— Интересно всё-таки, — подал он голос минут через пять. — Что там могло взорваться? Обычно для этого нужно резкое изменение условий. Нагрев там или вынесение на свет. Я на пробирку смотрел под сканером. Ничего там не происходило. Ничего такого, чего не было бы до взрыва. Чему там было взрываться?
— Какая-нибудь искра в мелкодисперсной взвеси, — пожал плечами Гедимин, стараясь на него не смотреть. Взрыв был не таким уж слабым — если бы жёсткие ипроновые щитки не приняли удар на себя, Вепуат остался бы без кисти. Гедимин вспоминал раскалённую хватку хранителя — в секунду перед «аварией» что-то сильно встревожило существо. Но что?
— Не было там искр, — отозвался Вепуат. — Сканер бы заметил… Так, а это что?
Он встряхнул левое запястье, открывая экран дозиметра, и потянулся к нему ушибленной рукой. Гедимин запоздало перехватил её, но Вепуат, морщась, уже тыкал уцелевшим ногтем в прибор, пролистывая посекундные показатели.
— Момент взрыва и перед ним, — разведчик уронил больную руку на стол, сдавленно зашипел, но тут же продолжил:
— Видишь? Чуть меньше секунды? ЭМИА-фон снова больше нуля! Исчезает этот дурацкий сбой. Всплеск ЭМИА-излучения, вот что это было. Локальный всплеск…
Гедимин угрюмо сощурился.
— Хранитель нервничал перед взрывом, — мрачно сказал он, глядя в пол. — Хватал меня за руки. Он так далеко обычно не вылезает…
— Точно! — Вепуат, забывшись, чуть не ударил больной рукой по столу. — Ты с ним говорил. Значит, хранитель… Тогда понятно.
Он перевёл взгляд на дозиметр.
— Локальный всплеск ЭМИА-излучения… Ну, для хранителя это несложно. Видел я его локальные всплески…
— Он не хотел тебя ранить, — мрачно сказал Гедимин, сам в свои слова не очень-то веривший. — Ему не понравилась эта… субстанция. Что-то с ней не то.
— Угу, — отозвался Вепуат, разглядывая ушибленную руку. — Перчатку отдай. Пойду смотреть показания.
Больше он ничего не говорил, только угрюмо щурился, прижимая ладонь к плечу. Гедимин не успел перенапылить расколотые чёрные щитки, — перчатка покрылась золотистыми пятнами и «лохмотьями» верхней обшивки. С ней Вепуат и ушёл в барак, оставив ремонтника в лаборатории.
Ещё четверть часа Гедимин сканировал место взрыва, разыскивая осколки пробирки и остатки странной субстанции. Крупные обломки он подобрал; на них не было ничего странного — только налипло немного органической пыли.
«Локальный омикрон-всплеск…» — Гедимин покосился на далёкий реактор. «Нет, физически это возможно. Но вот зачем?»
…Хранитель сидел в реакторе. Даже просовывание руки в активную зону и тыкание пальцем в твэл не заставило его выйти на контакт. Гедимин пару раз окликнул его, но, выждав минуту, пожал плечами и отступил. «Вокруг холма — центнеры той же субстанции. Они его так же раздражают, или тут дело в чём-то другом?» — думал он, но ответить ему было некому.
29 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
Вепуат быстро оглянулся через плечо и хрюкнул в респиратор.
— Гедимин! Ты видел филка в шапке?
Гедимин, придавленный весом четырёх каменных «блинов» и порывами бокового ветра, ощутимо толкающими в правое плечо, только сощурился.
— Я Маккензи видел, — буркнул он. — А ты про филков. Из чего шапка-то?
Он поднялся по склону и остановился, развернувшись спиной к ветру. Воздушные потоки свистели в наушниках, подвывали, проходя сквозь отверстия в костяных опорах, и трепали кожухи установленных шатров. Лагерь сарматов был достроен, но Гедимин думал, что аборигены сильно поспешили. Всё его оборудование лежало в бараке, и он, глядя на качающиеся опоры, опасался переносить его в шатёр — упавший кожух не сломает стол, но опрокинуть колбу или нарушить сложный процесс вполне может.
— Шапка? Похоже, из подстилок, — ухмыльнулся Вепуат, кивая на ближайший «блиндаж». Там под пологом из сшитых шкур, натянутым на костяные опоры вровень с землёй, отсиживались двое филков. Ракетомётчики снова вышли на посты.
— Кто-то взял подстилки и сшил колпак с ушами, — пояснил Вепуат, недовольно щурясь. — Тебе совсем неинтересно?
Гедимин дёрнул плечом, поддевая тросы, удерживающие груз, — четыре каменных «блина» вместе весили полтонны.
— Занят. Потом посмотрю.
Отмахнувшись от помощи Вепуата (его рука за ночь поджила, но Гедимин видел её утром, — незачем было давать нагрузку отбитым пальцам), сармат поволок камни к машине. Их предстояло разбить на куски. Это сырьё Гедимин не резал — оно и так неплохо крошилось, главное было не раскидывать мелкие осколки.
Под вой ветра в вентиляции отсека сармат загрузил доверху тигель литейной станции. Второй уже был занят — судя по заданному режиму, туда заложили ульсеновую руду. Рассмотреть её в «натуральном» виде не удалось — минерал успел растечься в лужу, и через пару минут станция слила легкоплавкий металл и выгрузила шлак. Ульсена плавилась быстрее, чем сопутствующие вещества…
Гедимин накрыл литейную станцию кожухом и отошёл от неё. Смотреть было не на что. Чёрный песок от руды отделялся быстро — полный тигель возгонялся за час, на дне оставалась горстка кристаллов. Сармат уже высчитал объём необходимого сырья и теперь угрюмо смотрел на обломки, сложенные в отсеке. Месяца полтора, если «сидеть» на литейной станции каждую свободную минуту, — так выходило по его подсчётам. Сармат проверил их ещё раз и тяжело вздохнул. «А что делать? Ждать, когда у местных промышленность разовьётся?.. Выделить песок несложно. Нам его ещё плавить. И делать трубки. Ещё месяц возни…»
За утреннюю смену, по расчётам Гедимина, все четыре «блина» должны были переработаться, и даже оставалось время ещё для двух. Проверив термодатчики, сармат вышел из лаборатории. «Пока есть время, перенесу сырьё из долины. Там уже немного осталось. Смены на три…»
Не успел он сделать и десяти шагов от трапа, как мимо просвистело что-то вытянутое и трепыхающееся. Шар защитного поля, выпущенный на рефлексах, накрыл «трилобита», вытянулся в ленту на ветру и снова стянулся к ладони Гедимина. «Трилобит», перестав хлопать крыльями, свернулся в клубок и притворился мёртвым.
— Цел? — подбежавший Вепуат накинул на шар утеплённый мешок. — Спасибо, ремонтник. Они в шатре перегрелись и сдурели. Пойду их хоть в душевой вылетаю.
Гедимин кивнул.
— Они четыре дня не летали. Тут кто угодно сдуреет. В душевой тепло, можешь даже искупать их.
Он посмотрел на вздутый пузырём полог шатра. Сейчас ветер дул точно под завязки, и они с трудом удерживали шкуры на месте. Над холмом медленно раскручивались спиральные вихри. Яркие вспышки разрывали их изнутри, они теряли форму, расплываясь белесыми пятнами, но минуту спустя их стягивало обратно в спираль. Гедимин досчитал до пятидесяти двух, прежде чем сильный порыв ветра — воздушная волна очередного небесного взрыва — докатился до холма и дёрнул шатры в другую сторону, прижав полог к продуху.
Филк в шапке поверх шлема попался ему на обратном пути, когда сармат, нагруженный камнями, поднимался на холм. Шапка, и правда, была с ушами — по образцу тех, что носили Бронны. Вот только им доставались шкуры с мехом, а филк нашёл лишь облезлую подстилку с редкими уцелевшими волосками. Гедимин, проводив патрульного взглядом, сдержанно хмыкнул. «Ну, сармат и не должен ходить в шерсти. Всё правильно. Только остатки надо было сбрить.»
…Песка выделилось немного. Гедимин, не дожидаясь остывания, высыпал его в жаропрочный ящик и снова загрузил тигель. Снаружи, у бронехода, за время плавки выросли две невысокие башни из каменных «блинов» — сармат сделал несколько ходок в долину. «И ещё пойду,» — он проверил термодатчики и остановился у жаропрочного контейнера. Сквозь полупрозрачную стенку виднелся слой чёрного песка. «Четверть ящика за смену,» — прикинул Гедимин. «Места хватит надолго.»
…Сармат рискнул приоткрыть вентиляционную колонну. Теперь в бункере свистел ветер. «Пузырь» термодатчика, отражённый в зеркальном мониторе, вытянулся вбок и трепыхался. Радиометры не сдувало — нити под стеклянными кожухами висели ровно, показания не сбивались.
«В целом, вреда никакого,» — думал Гедимин, глядя то на радиометры, то на светящиеся колонны твэлов. «И пользы тоже. Прикрою, хватит проветривания.»
Едва ветер перестал свистеть, снаружи заскрежетало — кто-то неловко налегал на крышку люка. «Не туда толкает,» — определил Гедимин, подходя к выходу и приподнимая «дверь» изнутри. «Странно. Айзек вроде бы…»
— У-уф! — выдохнул Вепуат, выпуская крышку из рук. — Надо же было сделать такую тяжесть!
Из-за его спины выглянул слегка напуганный филк и нервно ухмыльнулся.
— Ты на неё сверху давишь. Толкай вбок, под уклон, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на чужаков. — Чего пришли?
— Бласко, иди вниз, — скомандовал вместо ответа Вепуат. — Ты тут был, справишься. Гедимин, у нас опять гости.
…Гор тоже был тут. Гедимин так и не понял, откуда он взялся, — десятки раз пройдя по холму от подножья до стоянки бронехода, он не заметил ни стража, ни его посоха. Но он был тут, на прикрытой шатром от ветра площадке, опирался на чей-то светящийся позвоночник и смотрел фасетчатыми глазами в пустоту. Рядом столпились Скогны-копейщики. В центре их круга сидел, скрестив ноги и держа в руках костяную маску, очень недовольный Джагул.
— Карлик лезу в чужой дело, — донеслось из раскрашенных челюстей маски. — Я прихожу к чёрный панцирь. Нет к любой, кто сижу тут.
Вепуат оглянулся на Гедимина; угол его рта слабо дрогнул, но от нервного смешка он удержался.
— Тебя не били? — спросил он у Джагула. Тот, не затрудняя маску переводом, коротко рявкнул. Его вещи — горка цацек, на вид безвредных — лежали в ямке чуть поодаль. Над ней стояли двое Скогнов с копьями.
— Зачем пришёл? — спросил Вепуат. — Сегодня сильный ветер.
— Ветер вижу, — отозвался угрюмый Джагул. — Нет время на жду. Племя Хеллуг прихожу. В земля Сэта, близко. Тот холм. Зверь Хеллуг лежу там. Ты даю лечение?