— А, Джед! — Маккензи с радостной ухмылкой замахал двумя руками. — Ну что, готов к работе? Надо сказать «Торию», что препарат получился удачный. Дал бы вам с собой, чтобы тебе на той стороне быстрее встать, но — была единственная ампула!
Гедимин, пропустив мимо ушей его болтовню, прислушался к ощущениям. Тошнота, и правда, ушла, голова не кружилась — вот только всё внутри черепа будто растворилось, превратившись в однородную массу. Гедимин, встряхнувшись, попытался вообразить чертёж погрузчика. Получилось далеко не сразу.
— Дрянь препарат, — буркнул он, подходя к погрузчику. — Все мозги расплавились. Работать буду медленно. Думать тяжело.
Поверх его брони с шелестом опустилось защитное поле — Айзек обмотал сармата со всех сторон. Гедимин благодарно кивнул — сам он до этого додумался бы к середине работы. «Так,» — он угрюмо сощурился на твэлы, пытаясь сосредоточиться. «Ипрон по центру — стабилизирует. Половину ирренция из верхнего сегмента вынуть, потом — центральный ипрон. Потом — то, что останется.»
Маленькие серые цилиндры с тихим стуком падали внутрь оболочек. Они были тёплыми — тепло ощущалось даже сквозь защитное поле поверх перчаток. Гедимин долго всматривался в их свечение в поисках белого оттенка — признака нейтронного всплеска с сильным нагревом — пока сообразил, что тепло — фантомное, реакция нервных окончаний на сигма-излучение. Оно сопровождало сармата с первых секунд работы, не ослабевая и не усиливаясь. Гедимина в этом что-то смущало, но он далеко не сразу понял, что.
«Волокна,» — сообразил он, разбирая очередной сегмент управляющего стержня. «Волокон нет. Однородная тёплая масса. Как в миниреакторе… или просто в куске ирренция. А волокон нет.»
Он попытался вспомнить, были ли они в прошлый раз, когда он перекладывал топливо из твэла в твэл. Память, как и весь мозг, отчаянно сбоила. «Странные у „Тория“ препараты,» — подумал он, оставив бесполезные попытки. «На работе мне такого не надо. Лучше в шлюзе полежу. Внутренности уймутся, а вытекший мозг — так и останется.»
… — Готово! — Маккензи хлопнул в ладоши. — Твоя очередь, Кен. Джед, садись вот сюда, на ящик. Хорошо всё-таки, что к защитному полю радиация не липнет!
Айзек провёл вдоль рук Гедимина дозиметром и нехотя кивнул.
— Да, посиди. Ты немного заторможенный. Побочка от препарата?
Гедимин угрюмо сощурился. Он думал, что за сорок минут лекарство «выветрится», но фрагменты мыслей внутри черепа развалились на ещё более мелкие части. Он попытался представить себе чертёж генератора защитного поля, но сосредоточиться ему не дали — Маккензи кашлянул над ухом.
— Как дела на базе, Джед? Как там ваша с Вепом дипмиссия? — осторожно спросил он. — Айс говорит, на вашем счету уже три города! И все очень довольны. Даже думал, не попросить ли и мне благословения на гетто. Раз уж у вас с Айсом вскрылся такой талант…
Гедимин сердито фыркнул — и услышал почти синхронное фырканье Айзека.
— Вот как только гетто попадёт на Равнину — так сразу! — громко сказал командир экспедиции, с щелчком выключая и загоняя под нарукавную пластину сигма-сканер. — Из Гедимина хороший жрец. Внушительный. Жаль, что он сам от этой работы плюётся.
Гедимин угрюмо сощурился.
— Этой мелюзге любой филк — внушительный, — пробормотал он. — А дурить дикарей — подло.
Маккензи весело хмыкнул.
— Опять ты преувеличиваешь, Джед. Дурить — это вводить новые верования. А вы только удачно встроились в систему старых.
— Я всё, — громко объявил Гварза, отходя от погрузчика. — Повреждений не выявлено. Мы назад поедем или так и будем болтать?
24 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Едва бронеход остановился, Гедимин сполз со скамьи и достал ежедневник. На слабую тошноту можно было не обращать внимания, переборки не плавали и не менялись местами с палубой, но внутри черепа колыхался туман с обрывками мыслей, и это уже начинало раздражать. «Устройство радиометра Конара,» — сармат сердито сощурился на выдранный листок. «Знаешь же. Вспоминай!»
С писчим стержнем в руке и бумагой перед глазами процесс пошёл быстрее — нужная схема сложилась за четыре минуты. Едва Гедимин успел её закончить, внешний шлюз загудел, и сармат, убрав уже ненужный чертёж в карман, поднялся на ноги. По ту сторону шлюза на первой ступеньке трапа стоял угрюмый Айзек.
— Пришёл в себя? Легче? — отрывисто спросил он, пристально глядя на Гедимина. — Вовремя. Выбирайся. У нас гости.
…Джагул стоял у обрыва, рядом с валуном, слепленным когда-то из тектона, и смотрел мимо Скогнов-копейщиков, окруживших его плотным кольцом, куда-то в сторону ангаров. У соседнего камня встал Руниен. Его светящийся посох упирался в валун, частично накрывая разложенные там предметы — видимо, всё, что выгребли у Джагула из карманов и отвязали от пояса. Гедимин мельком удивился, что с кочевника не сняли и одежду — он впервые видел настолько одетого Джагула.
«Так у них и обувь есть…» — сармат покосился на ступни пленника, обутые в сапоги из узорчатой кожи. Покрой у них был странный, но, похоже, удобный, учитывающий быструю походку с опорой исключительно на пальцы, изгиб пяточного сустава высоко над землёй и крупные, хоть и затуплённые, когти. «И штаны даже. И нормальные рубахи… или это куртка? Только бахрома лишняя. Наверняка за всё цепляется.»
Джагул, взглянув на остановившегося сармата, коротко рявкнул. Скогны заверещали, недобро скалясь и прижимая уши, но через пару секунд пленнику протянули на копье костяную маску. Гедимин ошалело мигнул.
— Хеллуг?
— Они, — подтвердил Вепуат, встав рядом с ним. — Явились полчаса назад. Там, под холмом, сидят ещё трое. Четверых сразу Руниен не пустил.
Гедимин угрюмо сощурился.
— Что говорят?
Вепуат пожал плечами.
— Пока поотбирали у них цацки и оружие. Скогны хотели ещё и одежду стащить. Но я думаю — это лишнее. Холодно.
— Кто у реактора? — быстро спросил Гедимин, силой заставив себя не оглядываться на бункер. Одинокий кочевник выглядел безобидным — по крайней мере, для сарматов — но кто мог поручиться, что за разломами не прячутся живые крейсера?
— Бласко внутри, снаружи — ракетомётчики, — так же быстро ответил Вепуат. — И тройной купол сверху. «Трилобиты» молчат. Но они вчера объелись, сегодня сидят тихие.
Гедимин едва заметно поморщился. У него были дроны-разведчики, сигма-сканеры и вроде бы куча союзников со странными способностями — а доверяться приходилось «трилобитовому» детектору, и это сильно раздражало.
— Я говорю, — раздался ровный неживой голос маски-переводчика, и Гедимин перевёл взгляд на Джагула. — Джагул прихожу к чёрный панцирь. Отдаю оружие. Чёрный панцирь слушаю я говорю?
— Говори, — Вепуат выразительно пожал плечами. — За язык тебя не держат.
Гедимин краем глаза увидел, как морщится Айзек, и угрюмо сощурился. «Какие у них переговорщики, такие и у нас. Поговорил бы я с ними за подрыв реактора…»
С трудом разжав кулаки, он заставил себя слушать.
— Зверь Хеллуг умираю, — сказал угрюмый Джагул. — Нет лечение, нет надежда.
— И вы пришли за помощью, — отозвался Вепуат, складывая руки на груди.
— Хеллуг прошу помощь у чёрный панцирь, — голова Джагула чуть наклонилась вместе с неудобной маской. — Прошу помощь у младший Пламя. Белый шатёр там. Шатёр Пламя?
— А то вы не знаете, — процедил Вепуат, изменившись в лице. — Вы сломали такой же, сорвали крышки, пытались навредить Пламени — а теперь ты не знаешь, где оно?
— Нет повреждаю, — отозвался Джагул, странно дёрнув плечом. — Забираю без вред. Повреждаю Пламя! У Джагул нет такой дурак.
Гедимин, забыв о досаде и гневе, ошалело замигал. «Что значит — забираю⁈»
— Так вы пытались… похитить Пламя⁈ — Айзек, удивлённый ничуть не меньше, шагнул вперёд. — Что вы с ним стали бы делать? Что вы о нём знаете?
— Джагул нет знаю такая вещь, — угрюмо отозвался переговорщик. — Кьюсс знаю много про разный бог. Кьюсс прошу. Много говорю. Кьюсс люблю говорю. Потом голова больно. Кьюсс прошу — Джагул забираю. Теперь зверь Хеллуг умираю. У Кьюсс нет помощь.
Вепуат сдержанно хмыкнул. Его рука сжалась на запястье Гедимина — то ли он хотел удержать сармата, то ли заручиться его поддержкой.
— Зверя жалко. Они у вас большие, — задумчиво сказал он, глядя куда-то мимо Джагула. — Слушай, Хеллуг. Ты говорил с нами в городе Сэта? Помнишь, чего я тогда просил? Дать клятву, что ваше племя не будет нам вредить. Вы даже этого пообещать не можете, а хотите какой-то помощи.
Гедимин оторопело разглядывал разрисованный череп. Ему сейчас было не до чужих зверей и обещаний. «Эти дикари пытались выкрасть ядерный реактор. По „просьбе“ других дикарей, считающих себя очень умными. Любознательные твари эти Кьюссы. Мало им было взорванного подъёмника…»
— Хеллуг нет нападаю, — услышал он и от неожиданности вздрогнул. — Хеллуг прошу помощь. Нет нападаю на чёрный панцирь и жёлтый шкура, нет нападаю на твой карлик. Хеллуг прошу мирно. Это ты хочу?
Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина. Руниен с присвистом выдохнул и смерил кочевника недобрым взглядом. Посох в его руке неритмично мерцал.
— Ты клянёшься? — Вепуат двинулся вперёд. — Ты говоришь от имени всех Джагулов?
— Я Хеллуг, — мрачно ответил переговорщик. — Говорю от Хеллуг. Другой Джагул говорю сам. Джагул нет клянусь перед чужак. Но Хеллуг не нападаю на город Пламя. Хеллуг говорю. Так ты хочу?
Гедимин сузил глаза. Вепуат крепче сжал его запястье, задумался на секунду — и кивнул.
— Сойдёт. Не сдержите слово — вам же хуже. Где ваше животное?
— Вепуат, — Айзек предостерегающе взглянул на него и протянул руку к его плечу. Разведчик резко качнул головой.
— У вода, — отозвался Джагул. — Зверь лежу у река. Близко. Быстро иду. Чёрный панцирь иду?
Айзек крепко взял Вепуата за плечо и отодвинул себе за спину.
— Идти к вам вчетвером? — он насмешливо хмыкнул. — Хорошо придумал. Кьюссы подсказали? Так не пойдёт. Нам не с чего верить вам. Ты дал слово, да. Но одно слово против трёх нападений? Приводи своё животное к холму. Здесь, на нашей земле, мы ещё можем вам доверять. Но к вам не пойдёт никто.