Гедимин угрюмо сощурился.
— В прошлый раз у меня от него весь мозг вытек. Не надо в меня это пихать. Пусть лучше тошнит.
Машина снова качнулась, палуба наклонилась — бронеход осторожно сползал вниз по наезженному склону. Гедимин представил себе светящиеся топливные сборки и закрыл глаза.
18 июня 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Шлюзы открыли настежь, выгоняя из отсеков привезённый с Равнины воздух. Сквозь шум крови в ушах Гедимин слышал сердитые голоса. И Айзек, и Вепуат, естественно, давно вышли из машины, Кенен Маккензи их встретил — и переговоры заходили уже на третий круг с постепенным повышением «температуры». Гедимин, стиснув зубы, приподнялся на локте — и тут же лёг обратно, даже не пытаясь сглатывать вытекающую слюну. Казалось, внутренности накручивают на невидимый ворот.
— Вы как себе это представляете, парни? — услышал он раздражённый голос Маккензи. — Стоит канистра, наливаешь себе два литра и идёшь дальше? Это редкий ценный материал, каждый миллиграмм подотчётен…
Айзек сдержанно хмыкнул.
— Этого «материала» у тебя в принципе быть не должно. Ни по одной бумаге. Перед кем ты там отчитываешься? Перед Пожирателями?
Гедимин не видел лица Маккензи, но, судя по шумному выдоху, оно сейчас перекосилось.
— Допустим, живя на Равнине, ты забыл понятие «внутренняя отчётность». И даже забыл, что неофициальные ресурсы всё-таки не лежат в моём кармане. Это вещество принадлежит гетто и тратится на его нужды. Предлагаешь оставить всех поселенцев без антирада из-за… из-за чего? Из-за сентиментальных побуждений Вепа?
— Джагулы — потенциальные союзники, — угрюмо отозвался Вепуат, и Гедимин даже с гудящей головой «слышал», что сам он своим словам не верит. — И ещё мы получим редкое сырьё.
Кенен хмыкнул.
— Конечно, Веп. Поэтому минимальную гарантию лояльности ты выбивал у них под прицелом. Что такое «рална-камень»? Чем он ценен, для чего нужен? Кто-нибудь из вас знает?
— Никогда о нём не слышал, — признался Айзек. — Но у Джагулов доступ к весьма ценным ресурсам…
Кто-то тяжело вздохнул.
— Итак, два литра ценнейшего сырья в обмен на неизвестно что и кучку довольных кочевников. Парни, у нас нет денег на благотворительность! Такие фокусы нам не по карману. Я готов возместить Вепу потраченную ампулу… хотя лучше бы этого не делать — всё-таки благородные порывы пора уметь сдерживать…
Гедимин рывком поднялся на ноги и вывалился в шлюз. На трапе пришлось ухватиться двумя руками за подвернувшиеся выступы, иначе тут бы сармат и рухнул.
— Маккензи! — отчего-то «отключать» тошноту было сложнее, чем боль, но с третьей попытки Гедимин справился. — Дай им флоний. Скажи Ассархаддону…
Он закашлялся, горечь обожгла горло. Кто-то снизу испуганно вскрикнул.
— Скажи — это для спасения… редкого… вида, — сармат втянул ртом воздух и снова закашлялся. — Он возместит…
Его всё-таки вывернуло. Всё, что он успел — это прижаться ртом к респиратору, выталкивая горькую слизь наружу. Его схватили за плечи, заставили сесть, кто-то с приглушёнными ругательствами сдёрнул шлем, сунул в лицо ветошь.
— Джед, твою мать! — Маккензи хлопнул себя по бёдрам. Он стоял напротив, заглядывая Гедимину в лицо. Зрение уже прояснилось; кто-то сунул флягу, вода смыла горечь, внутренности, сжатые в болезненный ком, медленно расправились.
— Джед, твою мать! Когда научишься думать, что говоришь⁈ Чтоб ни про каких Ассархаддонов я больше не слышал!
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Ты всё понял, Маккензи. Дай им флоний. Два литра. Это… это нужно.
Кенен болезненно поморщился.
— Вы, два живодёра! Джед хотя бы знает, из-за чего его подвергли таким пыткам? Что это те самые Джагулы…
— Мы с ним вместе видели животное, — угрюмо отозвался Вепуат; он сидел рядом, неловко обхватив Гедимина за плечо, и пытался стереть с его лица испарину. — Маккензи, это под мою ответственность…
Кенен протяжно вздохнул.
— Джед! Это под твою ответственность. Надеюсь, нужный момент ты не упустишь, и рука не дрогнет. Ванджур! Не уходи пока, будет ещё один ящичек…
Его голос затих за штабелями пустых контейнеров. Гедимин склонил голову на грудь и прикрыл глаза. Кто-то осторожно, голой рукой, коснулся его виска.
— Ремонтник, — прошептал Вепуат. — Это всё глупо выглядит, да? Я уверен, что… что они не нападут. Что ничего плохого нам не будет. И твой реактор больше не тронут. Мне доказать нечем, вот в чём беда…
Гедимин досадливо поморщился.
— Бывает. Нападут — им же хуже.
«Вернёмся — пойду в бункер,» — думал он. «Хоть ползком, но доберусь. И до утра не выйду.»
30 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
Айзек отцепил от руки Гедимина кровезаборник, поддел плёнку, заглянул в окошечко и громко хмыкнул.
— Боюсь, заставят перепроверять. После вчерашнего трудно поверить, что у тебя нет эа-мутации. Такие затеи — не от здоровой головы.
Гедимин сощурился, но промолчал. Будь тут Вепуат, он бы начал спорить, и, возможно, ремонтник поддержал бы его. Но защищать чужие планы от вполне здравых замечаний… Гедимин закрыл проём на рукаве, поднялся на ноги и, в последний раз оглянувшись на реактор, вышел из бункера.
Стоило выбраться из-под защитного купола, как на голову и плечи обрушилась стена воды. Холм заливало. Впереди светились полупрозрачные сферы — купола над бронеходом и сарматским лагерем. Что-то чавкнуло под ногой; Гедимин шагнул в сторону, с досадой глядя на придавленный туманник. Видимо, сармат сошёл с обычной тропы, — на ней растений не было.
«Край повреждён,» — Гедимин попытался расправить примятые наплывы на живой чаше. Она, ещё недавно высохшая и каменно-твёрдая, снова размягчилась и разбухла. Вода наполнила её до краёв и уже выливалась наружу.
«Живучие существа,» — подумал Гедимин, вспоминая кислотный ливень и ударившие следом заморозки. «Все другие давно вымерли.»
Он выпрямился и двинулся дальше, с досадой отмечая, как замедляются шаги. «Может, та тварь всё-таки сдохла за ночь. Отравилась флонием или не пережила лучёвки. Тогда мы вернём флоний в Ураниум и не выставим себя идиотами…»
Под дождём блеснула чёрная броня — ещё один сармат выбрался из-под купола и радостно замахал двумя руками. С его плеча свисал закреплённый на фиксаторах мешок.
— Ты всё? На десять часов свободен? — Вепуат заглянул Гедимину в глаза и довольно ухмыльнулся. — Ты начинай пока сборку. Я быстро — вылетаю их и вернусь. А то они из шатра рвутся…
Мешок, поддетый плечом, недовольно хрюкнул. Гедимин хотел что-то сказать, но гравий под ногами шевельнулся, и с окраины донёсся протяжный низкочастотный гул. «Текк’ты,» — беззвучно выдохнул сармат, поворачиваясь к дальнему обрыву. «Всё-таки вернулись…»
…В темноте и под дождём Текк’тов, зарывшихся в скалу, «видел» только сигма-сканер — на поверхность выглядывали одни глаза, и то не все. Четверо гигантов смотрели в сторону Гедимина и ждали указаний. Сармат довольно ухмыльнулся.
— Скажи, что сегодня сыро. Пусть копают, там хотя бы воды нет. А вот завтра будет работа по сбору камешков. Если кто-то любит катать камешки — пускай приползает.
Под скалой загудело. Гравий снова шевельнулся — чей-то хвост пролетел сквозь каменные пласты совсем рядом с сарматами, практически у них под ногами.
— Они хотели бы катать камешки сегодня, — перевёл Вепуат. — Но воды, и правда, много. Они пошли копать.
Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «План мы, конечно, не выполним. Но рано или поздно докопаем. Может, лепить перекрытия им будет веселее. Кажется, они любят строить.»
…Последняя проколотая ампула опустела, и Гедимин бросил её на поддон. Там поднималась полосатая горка — в ящике флония было много ампул. Теперь они все, пустые, годились только на утилизацию… или, возможно, могли мутировать в помесь осы и комара, может быть, даже летающую.
— У-ух, — Вепуат осторожно, едва дыша, приподнял на ладони наполненный шприц. — Поллитра флония! И как быстро его нужно выдавливать?
«Как пойдёт,» — хотел ответить Гедимин.
— Желательно — за пять секунд, — сказал он вслух. — Так риск минимален. Но если зверь начнёт кувыркаться на второй…
Вепуат вздохнул.
— Сделаем, что сможем. Надеюсь, сосуды ему не порвёт. От флония в мышцах пользы мало.
Он покосился на остриё полуметровой иглы и едва заметно поёжился.
— Тут что, стеклянная кромка?
— Буровая коронка, — отозвался Гедимин без тени усмешки. — Для всяких… продуктивных слоёв и неожиданных уплотнений. Рез будет тоньше, повреждений меньше.
— Не обкрошится? — Вепуат с сомнением посмотрел на иглу.
— Выдержит, — пообещал Гедимин и про себя понадеялся, что «тварь» за ночь всё-таки сдохла, а кочевники разбежались.
Вепуат осторожно опустил шприц на сложенные подстилки и оглянулся на «дверь». Из-за опущенного полога доносился шум ливня. Лило снаружи, за куполом; в шатре и вокруг него было сухо. «А эти штуки я оберну полем,» — думал Гедимин, глядя на шприцы. «Под броню они не влезут.»
— Нам нужны ещё двое, — сказал Вепуат. — Только вопрос — сарматы или филки?
Гедимин мигнул.
— Зачем? Со шприцами справятся Джагулы. Дел-то — опустить поршень…
Вепуат качнул головой.
— Никаких Джагулов. По крайней мере, сейчас. Они и сами не согласятся. Это же Куэннское снадобье. Никто не захочет его испортить.
«Мать моя пробирка…» — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Хоть что-то можно сделать, не влезая по уши в традиции⁈»
— Филки — тоже Куэнны? — мрачно спросил он. Вепуат невесело ухмыльнулся.
— Вот это мы и проверим. Жди здесь, я скоро.
«Скоро» затянулось минут на пятнадцать. Гедимин успел взвесить на миниатюрных весах всё, что нашлось по карманам, и даже пустые ампулы. Похоже, происхождение предмета на массу не влияло.
— Ага, сюда, — услышал он голос Вепуата и чьи-то шуршащие шаги. — Заходите, не бойтесь, места хватит.
Двое филков переступили порог, синхронно мигнули и остановились поодаль от Гедимина, с опаской глядя на него и предметы на столе перед ним. Сармат смерил новичков задумчивым взглядом. «Много сделали оранжевых комбинезонов. Видимо, ксеносульфиды проще получать, чем ксенофториды. Они реже взрываются.»