воста сааг-туула — вернее, живого облака, кипящего над дальней ямой. Сканер «разглядел» у ямы двоих Джагулов с плетёной сеткой на костяном каркасе. Они закинули в воздух гигантский сачок, захватили какую-то часть роя и теперь, крепко ударив сачком о камни, рылись внутри, перебирая добычу. Что-то сразу полетело обратно в яму и, не достигнув её дна, было поймано летучим падальщиком и проглочено.
— Применение отходов, — пробормотал сармат, глядя на прибор. — Вот, оказывается, зачем открытая канализация…
— Они бы вырыли закрытую, но на каждой стоянке не накопаешься, — отозвался Вепуат, из-под локтя заглядывающий в его экран. — В первый раз вижу такую «рыбалку».
— Чёрный панцирь здесь, — услышал сармат чужой голос и, забыв о сканере и «рыбаках», резко повернулся на звук. Джагул в костяной маске остановился в пяти метрах и показал пустые руки. Вепуат нехотя изобразил приветственный жест. Гедимин не шевельнулся.
— Эшку-тэй летаю, — Джагул указал на «трилобитов», мелькающих над кратером (после очередного сгона с удобной скалы). — Хорошо. Сильный. Нет крыло? Почему?
— Рана, — коротко ответил Вепуат. Джагул втянул воздух, зарокотав на вдохе, — таких звуков Гедимин раньше не слышал.
— Плохой рана, — заметил он. — На два крыло. Везение — хвост нет ломаюсь.
«Коллега,» — Гедимин угрюмо сощурился на широкие браслеты, шкуру на плече и пристёгнутую к поясу рукавицу. «Пришёл поболтать. Не опасно, но надо следить…»
— Рана была с одной стороны, — зачем-то пояснил Вепуат. — Второе крыло пришлось отрезать позднее. От непарного крыла толку не было.
Джагул снова зарокотал — может, так у них выражалось сочувствие?
— Редко кто лечу эшку-тэй, — сказал он. — Если рана — обычно смерть. После рана летаю плохо, долго нет летаю. Надо поймаю другой.
— Это животное летает хорошо, — холодно ответил Вепуат. — Это зверь Кьюссов, у вас говорят? Кьюссы тоже не умеют лечить животных?
Джагул неприятно оскалился.
— Хеллуг умею, — отозвался он. — Обычно нет надо. Про Кьюсс нет знаю. Кьюсс умею много. Нет рассказываю.
Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Эту маску из костей сделали Кьюссы? — спросил он, уже зная, что услышит в ответ. — Это чтобы понимать их язык?
Джагул поправил нижнюю челюсть и собрал ремешки в кулак; что-то его встревожило.
— Работа Кьюсс, — подтвердил он. — Все знаю язык Кьюсс. Это для ваш язык. Этот никто нет знаю.
Гедимин мигнул.
— Тогда как Кьюссы сделали переводчик на неизвестный язык?
— Кьюсс умею, — мрачно ответил Джагул. — Хеллуг нет рассказываю.
— Дай посмотреть, — Гедимин протянул руку к маске. Этот механизм приводил его в оторопь. «Из видимых деталей — челюсть и крепления,» — думал он. «Остальное выглядит декоративным. Но… что-то тут не так. Тут должен быть процессор, голосовые модуляторы… Тут даже мембраны не просматриваются. Чем оно воспроизводит звук?»
Сааг-туул встряхнулся всем телом, поднялся на лапы, взмахнул хвостом и заревел. Джагул, протянувший было руку к маске, вздрогнул и бросился к вставшему зверю. Из приоткрытой ниши на боку кто-то сбросил верёвку с узлами; секунда — и отставшего «пассажира» втянули на борт. Ниша захлопнулась. Сааг-туул опустил голову и, плавно покачивая длинным хвостом, потрусил к разлому. От его трусцы с длинного вала сыпался пепел и мелкие камешки.
— Шло бы оно шагом, — буркнул Гедимин, когда несколько кубометров породы съехало в кратер. Голова животного уже ушла за разлом, теперь туда втягивалось всё остальное. Хвост-балансир покачивался из стороны в сторону.
— А ему гораздо лучше, — отметил Вепуат, щелчками сгоняя «трилобитов» со скалы. — Синяки на лапах пропали, теперь может бегать. Дня через два-три будет готов к долгой дороге. Не знаю, где там у них сейчас пастбища, но явно не в Сфенах Земли и Огня.
— Как работает эта штука? — вслух подумал Гедимин, провожая взглядом так и не изученную маску (её не было видно под бронёй сааг-туула, но она всё-таки была там). — Как она в принципе может работать? Кости, камни и шнурки. Даже мембран нет.
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Джагулам не понравится, если ты разберёшь её на молекулы, — сказал он. — А собрать будет непросто.
…Стеклянная шихта весила на пять процентов меньше, чем вчера. Гедимин, болезненно щурясь, сделал очередную пометку в журнале. «День Молнии» — значилось напротив неё в новом, мучительно бессмысленном столбце. Взгляд сармата упорно возвращался на строку выше. «День Огня… Всё-таки здесь была какая-то связь. Ничего не менялось в условиях взвешивания, кроме… кроме вот этой вводной. День Огня…»
Он посмотрел на строку ниже. «День Жизни» — было напечатано в «бессмысленном» столбце. Сармат криво ухмыльнулся. «Что там говорил Хассинельг? Огонь и Жизнь? Завтра проверим. И если вес снова изменится…»
Он оборвал мысль на середине. «Что — „если“? Есть закономерность — надо учитывать. Причину выясним потом.»
…Вепуат забрал из лаборатории две пробирки — несколько граммов ксенофторида «лития» и ксеносульфида ульсены; теперь он, как видел краем глаза Гедимин, возящийся с печью, пересыпал порошки в дутые стеклянные чашечки. У них даже были крышки на винтовой резьбе; Гедимин думал, что «винт» на стекле долго не продержится, но Вепуат, видимо, сделал его ради тренировки.
— Досадно, что нет ярко-синего, — сказал Вепуат, опустошив пробирки. — Перебрал всё — ничего не подошло. Может, какой-нибудь редкий минерал… Если Скогны возьмутся за изыскания, может, наткнутся.
Гедимин сдержанно хмыкнул.
— Если возьмутся. Я тут научных институтов не видел.
— Когда для изысканий были нужны институты? — отмахнулся Вепуат. — Вон, ты с ядерным реактором работал на коленке… Ну что, печь готова? Пойду за Скогнами.
Скогны пришли вдесятером. Ещё нескольких, судя по шуму, отсекли у входа. Следом, неуклюже попытавшись закрыть за собой дверь, вошла Ауна с посохом наперевес и остановилась посреди коридора.
— Мастерр Дим-мин, — слегка наклонила голову она, разглядывая печи. — Вот где Куэннская плавильня. Много рразговорров о ней.
— Под холмом бродят Джагулы, — напомнил Гедимин, сердито щурясь. — За ними кто-нибудь следит?
Дверь заскрежетала — на неё налегли снаружи и даже попытались поддеть её древком копья. Гедимин, смерив пытающихся недобрым взглядом, загнал створку в паз, отсекая и любопытствующих, и их недовольное верещание.
— Скогны на стрраже, — Ауна беспечно махнула посохом, едва не зацепив печь. — И ваши воины так же бдительны. Что это за стерржень в рруках Вепу-а? Мне говоррили о тррубках.
— Это для бусин, — отозвался Гедимин. — В них дуть незачем.
Одного Скогна допустили к загрузке шихты. В этот раз её поместили в маленькие плавильные конусы. Вепуат подмешивал к ней краситель, между делом что-то объясняя — возможно, необходимые пропорции. Скогны разглядывали чашки с цветными порошками. Ауна посмотрела на них сквозь навершие посоха, не увидела ничего интересного и опустила палку.
— Сегодня будем греть чуть дольше, — сказал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Потом прервёмся, накрутим пару бусин — и я покажу, как время нагрева влияет на цвет. Альгот тут подал идею насчёт нереагирующих примесей…
Гедимин пожал плечами.
— Работай, как знаешь, — он настороженно покосился на стража. — В этот раз хоть в дверь никто не ломится.
…Вепуат показал пару приёмов обращения с цветным стеклом и отдал стержень ближайшему Скогну. О горячую массу на расстоянии локтя обжечься было труднее, чем о воздух в нагретой трубке, — сегодня с ожогами никто не прибегал, и работа шла спокойно. Скогны оживлённо верещали, Вепуат отвечал, вид у всех был очень деловитый, ни одна бусина не взорвалась, — и волнение Гедимина постепенно улеглось. Страж никуда не лез, разглядывал «учеников», стержни и готовые изделия. Потом Гедимин обнаружил у него в руках стеклодувную трубку — длинную, изготовленную для Сэта.
— Говоррят, вчерра прриходили… жители огня? — спросила Ауна, слегка замявшись. Её затуплённый коготь коснулся тёмной полосы нагара — по трубке было видно, что она использовалась.
— Угу, — отозвался Гедимин. — Ты будешь работать? Если нет — положи. Это инструмент.
— Стрранная тут насадка, — заметила Ауна, разглядывая мундштук и пытаясь его прикусить. Её «лицо» было короче и шире, чем у Сэта; Гедимин на секунду задумался о конструкции мундштука для её биологического вида, потом опомнился и сердито сощурился.
— Это для Сэта. Им так удобно, — сармат отобрал инструмент и вернул на стойку. Ауна не возражала.
— Жители огня прришли сюда… для рработы? — она указала на Скогнов, верещащих над стеклянной «лапшой» — заготовками для бус. — Не угррожали, ничего не жгли, не порртили вещей?
Гедимин поморщился.
— Всё было спокойно. Пока ваш Гор не вломился в цех.
— О Горре говорри с Рруниеном, — отозвалась Ауна, чем-то заметно удивлённая. — Значит, никого не трронули… Это рредкость здесь, на Рравнине. Мы много говоррим о мирре. Но выходят одни дрраки.
Гедимин невесело хмыкнул.
— Мы хотим, чтобы здесь работали мирно. Тут можно сделать много красивых цацек. Колбы, фонари, зеркала…
— Говоррят, в это… стекло можно вплавить церру, — сказал страж. — Своими рруками сделать церрит и прридать ему любую форрму. Они хоррошо укррасили бы Серрдце Пламени. Как горрящие крристаллы Куэннов.
— У Куэннов было что-то другое, — задумчиво сказал Гедимин. — Не это стекло. Оно всё-таки хрупкое. И запасы ограничены. Интересно, чем питаются те летучие червяки. Из чего формируется такая скорлупа…
— Рравный Куэннам ищет прричины вещей, — вздохнул человекопёс. — Как тррудно пострроить такую мастеррскую? Рруки Скогнов сложат такие вот печи?
Гедимин пожал плечами.
— Они вроде умеют плавить рэссену? Со стеклянной шихтой не должно быть проблем. Температура вдвое ниже. Кейек или другое высокоэнергетичное топливо… Печь собирается элементарно из негорючего камня и глины.
— Прростые оррудия для сложных умений? — Ауна взглянула сармату в глаза. — Вот в чём рразница между вами и Куэннами. У них не было прростых оррудий. Может, они не хотели перредавать умения…