онемевший от холода палец, — полимер стал чуть более упругим, видимо, процессы внутри шли, но до потери эластичности было ещё очень далеко. «Мать моя колба, какой же у него предел⁈ И это — в чистом виде, без обработки… Вот это Скогны. Вот это дикари…»
Из-за плеча донеслось сдавленное хрюканье. Айзек сжимал катушку в руке и трясся от нервного смеха. Перехватив взгляд Гедимина, смеяться он перестал и шумно вздохнул.
— Никаких цехов, атомщик. Это природный эластомер. Выварка из воздушных медуз. Такие большие пузыри, снизу дырка с щупальцами. Помнишь, в Сердце Пламени их чистили, — ты ещё остановился посмотреть? Шкурки потом вываривают…
Гедимин мигнул. «Природный эластомер? Местная фауна? Понятно…»
— Распространённый ресурс? — он вспомнил длинный стол и полные корзины шевелящихся «пузырей». — Тем проще. Достанешь пару литров?
Айзек несколько секунд молча смотрел на него, потом еле слышно хмыкнул.
— Думаешь, это вещество можно как-то применить… в нашей работе?
Гедимин кивнул на охладитель — датчик как раз показывал минус шестьдесят.
— Пластичный диэлектрик с огромной холодостойкостью. Придумаю, как его упрочнить, — и у нас есть изоляция… и замена скирлину. Выясни, как его здесь обрабатывают, — всё, что связано с этим веществом. Пару литров на опыты… и — как оно называется?
Айзек мигнул.
— «Sessh». Это вещество называется «сеш»… или « gzesh»? Это явные сокращения, рабочий жарго… М-да. Атомщик, ты правда кое на что наткнулся. Тут действительно технология… надо будет прояснить…
В задумчивости прижав руку к респиратору, он направился к выходу. Гедимин растерянно хмыкнул.
— Так эта штука — «сеш» или «гзеш»?
Шлюз уже открывался, и Айзек ничего не услышал.
— Мне показалось, оно — «ксесс», — Вепуат на пару секунд отвлёкся от микросканера. — Выварка из медуз, значит… Их вроде бы разводят в неволе?
Гедимин пожал плечами.
— Чем проще получать эту штуку, тем лучше. Нам будет нужен стабильный источник… эластомера «сеш». Короткое название — легко запомнить.
…«Минус сто двадцать. Сеш сохраняет пластичность до минус ста двадцати. Интересные условия жизни у этих медуз…»
Гедимин прикрыл защитным полем дымящуюся кювету с хрупкими обломками и пошёл к шлюзу. Новую информацию надо было хорошо обдумать.
Дойти он не успел — в лабораторию, обогнав Айзека, влетели двое Скогнов, за ними пролез третий. Прикрикнув на первых, он пристроил копьё на оружейную стойку, поднял взгляд на Гедимина и почтительно поднёс ладонь ко лбу. Айзек выгнал из шлюзовой камеры последнего Скогна (всего их в отсек набилось шестеро) и встал у люка, сложив руки на груди. Аборигены, положив копья на стойку, сгрудились у стола, привстав на кончиках пальцев. Не успел Гедимин снять пробирку с остатками «сеша» со штатива и показать им, как они загомонили, быстро переглядываясь. Сармат не разобрал в их речи ничего, кроме набора звуков, отдалённо похожего на «сеш»… или «хсесс», — это свистошипение произносилось так быстро, что ремонтник только мигать успевал. Один из Скогнов, уверенным жестом оттолкнув других от стола, ткнул когтем в пробирку и быстро заговорил, попутно что-то изображая пальцами. Гедимин беспомощно оглянулся на Айзека.
— Перевод будет?
— Yirr hsessh? — медленно проговорил тот, забрав у сармата пробирку. Скогн щёлкнул по ней отогнутым когтем и выпалил несколько быстрых коротких фраз. Айзек снова спросил, в этот раз быстрее и неразборчивее; Скогн ответил, изобразив пальцами что-то круглое, а потом — плоское и тянущееся. Изогнув ладонь лодочкой, он показал, будто что-то в неё бросает, и размешал пальцем для верности. Другой абориген полез было с пояснениями, но первый на него рявкнул. Гедимин пересчитал их по головам и недовольно сощурился. «Охранники, называется. Мало того, что стражей нет… Будешь тут бояться любого идиота с копьём. Вот кто сейчас защищает лагерь? Они хоть караульных оставили?»
— Khansesshea, — неожиданно чётко проговорил Скогн, снова изобразив пальцами шар с длинным шевелящимся хвостом. — Kiyerr ksessha khansa ti!
Гедимин мигнул.
— «Хансеша», — отозвался на его растерянный взгляд Айзек. — Летающие стаями существа, круглые, с втяжными щупальцами. Их покровы собирают и вываривают. Пену выкидывают. Варка длится долго, пока от жидкости не останется треть. Это «сеш». Как они говорят — заготовка, полуфабрикат. Но уже на что-то годится.