нул внутрь и убедился, что и там сохранена естественная структура древесины — Бронны вообще не напрягались с обработкой, если только речь не шла об украшениях.
— Они говорят — вода продавила затычки и текла, не касаясь земли, — перевёл Айзек взволнованные возгласы с волокуши; аборигены сгрудились там, больше не приближаясь к сарматам, и Гедимин не мог понять, рассержены они или напуганы. — Как зелёные ленты на ветру. Они просят говорить, если вы снова начнёте призывать воду или что-то другое. Или хотя бы ставить знаки у жилищ. Тогда они будут затыкать краны надёжнее. Сейчас они поедут в город и пополнят запасы, а пока вам нечем мыться.
Вепуат уткнулся взглядом в землю.
— И правда, глупо вышло, — нехотя признал он. — Мы думали о грунтовых водах, а о бочках забыли. Вроде бы они стояли в отдалении…
— Ну так вода и не дотекла, — буркнул Гедимин, пытаясь по протяжённости мокрых пятен прикинуть длину «зелёных лент». «Любопытное, должно быть, было зрелище. Зря они подняли шум, а не пошли сразу к нам. Мы бы аккуратно переместили катушку и затолкали всю воду обратно…»
Что-то царапало его, не давая покоя, — не только досада из-за сорвавшихся опытов. Что-то странное было в том, что он недавно услышал — и через пару секунд он сообразил и резко развернулся к Айзеку, уже сделавшему пару шагов к лаборатории.
— Стой! Они просят предупреждать… но само это явление их не удивило? Они любовались лентами… Для них нормально, когда кто-то… призывает воду? Они сами так делают?
Он шагнул к Айзеку, протянув руку к его плечу. Тот растерянно мигнул.
— Потише, атомщик. Я за твоими мыслями не успеваю.
— Спроси у Броннов, как они призывают воду, — потребовал сармат, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить Айзека за плечо и не толкнуть к притихшим аборигенам. Тот снова мигнул.
— Так ты решил, что… Хм, а ведь и верно, — Айзек резко развернулся к волокуше и быстро заговорил. Притихшие Бронны переглянулись и ответили — не сразу и гораздо тише, чем обычно.
— Они говорят, что призывающие воду есть у Скогнов. У них самих не принято призывать насильно. Это истощает местность. Они говорят, что не станут вмешиваться в наши обычаи. Но у них так не принято. Так делают Скогны…
Старший из аборигенов добавил короткое слово с отчасти знакомыми звуками.
— Да, и нергоны, — кивнул Айзек. — За призывом — к ним. Бронны только ищут и охраняют.
Гедимин ошалело мигнул. Мозг ощутимо перегревался — но знакомого гула изнутри черепа сармат не слышал. «Это не бред. Тут есть смысл… Или мне и вправду пережгло детекторы,» — он криво ухмыльнулся, заставив Айзека податься назад.
— Я мало что понял, но он сказал о «призывающих». Не об устройствах для «призыва». Это свойство… существ? Не механизмов?
Айзек повернулся к Броннам. Кажется, их удивил его вопрос — уши зашевелились, те, кто стоял поодаль, придвинулись ближе.
— Атомщик… — вид у Айзека стал смущённый и даже как будто виноватый. — Вот теперь и я перестал понимать, что происходит. Похоже, они говорят о каком-то виде… ритуалов. Я бы перевёл это как «колдовство»… ты знаешь, что такое колдовство?
Гедимин напряг память.
— Какие-то мартышечьи фокусы. Айзек, ты им правильно перевёл? Я спросил о притяжении воды. Не об их ритуалах или развлечениях.
Айзек снова заговорил на местном — в этот раз медленно, помогая себе жестами. Бронны, навострив уши, озадаченно переглядывались, потом загомонили, перебивая друг друга и указывая то на Айзека, то на Гедимина. Сармат мигнул.
— Где все стражи, когда они нужны? — Айзек с тоской оглянулся на шатры. — Кажется, мне не хватает словарного запаса. А Кенен знает язык ещё хуже. Можно позвать его, пусть он спросит ещё раз…
Гедимин поморщился.
— Говори, что узнал. Переспросим, когда вернутся стражи. Они тут хоть что-то понимают.
В памяти упорно всплывала картинка, на которой под ногами кочевников дыбом вздымалась земля. «Похоже, это оно и было. Одновременный „призыв“ разных минералов. Эти их посохи… надо бы выпросить один на изучение!»
— Бронны настаивают, что это вид колдовства, — Айзек виновато сощурился. — И у Скогнов есть такие… колдуны. У них разные штучки для работы, но можно и без них. Ни одна штучка сама колдовать не может.
Вепуат, до того тихо наблюдавший за разговором, еле слышно хмыкнул.
— Они в чём-то правы. Катушка сама себя не включит.
Гедимин сердито фыркнул — разговор уходил в какие-то туманные дебри, и мозгу от этого легче не становилось.
— Пусть так. Скажи им, что сегодня мы ещё будем…
Вепуат щёлкнул пальцем по его наплечнику.
— Я бы с водой пока не пробовал. За пределами лаборатории, по крайней мере. Поработаем пока с камешками. Их труднее вот так вот сдвинуть.
Гедимину представился отломившийся кусок куэсты длиной в километр, и он поёжился. «Напряжение лучше не поднимать. Наоборот — сбавить. Выявить зависимость, и уж тогда, хоть с какой-то информацией…»
— Скажи им, что мы сегодня будем… призывать камни. Во-он на той стороне, далеко от них. И пусть громко кричат, если здесь что-то пойдёт не так. Нам за шатрами будет не видно.
Айзек перевёл — как показалось Гедимину, с трудом скрыв облегчённый вздох. Бронны, кажется, тоже готовы были облегчённо вздохнуть. Они перестали напряжённо вслушиваться, кто-то даже вернулся под навес. Айзек смутился ещё сильнее.
— Надо перевести, — пробормотал он, переводя взгляд на Гедимина. — Они говорят — очень редко кто-то может призывать и воду, и камни. Камень противостоит воде. Они говорят — от такого сочетания редко у кого не трескаются кости. Ты должен быть невероятно сильным, чтобы держать эти дары столько лет.
Гедимин ошалело замигал. Больше всего его удивляло, что голова не гудит от явного отборнейшего бреда. Вариантов было два, и ни один он сейчас не мог проверить. «Вот бы поговорить с Маккензи о традициях „макак“. Если мне впрямь детекторы выжгло, я бы сразу понял…»
— Скажи им, что мы будем осторожны. Мы не хотим никому навредить, — пробормотал он, взяв Вепуата за локоть и оттаскивая в сторону лаборатории. Тот не сопротивлялся, только аккуратно высвободил руку, когда они отошли на десяток метров.
— Напряжение влияет на… — заговорил он, когда между ним и Айзеком встали шатры. Гедимин угрюмо кивнул.
— Ещё как. Я бы его сбавил. Поработаем за экраном с камнями, высчитаем зависимость… Аборигенов пока лучше не пугать.
«Камень противостоит воде… Интересно всё-таки, что они имели в виду. И где-то я уже слышал про дружбу и противостояние разных… явлений…» — думал сармат, возвращаясь в лабораторию. Он размотал пустую катушку, поправил поцарапанную изоляцию, выбрал один из каменных сердечников. Вепуат сидел рядом, перебирая камешки.
— Если мало, я ещё принесу, — сказал он, поймав взгляд Гедимина. — Давай на пол что-нибудь положим и разметим. И там будем работать. Тут места мало, но снаружи… мало ли что призовётся!
…Зависимость оказалась не вполне линейной — где-то в формулу затесался множитель, и, похоже, разный для разных минералов. От чего он зависит, Гедимин понять не мог, но данные исправно заносил в журнал. Вепуат сидел у переключателя, раскладывал камешки по расчерченному полю и иногда заглядывал Гедимину через плечо, когда тот брался за расчёты.
— А вот интересно было бы, — подал он голос через полтора часа работы. — Интересно было бы поговорить с таким местным… колдуном. В столице они точно есть. А может, и тут… как там эти города?..
Гедимин задумчиво кивнул.
— Я бы осмотрел их оборудование. Возможно, Бронны что-то не так понимают. Скогны более технически развиты…
Ещё не договорив, он почувствовал знакомую тяжесть в черепе. «А детекторы-то на месте,» — невесело ухмыльнулся он. «Понимаешь, когда сам бредишь. В каком месте они развиты⁈ Куда там можно засунуть электрогенератор⁈ В жаровню с кейеком, что ли⁈»
Чьи-то шаги вывели его из задумчивости. Переборка была отодвинута, и Кенен Гварза, не обращая внимания на сарматов на полу, возился с литейной станцией. «Чужие» опоки были вскрыты; сармат вынимал из них тёмные, со стеклянным блеском отливки и раскладывал по контейнерам. Цвет их колебался от тёмно-тёмно-багрового до светло-коричневого, но основной материал был один и тот же — и Гедимин узнал в нём расплавленный и остывший «чёрный песок».
— Эй! — он поднялся на ноги. — Твои отливки? Ты взял ксенофториды?
Гварза досадливо хмыкнул, не отрываясь от работы.
— Материалы лаборатории принадлежат лаборатории. Кто-то же должен работать, пока вы двое издеваетесь над аборигенами…
Вепуат сердито фыркнул, поднимаясь вслед за Гедимином.
— Зато мы не воруем реагенты. Работник, яд-дро Сатурна…
— Зачем ксенофториды? — спросил Гедимин, подавляя желание постучать по шлему Гварзы пустой опокой. — На что влияют?
— Увидим, — отозвался Кенен, не глядя на сармата. — Займись своим делом. Будет нужен совет — обращусь.
— Что там? — из-за переборки выглянул Айзек. — Только без ссор на ровном месте, ладно? Извини, Гедимин, — ты был занят, мы не успели предупредить, что возьмём реагенты. Кенен, неси образцы сюда. Там идут опыты, не будем мешать.
«Ксенофториды пошли в работу,» — Гедимин проводил Гварзу с охапкой образцов задумчивым взглядом. «Просто так он не засуетился бы. А ведь и у меня лежат образцы сеша. Надо бы их проверить.»
— Хватит камешков на сегодня, — сказал он вслух. — У тебя своя работа заброшена. Явление интересное, но нас же не за ним сюда послали…
Кюветы с остывшими образцами «крашеного» сеша стояли штабелем в углу стола, Гедимин даже не сразу нашёл их. «Покрасилось хорошо,» — сармат посмотрел на малиновый, жёлтый и буро-зелёный листки, проверил сканером, как при остывании распределился внутри ксенофторид, и ткнул когтем ближайший образец. «Итак, механическая прочность… Sa hasu!»
Тонкий лист сеша оттолкнул коготь и разгладился — на хрупкой на вид поверхности не осталось даже вмятины. Гедимин придвинул кювету ближе и провёл когтем от края до края. Борозда разгладилась раньше, чем он убрал руку.