Она была неудобная — короткая и с непривычным мундштуком, сделанным под челюсти Скогна — но Вепуат, видимо, долго тренировался с ней управляться. Гедимин одобрительно ухмылялся, глядя, как вздувается стеклянный пузырь с жёлтыми проблесками, как черпак придаёт форму нижней части, сводя её к конусу, как проблески краснеют, и заготовка снова отправляется в печь… Скогны следили за действиями сармата очень внимательно, даже Руниен застыл на месте и больше не тыкал никуда посохом. Вепуат нагрел заготовку в последний раз, прижал к её поверхности костяной «штемпель», выдавливая в пластичном стекле «священный знак», и в одно движение отсёк горловину от трубки. Новый сосуд лёг на жаропрочный поддон. Его стенки ещё светились красным, но быстро остывали.
— Так вот это делается, — сказал Вепуат, опуская трубку и оглядываясь на Гедимина. Тот показал ему жест превосходства. Вепуат смущённо хмыкнул.
— Теперь дам кому-нибудь из них попробовать, — сказал он. — Надеюсь, лёгкие никому не прижжёт. Инструктаж-то я проводил…
— Куэннские пузыри, — пробормотал Руниен, глядя на готовый сосуд сквозь навершие посоха. — Прозрачные, как вода, и прочные, как камень. Ты не совершаешь ритуалов, когда их делаешь. Даже твой знак — не ритуальный. Ты просто показываешь, где это сделано. Скогны могут поставить свои знаки, когда всему научатся?
— То, что сделано в этом цехе, будет носить только этот знак, — отозвался Вепуат, быстро переглянувшись с Гедимином. — Город, который построит свои печи, сделает свои клейма. Хочешь поучиться?
Он показал Руниену длинную трубку, сделанную для Сэта. Страж выставил перед собой посох.
— Если ты не делаешь ритуалов, тогда я благословлю мастеров на удачу, — палка вспыхнула белым светом. Скогны, до сих пор настороженно смотревшие то на печь, то на сармата, то на стража, облегчённо вздохнули и зашевелились. Один шагнул к Вепуату, притронулся пальцами ко лбу и протянул руку к трубке.
…Когда первый сосуд, сплющенный, перекошенный и с заусенчатой горловиной, лёг на поддон, Скогны заверещали и двинулись всей толпой к печи. Вепуат сунул одному из них трубку, отогнал остальных на безопасное расстояние и подтолкнул ошалевшего «ученика» к стражу.
— Губы обжёг. Есть что от ожогов?
«Губы — не лёгкие,» — Гедимин с трудом удержался от облегчённого вздоха. Скогн, несмотря на ожог, выглядел очень довольным и оглядывался на своё изделие с нескрываемой гордостью. Гедимин согнал с лица кривую ухмылку и проглотил все комментарии по поводу качества сосуда. «Научатся. Дело практики.»
…Второй Скогн тоже обжёгся и был отправлен «на лечение» к стражу. Гедимин не заметил, что именно тот давал пострадавшим, но первый стеклодув уже рвался к печи. Вепуат заглянул в конус, проверяя количество расплава, недовольно сощурился и потянулся захватом к одному из кривых сосудов. Скогны заверещали. Вепуат, остановившись, коротко взвизгнул. Верещание стало громче. Сармат, выразительно пожав плечами, опустил захват и повернулся к Гедимину.
— Не сходишь за шихтой? Я хотел переплавлять их изделия, пока не получится что-то стоящее, но они все против.
…С мешком шихты Гедимин возвращался в цех, когда услышал на окраине низкочастотный гул. В этот раз Текк’ты явились впятером. Трое по указаниям Гедимина отправились копать, четвёртый, несмотря ни на какие указания, переполз на соседний холм и принялся ворошить гравий. Гедимин, хмыкнув, понёс шихту в цех — он уже усвоил, что Текк’тов не заставишь работать против воли.
— Там два Текк’та роются в камешках, — сказал он Вепуату. Тот, скорее всего, даже не услышал его. Он стоял в плотном кольце Скогнов, что-то объясняя про применение черпаков и лезвий. Плавильный конус за его спиной был пуст, а на поддоне лежал ещё один кривобокий сосуд.
— Рядом с Равными Куэннам многое становится странным, — заметил Руниен; он всё ещё маячил в ангаре — как и «охранники», напрочь забывшие о кочевниках под холмом. — Текк’ты подчиняются приказам, камень превращается в пузырь…
— Ничему они не подчиняются, — буркнул Гедимин. — Я его копать посылал.
Жерло печи закрылось. Скогны разочарованно запищали и переместились к поддону. Кто-то тронул когтем полуостывший сосуд и гордо ухмыльнулся.
— Они очень жилистые, — сказал Вепуат, оглядываясь на карликов. — Сильные руки, запястья… Никак не приучатся рассчитывать силу, всё норовят шмякнуть с размаху.
— Они ещё только начали, — сказал Гедимин. — Научатся. Может, покажешь им, что попроще — бусы, штамповку?
— Пусть начинают со сложного, — ухмыльнулся Вепуат. — Им вроде как нравится. Я им потом покажу окрашивание стекла…
— Ты, как Куэнн, делишься знаниями, — заметил Руниен. — В Синви и Сэви завтра привезут множество странных вещей.
За дверью пронзительно завизжали. Скогны, не подпущенные к печи, вздрогнули, как от удара, похватали копья и колёсомёты и вылетели из ангара. Гедимин сам не заметил, как выкатился следом, вскинув генератор защитного поля и готовясь отстреливаться. Опомнился он через пару секунд, стоя над обрывом и растерянно мигая. Под обрывом сидел, привстав на передних лапах, сааг-туул. Он ещё что-то дожёвывал, горло ходило ходуном. На его лбу, не обращая внимания на тряску, стоял Джагул-переговорщик. У него оружия не было, зато отовсюду из приоткрытых «жилых отсеков» выглядывали копьеметальщики.
— Чёрный панцирь прихожу, — сказал Джагул, отворачиваясь от толпы Скогнов. — Хорошо встречаю ты. Змей много рою, зверь Хеллуг пугаюсь.
Гедимин пожал плечами.
— Змей работает. Иди на тот край, там тоже что-то растёт.
— Нет беда, нет упрёк, — быстро проговорил Джагул, глядя теперь уже мимо Гедимина — на открытые ворота ангара. — Длинный дом. Строю, как Кьюсс когда-то. Нерг так строю. Хорошо.
«Эксперт по каменному строительству, мать его колба,» — Гедимин угрюмо сощурился.
— Тебе чего? — спросил он. — Опять зверь заболел?
Скогны заверещали, топорща когти. Джагул еле заметно шевельнул ухом под накидкой в их сторону и рявкнул в ответ. Верещание стало громче.
— Нет болею, хорошо, — ответил переговорщик, не повышая голоса. — Джагул смотрю. Ты странно делаю тут. Дом — плавильня?
Из ангара, вытирая руки ветошью, выбрался недовольный Вепуат. Следом высунулся Скогн со стеклодувной трубкой в руках. К ней ещё крепился недоделанный сосуд — чуть менее кривой, чем три предыдущих. Джагул вскинул уши и коротко рявкнул.
— Что случилось? — спросил Вепуат. — Я же говорил не ходить тут с оружием. Хочешь стрельбы?
— Джагул нет хочу стрельба, — отозвался переговорщик; смотрел он только на дверь, за которой только что пропал Скогн со стеклодувной трубкой. — Только говорю. Зверь иду за тот склон, там ем. Джагул вижу странный вещь. Круглый кристалл на палка.
Сбоку от Гедимина сверкнула белая вспышка. К обрыву, потеснив Скогнов, вышел страж.
— Не лезь не в своё дело, Джагул, — хмуро сказал он. — Тебе не дали умереть? Поблагодари и ступай своей дорогой. Тут не твоё пастбище!
Джагул ухмыльнулся, показывая клыки, и что-то рявкнул. Скогны заверещали.
— Хочешь посмотреть на кристалл на палке? — Вепуат пожал плечами. — Поднимайся. Только один и без оружия. Животное оставь внизу.
Руниен, вздрогнув, повернулся к нему. Скогны притихли.
— Вепу-а, — посох в руке стража едва заметно дрогнул, белое свечение стало прерывистым. — Ты пустишь Джагула в свою плавильню?
— Ничего страшного тут нет, — отозвался Вепуат, глядя, как сааг-туул под нестройное рявканье и рык привстаёт со дна долины и тянется головой к холму. — Иди в цех, скажи всем, чтобы оружие и насмешки держали при себе. А мы с Гедимином за Джагулом присмотрим.
Ещё через пару секунд переговорщик из племени Хеллуг стоял на обрыве и нервно скалился. Расступившиеся Скогны держали оружие наготове и смотрели недобро. Гедимин машинально прикинул прочность джагульского костяного панциря, процент незащищённого тела и возможный эффект от применения колёсометалки в закрытом помещении. Результаты расчётов ему не понравились.
— Иди за мной, — негромко сказал Джагулу Вепуат. — Внутри Скогны, и тебе они не рады. Встанешь, где я скажу. Всё увидишь и пойдёшь к своим.
Джагул шумно выдохнул, в его груди что-то зарокотало. Гедимин покосился на генератор защитного поля. «Печи. В первую очередь прикрыть печи. Местные между собой разберутся, а цех мне нужен целым.»
Вепуат, в один шаг пройдя сквозь расступившуюся толпу, сел на пол и схватил Скогна-стеклодува за плечо. Тот, нелепо махнувший было трубкой, замер и медленно опустил её вместе с почти готовым сосудом. В цехе стало очень тихо, только слышно было, как гудит в воздуховодах горячий газ.
— Это называется «стекло», — буркнул Гедимин, подталкивая Джагула к поддону с готовыми изделиями. — Материал для ёмкостей и украшений.
Джагул шумно выдохнул. Когтистая лапа потянулась к светящемуся стеклу и замерла на полпути — видимо, кочевник почувствовал жар.
— Нет слышу про такой вещь, — проговорил Джагул, разглядывая кривые сосуды. — Блестящий и прозрачный. Оно горячий всегда?
— Остынет — будет холодное, — отозвался Гедимин. — Его делают из горячего расплава. Смотри на Скогна!
Стеклодув, опомнившись, перевёл взгляд на остывающий на трубке сосуд, сердито пискнул и сунул недоделанную вещь в печь. Джагул замер на месте, повернувшись к ней. Он не шелохнулся, пока Скогн формировал из нагретого расплава высокое горло сосуда, пока пытался выправить перекошенную стенку, снова нагревал пузырь перед нанесением клейма — и, наконец, отсёк горловину от трубки. Ещё одна горячая ёмкость легла на поддон. Гедимин отметил, что она длиннее и тоньше остальных и, в целом, выглядит аккуратно, несмотря на так и не выправленную вмятину.
— Металл, но прозрачный, — медленно проговорил Джагул, занося когти над остывающим стеклом. — Или вода, но твёрдый? Лёд нет бываю горячий. Это плавлюсь. Как это становлюсь пузырь? Почему твердею?
— Свойства материала, — отозвался Гедимин, следя за его рукой. Джагул подносил её то к одному сосуду, то к другому, как будто примеряясь — но в раскалённое стекло пальцами не лез. «А ему всерьёз интересно,» — подумал сармат. «Не ожидал…»