Вепуат замедлил шаг у морды существа, и Гедимин увидел, как из-под панциря выпучиваются два ближайших глаза. С коротким гудящим звуком «зверь» прижал голову к земле и подался назад. Сармат, уже не сдерживаясь, хрюкнул в респиратор, и его скафандр загудел от удара — Вепуат всё-таки заехал ему локтем в бок.
— Идём уже, — буркнул Гедимин, отодвигаясь. — Хватит его донимать. Оно нас и так надолго запомнит.
— Да уж, — отозвался Вепуат, в последний раз оглядываясь через плечо. Существо, открывшее было пасть, захлопнуло её и снова выпучило глаза.
Гедимин вывалился под дождь и не сразу даже понял, что залило лицевой щиток, — о ливне он успел забыть. Запоздало вскинув руку над головой и прикрыв группу защитным полем, он оглянулся на мокрых филков. Они вяло отряхивались от воды и косились на близкий разлом.
— М-да-а… — протянул один из них, поднимая затуманенный взгляд на Вепуата. — Интересный зверёк. Ещё и с жителями. Он как-нибудь называется?
— По-Джагульски — «сааг-туул», — ответил Вепуат. — С таким строением брони без жителей не обойдёшься. Кто-то да залезет — или симбионт, или паразит. Эстен, как голова?
Филк отмахнулся.
— Обычный ушиб. Мы тут ещё нужны, или что?
— Иди отдыхай, — махнул рукой Вепуат, поворачиваясь к Гедимину. — И нам надо бы. До сих пор руки дрожат. Не думал, что пойду в ветеринары!
Гедимин криво ухмыльнулся.
…Мешок с «платой» остался лежать на столе в лабораторном шатре — Гедимин даже не вытряхнул кейек, оставив все камешки Вепуату. До его смены оставался ещё час, но сармату не хотелось задерживаться на поверхности. Через пару минут он уже спускался в реакторный отсек.
— Ну? — спросил Айзек, без возражений уступая место у монитора.
— Выжил, — отозвался Гедимин, тяжело опускаясь в кресло. — У него ещё есть название.
— А ты не знал? — вяло удивился Айзек. — Даже четыре. Джагулы называ…
— Иди на Седну, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. Языки Равнины его сейчас совершенно не интересовали. «Надеюсь, племя со своим зверем уйдёт в свои степи. И не притащится снова воровать мой реактор. Не то придётся стрелять на поражение. Жаль потерянного времени. И флония. Два литра — это много.»
…Когда сармат выбрался из бункера, реки под слоем гравия ещё текли, а с обрывов сбегали ручьи, но сверху лило уже умеренно, — обычный летний дождь в Ураниум-Сити. Из-под мокрого навеса на шум шагов выглянул ракетомётчик, на вопросительный взгляд мотнул головой и скрылся. Гедимин посмотрел на дальнее плато. Издалека разлом был неразличим — обычная полоска мокрого гравия.
Вепуат сидел в лабораторном шатре. Перед ним, рядом с весами, стояла кювета с щепотью блестящего серого порошка. Разведчик оглянулся на Гедимина и пожал плечами.
— Не светится, не греется, не экранирует, — коротко сказал он. — И не плавится.
— В зеркале тоже не светится? — деловито спросил Гедимин. Вепуат помянул ядро Сатурна.
— Вот уж что я не проверял… — пробормотал он из-под стола, копаясь в ящиках. — Думаешь, может?
Гедимин пожал плечами.
— Мало ли. Что-то там было про «вещи металла».
…Вепуат щёлкнул когтем по броне.
— Ага!
Гедимин молча кивнул. В зеркальном отражении вокруг щепоти блестящей пыли разливалось серебристое свечение — кольцо в два сантиметра шириной.
— Вот ты какая, стихия Металла… — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Химически это соль, причём… что-то вроде манганата. Два условных металла обменялись… не знаю, чем, но соединение вышло стойкое. В воде не растворяется, я пробовал. Сунуть в кислоту?
— Ещё во фторе сожги, — Гедимин отобрал кювету и поставил перед собой, задумчиво глядя на серую пыль. — С химией понятно. Физические свойства?
Вепуат пожал плечами.
— Твёрдое, но хрупкое. На четвёртой тысяче градусов начинает гореть. Чуть фонит по сигме — два-три микрокьюгена на грамм, где-то так.
— Угу… — ремонтник покосился на мешок с серыми камнями. — Никаких интересных свойств, кроме свечения в зеркале… Зачем нам его дали?
Вепуат снова пожал плечами.
— Джагулы говорили так, будто это что-то ценное. Могли наврать, но… я видел общую реакцию, когда тот тип вынес камни. Эти штуки для чего-то нужны…
— Скогны могут знать? — Гедимин оглянулся на «дверь». Вепуат хлопнул себя по колену.
— Ядро Сатурна! Я в эту сторону даже не думал, — он вытряхнул на ладонь серый обломок и шагнул к выходу. — Жди тут, я мигом!
Гедимин, сдержанно хмыкнув, взвесил камешек на ладони. «Довольно плотный… Если бы они были круглыми, предположил бы, что по-особому взрываются. Но непохоже.»
Быстро оглянувшись на опущенный полог, он взял два крупных обломка и с силой ударил друг о друга. Камни треснули. Гедимин, досадливо щурясь, собрал мелкие осколки в мешок. «Для чего они, всё-таки, нужны? Зря не спросили у Джагулов…»
С улицы донёсся пронзительный писк, а секундой позже в шатёр ввалилась верещащая толпа. Над ней возвышался очень озадаченный Вепуат. Скогны, набившись в лабораторию битком, обступили стол и встали на пальцы, пытаясь что-то разглядеть. Вепуат дал им мелкий камешек, и они заверещали громче прежнего.
— Дай-ка зеркало, а то не дотянуться, — вполголоса попросил разведчик, с недоумением следя за аборигенами.
— Чего они? — спросил Гедимин, отдав ему артефакт. — Испугались? Непохоже…
Обломок рална-камня «обошёл» всю толпу и двинулся было по второму кругу, но Вепуат вовремя подставил ладонь, отобрал его у недовольного Скогна и показал всем серебристый свет в зеркале. Там же отразились синие ореолы — Скогны подошли слишком близко, артефакт отреагировал и на них. Через пять секунд непрерывного верещания Вепуат махнул рукой и протяжно пискнул. Карлики притихли.
— Что сказали? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Эта штука чем-то интересна?
Вепуат кивнул.
— Как я понял, её надо растолочь и добавлять. В глину, в сплавы… в гзеш, когда он варится. Для прочности. И ещё…
Он громко пискнул. Аборигены ответили ему нестройным верещанием. Вепуат, судя по лицу, озадачился ещё сильнее.
— У вещи будут… зарастать повреждения. Ну, как у наших курток. Или у живого существа. Совсем из кусков не срастётся, но всякие царапины и сколы затянутся. Любопытное свойство…
Гедимин угрюмо сузил глаза.
— И за счёт чего это будет происходить?
Вепуат пожал плечами.
— Так говорят. Я бы проверил.
Карлики выходили из шатра неохотно, постоянно оглядываясь. Смотрели они на невзрачные серые камешки. Гедимин зачерпнул горсть и спрятал под броню, вызвав недовольное хмыканье Вепуата.
— У кого-то цацку стырили, — вполголоса напомнил ремонтник, придвигая к себе кювету с серым порошком. — Похоже, что этого минерала у Скогнов нет. И у Броннов тоже.
Вепуат угрюмо кивнул.
— Как и церы, и кейека. Обычное дело на Равнине. Ещё одно нергонское сырьё. А мы о нём могли и не узнать. Ну, во что добавим?
— Во всё, — Гедимин достал из ящика пласт «сырого» сеша и потянулся за высушенной слизью. — Разжигай горн. Говоришь, до трёх тысяч не горит? Значит, в стеклянном расплаве выживет.
Часть 1931–36 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
31 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
«Не попасться на глаза Вепуату…» — Гедимин, воровато оглядываясь, выбрался из-под купола и двинулся к бронеходу. Каменные «блины», расколотые на куски ещё с вечера, горкой лежали у правого борта. Гедимин нагрёб, сколько поместилось, в «мешок» из защитного поля и поднялся по трапу, ещё раз оглянувшись на шатры сонного лагеря. За ними ярко горели жаровни — аборигены вытащили их на видное место и теперь расставляли палатки и поднимали навесы. «Первый нормальный день за неделю,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив вчерашнее наводнение — и всё, что было перед ним. «И всю неделю они тут сидят. Может, хоть сегодня их сменят.»
В передвижной лаборатории было пусто и тихо — никто не брался за опыты в такую рань, все в лучшем случае перебирались из барака в душевую. Гедимин вытряхнул из остывшего тигля чёрный песок (никто не разгрузил литейную станцию с вечера, и вообще к ней, похоже, не подходили) и заложил новое сырьё. «Ещё месяц работы… А потом — делать трубки. Где их потом хранить? В столярном цехе, с арматурой? Температурный режим нужен…»
Рядом с душевой — и ещё поодаль, на «пустом» краю плато — горели красные огоньки. Удивлённый Гедимин подошёл ближе — и увидел аборигенов, склонившихся над чашей туманника. Воды в ней почти не было, а что осталось, загустело от слизи. Один Бронн держал над растением зажатый в палочках раскалённый камешек, второй старательно вычёрпывал жижу. Когда чаша опустела, он негромко пискнул. Бронн с камешком поднёс его к «листу». Набухшая поверхность заблестела от слизи. Гедимин, беззвучно хмыкнув, огляделся по сторонам — огоньки горели повсюду.
«Чего они так насели на туманники?» — думал он, заходя в душевую. Пока Гедимин возился с литейной станцией, высохшую одежду успели увезти, и теперь комендант выдёргивал из стены мешающие вешалки и расставлял у входа. На приветственный кивок сармата он не ответил, только покосился на закрытую дверь, — из душевой доносился хитиновый треск, перемежаемый плеском и бульканьем.
— Уран и торий! — Вепуат с радостной ухмылкой кивнул Гедимину и выпустил из рук мокрого «трилобита». Существо рванулось к стене, отряхиваясь на лету. С потолка уже свисал его сородич.
— Надо иногда купаться, — наставительно сказал Вепуат, вылавливая из бочки третье животное. Крылья у него расправились мгновенно — им вода не вредила.
— Бронны мучают растения, — сообщил Гедимин, подбирая свободный шланг и прикрепляя к скафандру. Вепуат кивнул.
— Уже видел. Вроде как последний день, когда можно брать слизь. Потом с ними что-то будет. Цветение, что ли…
— А, — Гедимин попытался представить себе цветущие туманники. — Ясно. Делают запасы. Я думал, кто-то отравился, и нужен антидот.